— Мистер Матрикс сам участвует в этом деле, — объяснил Шейн. — Я никак не мог вывести его из игры — даже ради того, чтобы приберечь для тебя новость. Но куда же все подевались? — добавил он, оглядываясь.
Комната была пуста. Только из-за исцарапанного деревянного стола на них недовольно поглядывал человек в форме.
— Я не смог пройти мимо этого бдительного стража. — Тим Рурк уныло кивнул на полицейского. — Большие шишки заседают где-то внутри, и мое удостоверение прессы здесь оказалось бессильно.
— Пошли! — ухмыльнулся Шейн. — Держитесь за мной, и мы пробьемся на совещание.
Он двинулся к внутренней двери. Рурк и Матрикс шли вплотную за ним.
— Вам туда нельзя! — торопливо вскочил полицейский. — Шеф Бойл велел никого не пускать к нему в кабинет.
— Два отрицания, — заметил Шейн, — вместе означают подтверждение. Говоря "велел никого не пускать", неграмотный Бойл имел в виду "велел пускать всех".
Он прошел не останавливаясь, и полицейский беспомощно отступил в сторону. Этот тугодум понял, что его водят за нос, но услышав властный тон Шейн, пытался сообразить, какой властью он обладает.
На закрытой двери в конце коридора золотыми буквами было написано:
"ШЕФ ПОЛИЦИИ".
Шейн повернул ручку и вошел в наполненный дымом кабинет, откуда доносился гул голосов. При его появлении все замолчали. Шейн отрывисто кивнул шефу Бойлу, который сидел за дубовым столом с листом машинописного текста в руках, отступил в сторону, чтобы впустить в комнату Тима Рурка и Матрикса, и в полной тишине закрыл дверь.
Глава 20
Два отрицания означают утверждение
Кроме шефа Бойла в кабинете сидели еще трое. Сидевший справа от шефа Билл Джентри держал дымящуюся сигару в шести дюймах от рта и удивленно разглядывал Шейна. Майкл подмигнул старому другу, но Джентри не ответил. Несмотря на изумленное выражение флегматичного лица, в нем чувствовалась хмурая решимость.
Альберт Пейсон неловко умостился в кресле напротив стола Бойла. Банкир выглядел подавленным. На его всегда бодром лице застыло выражение ужаса и недоверия, которые он безуспешно пытался скрыть напускной сдержанностью.
Только Грант Макферлейн выглядел счастливым и беззаботным. Он развалился в кресле у самой стены, все в том же прекрасно сшитом вечернем костюме, с выражением довольства на красивом лице.
Шеф Бойл заговорил первым. Он уже не казался человеком, ощущающим свою храбрость и некомпетентность. Сидя за столом в своем кабинете, он чувствовал себя хозяином положения и сразу дал понять, что намерен командовать парадом.
— Я думаю, вы нам больше не нужны, Шейн, — сказал он. — Все уже выяснилось.
— Это хорошо, — сказал Шейн.
Он покосился на Тимоти Рурка. Ветеран многих подобных совещаний незаметно отошел в сторону и устроился в углу с блокнотом на коленях, чтобы слушать и записывать, не привлекая ничьего внимания.
Шейн взял за руку редактора и подвел его к столу.
— Я говорил с мистером Матриксом, — спокойно объяснил он. — И, думаю, вам будет интересно узнать, что он мне рассказал.
Шеф Бойл прочистил горло и зашелестел листком бумаги, который держал в руках.
— Боюсь, что вы немного опоздали, — снисходительно сказал он. — Не знаю, где вы были последние полчаса, но вы явно не знаете о том, что произошло.
— Вот именно, — пронзительно сказал мистер Пейсон. — Кажется, дело решилось само по себе, мистер Шейн. Боюсь, вы уже ничего не сможете сделать и…
— И не смогу получить свой гонорар, — насмешливо закончил Шейн. — Боюсь, что вынужден буду с вами не согласиться. Я знаю, что все это дело уже у меня в руках.
Он перевел взгляд с Пейсона на Джентри, но тот смотрел так же неодобрительно и отчужденно.
— Я в этом сомневаюсь, Шейн. — Шеф Бойл не собирался уступать инициативу. Он положил перед собой лист бумаги и громко хлопнул по нему ладонью. — Я думаю, вы не знаете, например, о том, что мистер Гардеман только что покончил с собой.
— Покончил с собой? — громко и недоверчиво повторил Шейн, чтобы заглушить возглас удивления, вырвавшийся у пораженного Матрикса. Он предупреждающе сжал пальцами руку редактора, потом нахмурился и покачал головой.
— Но в это невозможно поверить! Это меняет все!
— Точно. — В голосе шефа Бойла звучали торжествующие нотки.
