Самочувствие Сантьяго, которому стресс не добавлял здоровья, ухудшилось. Вызвали врача, но единственное, что было в его силах, это дать Сантьяго совет отдохнуть.
Джонатан, должна признать, отлично держался в сложившейся ситуации. Именно он вместе с Жан Пьером заставил всех нас собраться и без устали таскал чемоданы постояльцев в конец улицы, так как машины такси не могли подъехать к гостинице.
Как-то днем он затащил меня в пустую гостиную, чтобы обнять и переговорить.
— Послушай, Лара, — сказал он, — мы должны что-то сделать. Ты наверняка знаешь больше, чем рассказала. Все-таки зачем дон Эрнан вызвал тебя сюда?
— Джонатан, я действительно не знаю, — ответила я. — Я сама пытаюсь сложить все в единую картину. Он лишь сообщил мне, что ищет то, что пишет кролик.
Джонатан посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.
— Мне удалось кое-что сложить воедино, и я поняла, что пишет этот кролик. Это скорее всего иероглифический кодекс, но где его искать, я понятия не имею.
— Интересная мысль. Быть может, донья Хосефина знает, — сказал он.
— Не думаю. Я навещала ее, и мы пытались разговаривать знаками.
— Правда?
— Да. Она подтвердила, что дон Эрнан искал кодекс, но она не знает, где. Я даже не уверена в том, что дон Эрнан действительно знал, где его искать.
— Интересно, — только и сказал он.
Сумерки наступили довольно быстро, и вместе с ними пришло облегчение, которое я испытывала теперь каждый день после захода солнца. Днем мне все время хотелось укрыться в тени и дождаться темноты.
После легкого ужина Джонатан ушел, и мы, утомленные испытаниями, рано отправились спать. Я знала, что Франческа не заснет, пока Алехандро не вернется домой, но ее убедили попытаться немного отдохнуть.
Я упаковала дневник дона Эрнана в пластиковый пакет и спрятала за панелью в ванной комнате, где находились водопроводные трубы. Теперь я достала его и, забравшись в кровать, принялась читать.
Довольно много упоминаний о встречах с Гомесом Ариасом, самая последняя состоялась за неделю до моего приезда на Юкатан и последующего исчезновения дона Эрнана. Он пропустил прием у дантиста и встречу со своим банкиром. Дата моего прибытия также была упомянута. Ничего особенного.
Дон Эрнан любил рисовать на полях, и все свободное пространство страниц дневника было покрыто его каракулями. По большей части это были просто геометрические рисунки, вроде тех, которые чертят многие, сидя на скучных заседаниях или разговаривая по телефону. Однако на последней странице дон Эрнан сделал три очень подробных и замысловатых рисунка.
Один изображал женщину в мантилье и с ребенком на руках. Второй рисунок изображал воина майя в одеянии, которое дополнял хвост из перьев и пышный округлый головной убор, увенчанный птицей с искусно изображенным хвостовым оперением. У воина были копьеметатель и булава, а над ним был изображен иероглиф майя, который я приняла за имя воина.
Третий рисунок был еще более подробным. Изображение походило на двух змей или драконов, соединенных хвостами и напоминавших огромную зевающую пасть, соединенную внизу и образующую букву U.
Я решила, что если представится возможность, то попробую идентифицировать оба эти рисунка по книгам в кабинете дона Эрнана или в библиотеке Антонио. Мне вдруг пришло на ум, а не поможет ли мне ключ от музея проникнуть и в библиотеку, так как у меня не было возможности пойти туда в часы ее работы.
Я взяла листок гостиничной бумаги для записей, одной из разновидностей тонкой бумаги для авиапочты и потому идеально подходящей для моей цели, и аккуратно скопировала два последних рисунка. Затем я положила дневник обратно в потайное место и попыталась заснуть.
Должно быть, я заснула почти мгновенно, но проснулась около двух часов ночи, как это происходило теперь почти каждую ночь. Некоторое время я лежала в темноте, затем снова ощутила желание прогуляться.
Я оделась, скользнула вниз по ступенькам к входной двери и выглянула наружу. Телевизионный фургон был на месте, но прожектора были выключены, и я различила силуэты двух людей на передних сиденьях фургона, высвеченные уличным освещением.
По виду оба человека крепко спали. Другие репортеры, похоже, ушли на ночь, хотя я не сомневалась, что утром они появятся снова. Однако на улице дежурила полицейская машина, и сидящие в ней люди не спали, а читали газету под освещением салона автомобиля.
