– А если просто сбежали? – высказал предположение Николай Павлович.
– Куда?! – воскликнула я. – В чужой стране? Не зная языка?
– По-английски говорят? Говорят. У нас теперь тоже многие говорят – по крайней мере, на том же уровне, что и эти девушки.
– По официальным данным, в нашей стране восемьдесят два процента граждан не знают иностранного языка, а семьдесят девять никогда не бывали за границей, как говорил мне мой начальник. Признаться, сама удивилась.
– Вероятно, это данные по всей России, – ответил Николай Павлович. – Если честно, я никогда не задумывался о том, какая процентная доля населения у нас владеет языками. В Петербурге и Москве точно другие цифры – и по знанию языков, и определенно по количеству выезжающих за границу. У меня сто процентов знакомых хоть раз выезжали. С языками хуже… И у меня самого тоже не очень… Но в нашем городе много людей могут изъясняться на английском языке! Одежда зимняя у них есть. Не замерзнут. И вообще, Наталья Борисовна, что вы про них знаете?
– Ничего, – честно ответила я.
– Вот именно. Вы же не представляете, какие у них здесь есть контакты. У них могли быть какие-то телефоны. Они могли из Бразилии с кем-то договориться. Вы уверены, что Демпси все про них знает?
– Нет. Я вообще не понимаю его роль в приеме этих девушек.
И тут я почему-то вспомнила пакет с компрометирующими фотографиями, который мне прислал неизвестный, и конверт с информацией о Валентине, который мне, кстати, больше не звонил.
Компромат собирала Анжелика Львовна. А сейф в ее старой квартире оказался девственно чист, как мне сообщил тот же Николай Павлович. У кого сейчас компромат? У Анжелики Львовны, которая осталась жива? Или часть находится еще у кого-то?
Но дело в том, что и на Демпси мог быть компромат. Я же не представляю, чем он тут занимался во внерабочее время. Кстати, насчет рабочего тоже знаю далеко не все. А Анжелика Львовна с ее способностью к сбору пикантных подробностей вполне могла накопать что-то и о Демпси.
И заставить его принимать девушек.
Тем временем Николай Павлович напомнил про профессию девушек.
– Ну не на угол же они ближайший пошли стоять! – воскликнула я.
– А вы спросите у Демпси, для кого они предназначались, – голосом змея-искусителя посоветовал Николай Павлович. – Кто их должен был у него забрать? Как я понимаю, он их не для себя и не для своих коллег приглашал. Они-то все предпочитают наших. А если захотят девушек из Бразилии или Аргентины, то слетают в Бразилию или Аргентину. Им из Америки туда ближе, чем к нам. Кстати, он, вероятно, и задергался из-за того, что ему их кому-то передавать надо. Если бы для себя привез…
– Все равно стал бы дергаться, – сказала я. – Но вы правы. Послушайте, а заявление он может подать об их исчезновении?
– Во-первых, должно пройти три дня. Во-вторых, ему вначале следует оповестить консула. Ой, у нас же нет бразильского консульства. Это сложнее. Но вы ему скажите, что ему в любом случае придется связываться с посольством в Москве и ставить их в известность. Хорошо хоть посольство есть. Если ни посольства, ни консульства, то все гораздо сложнее.
– А что делать, если нет ни посольства, ни консульства?
– Тогда страна поручает какой-то другой стране, то есть ее посольству или консульству, представлять ее интересы и защищать ее граждан – в какой-то мере. А вообще мне надо уточнить, что точно следует предпринять Демпси. Я вам прямо сейчас могу сказать, где у нас в городе будут содержать иностранцев в случае совершения преступления, а вот насчет поиска сложнее.
– Но ведь иностранцы же тоже пропадают!
– В основном из наших бывших братских республик. Но тут другая ситуация. У Демпси иностранные иностранки!
– А пропавших из братских республик кто обычно ищет?
– Свои и ищут. К нам редко обращаются. Только если человек был не простым рабочим на стройке и не дворником. Ну, например, имел тут свой бизнес. Хотя у них у всех уже российское гражданство. Нет, тут совершенно другое.
Я вспомнила, что где-то с полгода назад в наших газетах публиковалась фотография исчезнувшего иностранного студента, и спросила о том случае Николая Павловича. Тот пояснил, что это был наркоторговец, и та ситуация сильно отличалась от нашей. Наркоторговец давно жил в Петербурге, а девушки только приехали и собирались торговать собой, а не поставляемым с родины товаром.
Хотя, как и тот наркоторговец, они могли занять – или попытаться занять – чужое место на рынке. А этого не прощают.
– Посоветуйте вашему Демпси опросить соседей, – сказал Николай Павлович. – Вдруг кто-то видел, как его жилички съезжали. Они же были с вещами, да и девушки запоминающиеся.
