Судья Ди снова вгляделся в проем входа. Оттуда веяло холодом, который пробирал, казалось, до самых костей. Но воздух при этом был неподвижен, и листья не шевелились.
Судья Ди попытался отвести глаза в сторону, но лабиринт приковывал его взгляд. Он чувствовал непреодолимое желание войти. На миг ему даже почудилось, что он видит высокую фигуру старого наместника, стоящего в зеленоватой мгле за поворотом коридора.
С немалым трудом судья вновь овладел собой; чтобы развеять зловещее очарование, он уставился в землю, покрытую толстым слоем прелых листьев.
Внезапно сердце замерло у него в груди. На оголенном клочке земли прямо у себя под ногами он увидел след маленькой ножки, направленный в сторону входа в лабиринт, словно приглашая войти в него.
У судьи Ди непроизвольно вырвался возглас, затем он резко обернулся к спутникам и твердо сказал:
– Пожалуй, лучше не отправляться в лабиринт, не сделав соответствующих приготовлений.
Молвив эти слова, он прошел обратно под аркой, пересек дворик и вернулся в сад. Никогда в жизни солнечный свет не приносил ему такого облегчения.
Судья Ди посмотрел на высокий кедр, вздымавшийся над соснами, и сказал Ма Жуну:
– Хотелось бы иметь хотя бы приблизительное представление о величине и протяженности этого лабиринта. Для этого заходить в него вовсе не обязательно. Залезь на это дерево, и ты увидишь сверху все, что нужно.
– Не сложно сделать! – воскликнул Ма Жун.
Он распустил пояс и скинул верхний халат. Ма Жун подпрыгнул, уцепился за нижнюю ветку. Подтянувшись, он вскоре скрылся в густой листве.
Судья Ди и десятник Хун присели на упавшее дерево. Никто не проронил ни слова.
Над головами у них раздался треск. Ма Жун спрыгнул на землю и печально посмотрел на прореху в нижнем халате.
– Я взобрался на самую верхушку, ваша честь, – сказал он. – Оттуда мне удалось осмотреть лабиринт. Он круглый и покрывает собой не меньше циня земли, доходя до самого склона холма. Но как он устроен – непонятно. Кроны деревьев плотно сомкнуты, и дорожка просвечивает только кое-где. Местами над ней висит дымка – не удивлюсь, если внутри лабиринта полно маленьких водоемов.
– Не видел ли ты чего-нибудь вроде крыши павильона или домика? – спросил судья.
– Нет, господин, – отвечал Ма Жун. – Только море зеленой листвы!
– Странно, – задумчиво сказал судья Ди. – Раз наместник проводил в лабиринте так много времени, я предполагал, что внутри имеется что-то вроде маленького кабинета или библиотеки.
Судья встал и поправил свой халат.
– Давайте теперь внимательнее осмотрим дом, – предложил он.
Они снова прошли мимо садового павильона и двух неподвижных тел под магнолией, а затем поднялись на террасу.
Осмотрев множество помещений, они не увидели ничего, кроме сгнивших досок и кирпичей, выглядывающих из-под обвалившейся штукатурки.
Когда судья входил в полутемный коридор, Ма Жун, шедший впереди, окликнул его:
– Здесь есть закрытая дверь, ваша честь!
Судья Ди и десятник Хун подошли к нему. Ма Жун показал им на прекрасно сохранившуюся большую деревянную дверь.
– Это первая дверь в доме, которая закрывается как положено, – заметил десятник.
Ма Жун навалился на дверь плечом и чуть не упал, поскольку та легко распахнулась на хорошо смазанных петлях.
Судья Ди вошел в комнатку с единственным окном, забранным прочной железной решеткой. Комната была пуста, если не считать бамбуковой лежанки деревенского вида в углу. Пол был чисто выметен.
Десятник Хун тоже вошел и направился к зарешеченному окну.
Ма Жун поспешно вышел в коридор и стал у двери.
– Со времен истории с бронзовым колоколом, – сказал он судье Ди, – я избегаю замкнутых помещений. Пока ваша честь и десятник находятся внутри, я лучше посторожу дверь, чтобы какой-нибудь доброхот не запер ее снаружи!
Улыбка тронула губы судьи Ди.
Посмотрев на решетку и высокий потолок, он заметил:
– Ты прав, Ма Жун! Если дверь запрут, отсюда будет трудновато выбраться!
Проведя рукой по лежанке и не обнаружив на ней ни пылинки, судья добавил:
– Здесь кто-то жил совсем недавно.
– Недурное убежище, – заметил пристав. – Особенно для преступника!
– Или для пленницы, – задумчиво молвил судья Ди и приказал Хуну опечатать дверь.