Я вернулась в свой номер и выбралась через окно ванной комнаты. Я подождала несколько минут, прячась на дереве, пока офицер охраны, которого мы наняли, не закончит обход периметра владений и не исчезнет за углом.
Затем я спрыгнула на улицу и побежала от отеля по темным жилым улицам к музею. Я снова подождала немного в темноте садика на задворках музея и затем прошла к черному входу. На этот раз я направилась к цокольному этажу, стараясь в темноте повторить маршрут, которым я шла вместе с Антонио Валескесом несколькими днями ранее.
По ночам здесь не горело даже аварийное освещение. Я включила фонарик и пошла мимо шкафов-хранилищ, стоявших вдоль стен коридора. Когда я поворачивала за угол, в луче фонарика появлялись гротескные лица и фигуры божеств майя.
Я помнила, что это был иш, день ночного солнца, бога Ягуара, который каждую ночь проходит через преисподнюю. Казалось, что музей оживал по ночам, и эти статуи были настоящими божествами преисподней, ожидающими человеческих жертвоприношений. Признаюсь, что мне было страшно, но я продолжила путь.
Антонио сказал, что в последний раз, когда он видел дона Эрнана, профессор был очень возбужден или взволнован чем-то и выходил из комнаты фрагментов. Это было там, куда я направлялась, хотя я понятия не имела, что нужно искать.
Я вошла и в центре комнаты увидела небольшой рабочий стол, за которым днем, как я уже знала, кто-то заносил в компьютерный каталог собранные предметы.
Я опустила штору, закрывающую стекло двери, и привязала ее тесемками, затем я включила настольную лампу. Я справедливо полагала, что максимум, на что отваживается охранник, это спускается сюда на лифте и, не отходя от лифта, с помощью фонарика осматривает пространство. На больше у него духа не хватит.
Удивительно, что можно узнать о людях по их рабочим столам. Хозяйкой этого стола была женщина по имени Мария Бенитес. Это было легко узнать: на столе лежала табличка с именем. У сеньоры Бенитес было четверо чудесных детей, три мальчика и девочка, их фотографии были развешаны везде, где она могла их увидеть, когда работала. Она души не чаяла в своей младшенькой, в дочке. Карандашный рисунок дома, мамы и ребенка в саду — люди и дом одного размера, как обычно рисуют все дети, — занимал на столе самое почетное место. «Для мамочки с любовью, Фрида», — гласила подпись.
Мария Бенитес была очень аккуратным и организованным человеком, это подтверждал порядок на столе. Я включила компьютер и ввела в строку «Пользователь» ее имя. Затем последовало напоминание, которого я боялась: «Пароль». Я попыталась использовать обычные приемы: имя пользователя, написанное наоборот, затем Мерида, потом название музея. «Пароль неверен, — сообщил мне экран. — Попытайтесь еще раз». Интересно, сколько у меня есть попыток, прежде чем меня окончательно заблокируют.
Я еще раз осмотрела стол. Мой взгляд упал на детский рисунок. Я набрала: «Фрида».
И вошла в систему.
Некоторое время я пыталась понять принцип, по которому коллекция заносилась в каталог. Вскоре я выяснила, что предметы кодировались не только по типу, но и по месту нахождения. Я металась между компьютером и ящиками, которые открывала с помощью ключа от стола, как это делал при мне Антонио. Я обнаружила, что списки составлялись не только по типу предметов — инструменты, оружие, фрагменты гончарных изделий и тому подобное, — но и по ящикам. Можно было ввести в строку поисковика номер ящика, и появлялся список его содержимого. Это очень удобно как для исследователей, так и для того, кто хочет узнать какой именно предмет и в каком ящике находится.
Я открыла один ящик, проверила его содержимое, затем отправилась обратно к компьютеру и ввела номер. В ящике было двенадцать предметов, подсчитала я, и двенадцать наименований появилось на экране.
Я ввела номер другого ящика. Десять предметов и десять наименований в списке. Я просмотрела список, чтобы определить, нет ли в нем чего-либо необычного.
Затем я попыталась набрать наименования самих предметов. Я напечатала слово «терракота», и на экране появилось несколько номеров ящиков. Я метнулась к ящикам, и, действительно, в указанных ящиках находились фрагменты керамики. Пара фрагментов была промаркирована, как экспонаты, предоставленные на время.
Я продолжала искать. Я понятия не имела, что именно мне нужно искать.