— Послушайте, — зарычал Шейн. — Здесь произошло слишком много самоубийств, чтобы в них можно было поверить. Не забывайте, что Мэй Мартин и Бен Эдвардс оба были убиты, а обставлено это было как самоубийство. Как вы определили, что Гардеман покончил с собой?
— Смерть Гардемана — это определенно самоубийство, — ответил Бойл. — Мы с мистером Джентри провели тщательное расследование.
— Это верно? — Шейн посмотрел на Билла Джентри.
— Нет никаких сомнений, — шеф детективов Майами хмуро кивнул. — Он застрелился из собственного пистолета, я сам проверил отпечатки пальцев. На оружии нет ничьих отпечатков, кроме Гардемана.
— И он оставил записку, — вставил Бойл, поглаживая лежащий перед ним лист бумаги. — Она объясняет все.
Джил Матрикс откашлялся. Он сделал шаг назад, глаза его удивленно забегали. Шейн пожал плечами.
— Хорошо, Если вы, джентльмены, убеждены, что Гардеман совершил самоубийство, мне этого достаточно. Но это не меняет положения дел. Матрикс хочет сделать признание.
Маленький редактор выпрямился под взглядом пяти пар обращенных к нему глаз.
Мистер Пейсон, наклонившись вперед, покачал головой.
— Признание? — вздохнул он. — Но я не понимаю… Мистер Гардеман оставил полное и окончательное признание.
— Какое совпадение! — буркнул Шейн. Он повернулся и сказал, обращаясь к шефу Бойлу: — По законам этого штата каждый человек, отсидевший в тюрьме, должен при переезде сюда зарегистрироваться у властей как бывший заключенный. Мистер Матрикс — или, говоря точнее, Теодор Росс — забыл это сделать, когда приехал в Кокопалм.
Альберт Пейсон облизал губы и недоумевающе развел руками.
— Росс? — пробормотал он. — Значит, это правда?..
— Он готов за это ответить, — коротко сказал Шейн. — Бен Эдвардс совершил ту же ошибку. Но он уже понес за это гораздо более тяжелое наказание, чем будет назначено Матриксу.
В наступившей тишине громко скрипнул стул Макферлейна. Он встал и сказал Бойлу:
— Не понимаю, почему я должен здесь сидеть? Кажется, все уже выяснилось.
— Садитесь, — приказал Шейн. — Не надейтесь, что вам удастся выбраться сухим из воды.
Он подождал, пока Макферлейн медленно сел в кресло, потом резко добавил:
— И не рассчитывайте на снимок Джейка Ливердинка. С него не будет сделано фотографий. — Потом снова повернулся к Бойлу. — Вы говорите, что Гардеман признался?
— Да, перед тем, как застрелиться. — Бойл снова взял в руки лист бумаги. — Самая странная записка, какую мне приходилось видеть.
— Подождите минутку, — Шейн поднял руку и присел на краешек стола так, что оказался лицом к Джентри и Пейсону. — Меня хотят лишить моего гонорара, — запротестовал он. — Меня наняли, чтобы расследовать дело о фальшивых билетах. А теперь вы пытаетесь доказать, что оно раскрылось само — только потому, что Гардеман оказался слабаком и не выдержал, когда на него немного нажали. Это несправедливо. Черт возьми, ведь я уже все распутал, когда Гардеман покончил с собой! Что ты скажешь, Билл? Ты мне поможешь добиться справедливости?
Билл Джентри вздохнул. Его сузившиеся задумчивые глаза остановились на усталом лице Шейна. Он медленно кивнул в ответ на призыв друга.
— Я думаю, мистер Пейсон поступит справедливо. Если ты докажешь, что действительно довел расследование до конца, то трек, конечно, должен будет выплатить гонорар. Вы согласны, Пейсон?
— Ну, я… Да, я согласен, Если мистер Шейн сможет нам доказать, что у него были все необходимые факты.
— Я сделаю больше, — хвастливо сказал Шейн. — Я думаю, что смогу рассказать вам, что написал в своем признании Гардеман, хотя все вы знаете, что я его не читал.
Он закурил, бросив взгляд на Тима Рурка, перо которого безостановочно строчило. Рурк усмехнулся и ободряюще кивнул. Шейн посмотрел на Матрикса, который все еще неловко стоял в стороне, подняв вверх плечи и подозрительно оглядываясь по сторонам, словно он отказывался верить тому, что слышал.
— Поберегите ноги, Джил, — посоветовал Шейн, — пока я попытаюсь заработать семнадцать тысяч баков. Я правильно посчитал, Пейсон?
— Да, примерно столько. Если окажется, что трек после сегодняшнего вечера больше не будет нести убытки.
— Хорошо, — медленно начал Шейн. — Слушайте мою историю. Для начала позвольте уточнить, что я начал подозревать мистера Гардемана в семь часов.
Он помолчал, с иронической улыбкой глядя на Макферлейна.