Осмотрев другие комнаты, они не увидели больше ничего существенного. Уже близился полдень, и судья Ди принял решение возвращаться в управу.
Глава восемнадцатая. Судья Ди решает посоветоваться со старым отшельником; Ма Жун ловит своего человека в Барабанной башне
Вернувшись в управу, судья Ди сразу же позвал к себе старосту Фана. Он приказал ему немедленно отправиться в сельскую усадьбу с десятью приставами и двумя носильщиками и доставить оттуда останки старика привратника и его жены.
Затем судья подкрепился прямо у себя в кабинете.
Во время обеда он пригласил к себе смотрителя архива, пожилого человека лет шестидесяти, рекомендованного ему старшиной цеха торговцев шелком. Смотритель некогда тоже торговал шелком и ныне ушел на покой, всю жизнь прожив в Ланьфане.
Склонившись над чашкой с супом, судья Ди спросил:
– Не доводилось ли вам слышать об ученом муже, который подписывается «Отшельник, Облаченный в Журавлиные Перья»?
Смотритель ответил:
– Ваша честь имеет в виду Учителя в Халате, Расшитом Журавлями?
– Возможно, речь идет об одном и том же человеке, – сказал судья Ди. – Он живет где-то за городом.
– Да, – ответил старик, – именно о нем и идет речь. Это отшельник, который обитает в горах за южными вратами уже столько времени, сколько я живу на свете. Никто не знает, сколько ему лет.
– Мне бы хотелось встретиться с ним, – сказал судья.
Старый смотритель с сомнением посмотрел на судью.
– Трудное дело, ваша честь! – заметил он. – Старый учитель никогда не покидает горную долину, и гостей он тоже не жалует. Я знаю, что он еще жив, только потому, что на прошлой неделе два сборщика хвороста видели, как он работал у себя на огороде, и рассказали об этом мне. Очень мудрый и ученый муж этот отшельник, ваша честь. Некоторые поговаривают, что он открыл Эликсир Жизни и скоро отправится из этого мира в обитель Бессмертных.
Судья Ди задумчиво погладил свою длинную бороду.
– Я слыхивал немало историй об отшельниках, – молвил он. – Однако на деле оказывалось, что это – просто лентяи и невежи. Правда, я видел образец почерка этого человека, и почерк этот – само совершенство. Возможно, он – исключение. А есть ли к нему дорога?
– Большую часть пути вашей чести придется пройти пешком, – отвечал смотритель. – Горная тропа там крутая и узкая, даже маленькое кресло-паланкин и то не пройдет.
Судья попрощался со смотрителем, поблагодарив его, и тут в кабинет вошел обеспокоенный Цзяо Дай.
– Надеюсь, ничего не стряслось в усадьбе Цзяня, Цзяо Дай? – спросил взволнованно судья.
Цзяо Дай сел, теребя свои усики, и сказал:
– Сразу и не объяснишь, господин, каким образом начальник замечает перемену в настроении солдат. Видно, все дело в чутье. Последнюю пару дней что-то с моими людьми не в порядке, я это чую. Я поговорил со старшиной Лином, и он мне сказал, что тоже встревожен. Он заметил, что кое-кто из солдат тратит больше денег, чем зарабатывает.
Судья Ди внимательно слушал.
– Нехорошие дела, Цзяо Дай! – сказал он задумчиво. – А теперь послушай, что говорит Ма Жун.
Тут Ма Жуну еще раз пришлось рассказать о своих приключениях на Северной улице.
Цзяо Дай покачал головой.
– Боюсь, беда неподалеку, господин! Наша хитрость с выдуманным полком, обходящим приграничье, оказалась палкой о двух концах. С одной стороны, она помогла нам одолеть Цзянь Моу и его людей. С другой стороны – она, возможно, навела варваров на мысль совершить набег на город, пока в него не прибыл гарнизон.
Судья Ди теребил бакенбарды.
– Набега только нам еще не хватало! – воскликнул он сердито. – Как будто нам тут слишком просто живется! Я подозреваю, что за всем этим стоит таинственный сообщник Цзянь Моу! Какой части людей, по твоему мнению, мы можем доверять?
Цзяо Дай задумался, а потом сказал:
– Я бы положился только на пять десятков, ваша честь!
Воцарилось молчание.
Внезапно судья Ди ударил кулаком по столу.
– Возможно, еще не поздно! – воскликнул он. – Твое, Цзяо Дай, замечание, про палку о двух концах, подало мне мысль! Ма Жун, нам немедленно нужен тот уйгурский головорез, с которым ты познакомился прошлой ночью. Мы можем схватить его, не производя переполоха?
Ма Жун с довольным выражением на лице положил свои огромные ладони на колени и сказал, хитро улыбаясь:
– При дневном свете, ваша честь, это будет не так просто, но попытаться можно!