Я поблагодарила Николая Павловича, перезвонила Демпси и передала суть разговора.
– Я и не рассчитывал на помощь вашей полиции, – признался американец. – Наташа, ты не могла бы ко мне приехать?
– Сейчас?
– Да, я понимаю, что время позднее, но еще недостаточно позднее. Можно идти к соседям. Тем более у нас тут все очень долго не спят и часто поют… Ты – русская, тебе скорее ответят. Я уверен, что ты лучше меня объяснишь соседям проблему. Я обязательно выпишу тебе премию в этом месяце. Ты сегодня еще не употребляла алкоголь?
Я ответила отрицательно. Я могла ехать на своей машине, и Демпси не потребуется тратиться еще и на такси мне.
Мой американский начальник проживал в трехкомнатной квартире с очень хорошим ремонтом и дорогой мебелью. Даже не зная, что это квартира Демпси, я сразу же поняла бы, что тут живет иностранец. У наших людей обычно другая мебель и другая обстановка. Хотя новая квартира Анжелики Львовны тоже выглядела не совсем привычно для моего глаза.
Гостиная была соединена с кухней. Все сделано красиво, удобно и функционально. Стиль не минималистский, но близок к нему. Никакого хлама, если не считать множества журналов холдинга и конкурентов, лежащих в разных местах. Но подобное типично для человека, связанного с издательствами каким-либо образом. На стене висела плоская плазменная панель.
Потом мне показали спальню Демпси (непонятно зачем?), где обстановка очень напоминала виденную мной во многих американских фильмах. У нас это явно делалось на заказ. Широкая (я бы сказала: «трехспальная») низкая кровать составляла единое целое с различными шкафчиками, идущими по всем стенам. Высота шкафчиков равнялась высоте кровати. На них (от стены до края было около метра) лежали журналы и какие-то распечатки.
Третьим был кабинет с дополнительной кроватью, то есть тахтой. Письменный стол с компьютером, шкаф-купе. И все.
В этой квартире не было вазочек, безделушек, ярких деталей, даже занавески отсутствовали! Вместо них на окнах висели жалюзи-роллы. Меня удивил пол. Я не ожидала увидеть плитки в гостиной, спальне и кабинете. Да, они могут быть в кухне, ванной и туалете, но в жилых комнатах? Не паркет, не линолеум, не ламинат, а именно плитки. Такими стены в ванной можно обшивать.
Заметив мой интерес, Демпси пояснил, то под плитками проведено отопление, и сделано это было предыдущими жильцами. Отопление электрическое, автономное, может использоваться несколько режимов.
Я спросила, где Демпси разместил девушек. Он ответил, что домработница отвела их в гостиную и оставила там.
– А вы не побоялись оставлять трех неизвестных девушек в своей квартире?
Демпси усмехнулся.
– Пойдем со мной, Наташа, – позвал он.
Американский начальник показал, что у него запирающийся холодильник (ключи есть у него и у домработницы, которая закупает продукты и готовит еду), все ящики и шкаф в кабинете тоже запираются, компьютер и телевизор защищены паролями.
– И телевизор тоже?!
– Ну, конечно. У меня же платные каналы.
– Вы платите поминутно?
– Нет, я плачу фиксированную сумму в месяц, но плачу я. – Демпси сделал ударение на последнем местоимении. – У меня иногда живут русские женщины, – он слегка улыбнулся. – А ваши женщины обычно считают, что раз иностранец – значит, безумно богат. Я приучаю их к рачительному ведению домашнего хозяйства.
– Знаете ли, у нас многие женщины вынуждены рачительно вести хозяйство, потому что их финансовые возможности не позволяют им поступать иначе! – заступилась я за соотечественниц.
– Мне такие не попадались, – спокойно ответил Демпси. – Мне попадались одни транжиры. Вспомните Анжелику Львовну.
Я вопросительно посмотрела на Демпси, потом вспомнила горы ни разу не надетого белья, колготок и всего остального у нее в квартире.
– Она не была транжирой. Тут другое… Она компенсировала недополученное в детстве и юности.
– Но я не хочу, чтобы ваши женщины компенсировали недополученное в детстве и лечили свои комплексы за мой счет, – спокойно заметил американец.
«Может, девушки из Бразилии не захотели жить в таких условиях?»
Я сама не транжира, но люблю себя побаловать. С каждой зарплаты балую. И маму балую. А как же иначе? Обязательно нужны положительные эмоции, и массе женщин их доставляют покупки. Массе женщин для улучшения настроения, для выхода из депрессии нужно пробежаться по магазинам. Наш мужчина может это понять. И наш мужчина может подарить женщине миллион алых роз, американец – никогда.
