— Очень разумно с его стороны. Хорошо, Так. Можешь возвращаться к себе домой. Мне нужно кое-чем заняться, но лягу спать как обычно. Остальной персонал может быть свободен.
— Разумно ли это, сэр? — после некоторого колебания произнес Так.
— Тут останутся охранники и Гинденбург. Так что не беспокойся. — Задумчиво посмотрев на секретаря, калека добавил:
— Ты должен быть доволен тем, что не имеешь никакого отношения к делу, которое я задумал. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил его секретарь и ушел.
Каленберг принялся разбирать груду бумаг, доставленных днем авиапочтой. В половине одиннадцатого, если не позже, послышался негромкий стук в дверь.
— Войдите, — нахмурясь, отозвался Каленберг. Вошел Кемоза.
— В чем дело?
— Хозяин, один из садовников, Звиде, умер.
— Умер? — удивленно поднял брови калека. — Как это произошло? Несчастный случай? — — Не знаю, хозяин. Он стал жаловаться на головную боль и на судороги в мышцах. Так как он вечно жалуется, никто не обратил на это внимания. Потом он сказал, что у него жжет в горле. Через несколько минут бедняга упал и умер.
— Странно. Что ж, похорони его, Кемоза. Думается мне, что жена Звиде будет рада. Невелика потеря.
Внимательно посмотрев на хозяина, Кемоза отвесил ему поклон.
— Я обо всем позабочусь, хозяин, — проговорил старик и, осторожно закрыв за собой дверь, вышел.
Калека откинулся на спинку стула. На губах его появилась сатанинская улыбка. Выходит, перстень Борджиа по-прежнему смертоносен.
Придя в отведенное им помещение. Гея и Гарри убедились, что все окна и двери, выходящие на террасу, закрыты и кондиционер воздуха включен.
Гарри тотчас бросился к дверям на террасу и попытался открыть их, но они были заперты на ключ, а ключ вынут. Попробовал открыть одно из окон, но выяснилось, что оно не открывается.
— Мы в ловушке, — произнес Эдвардс, почесав голову. — Черт побери, как же попадет сюда Феннел?
— Я так и думала, что ты чересчур оптимистичен. Неужели же ты мог предположить, что они оставят тут все открытым на ночь? — проговорила молодая , женщина, сев на подлокотник кресла. — И что же ты намерен делать?
— Предупредить Феннела. Как он проникнет в дом — это его забота. Может быть, ему удастся отключить реле времени. — Гарри взглянул на часы. Было десять вечера. Сев на стул, посмотрел на молодую женщину. — Ждать надо час. Что ты думаешь о Каленберге?
— Мне он не понравился, — призналась она, состроив гримаску. — Думаю, ему было скучно со мной, а мужчина, который находит меня скучной, не вызывает у меня симпатии, — с хохотком добавила она. — А у тебя какое мнение о нем сложилось?
— Он опасен, — серьезно заявил Гарри. — Скажу больше. Наблюдая за ним, я пришел к выводу, что он не вполне здоров психически. Я по-прежнему считаю, что мы попали в ловушку. Но раз уж мы здесь, было бы глупо не попробовать заполучить этот перстень. Интересно, врал он или нет, когда говорил, что ночью территория не охраняется. Надо будет предупредить Феннела. Пусть будет начеку, когда пойдет сюда.
— Почему ты считаешь, что он психически нездоров?
— Вижу по его глазам. Я не хочу сказать, что он сумасшедший, но что он чокнутый — это да.
— Я уверена, что ты преувеличиваешь, Гарри. Не могу поверить, чтобы он решился впустить нас в музей, если бы действительно подозревал нас. По-моему, его угнетает мысль, что он калека. Если же он был так Невнимателен с нами, то, возможно, именно по этой причине. Как знать, а вдруг он испытывал боль?
— Может, ты и права, — пожал плечами Эдвардс. — Но слишком уж удачно у нас все складывается.
— Хочешь проверить лифт?
— Конечно. Если он не работает, то не знаю, как мы доберемся до входной двери в музей. С полчаса подожду, потом выйду и посмотрю.
Поднявшись, юноша приблизился к двери, отворил ее. Выглянул в коридор. Никого. Коридор освещен. Вдалеке двустворчатые двери.
— Ни души.
Вернувшись в гостиную, закрыл за собой дверь.
— Рискованно. Если из какой-нибудь комнаты выйдет Так или кто-то из слуг и увидит меня в коридоре, я погорел. Там и муха не спрячется.
— Скажи, что ты лунатик.
— Будь ты посерьезнее, — нахмурившись, одернул ее Гарри. — По-моему, ты не представляешь себе, что с нами может случиться, если нас застукают.
— Когда застукают, тогда и станем ломать голову, как быть.
Неожиданно Эдвардс широко улыбнулся:
— Пожалуй, ты права. Иди ко мне, поцелуемся.
— Не сейчас, — покачала она головой. — Нам надо работать.
После раздумья он закурил сигарету и опустился на стул.
— Гея, а на что ты истратишь деньги, если нам удастся провернуть это дело? — спросил он.
— Положу их в банк. Все свои деньги я кладу в швейцарский банк под шесть процентов годовых.
Скоро у меня накопится приличная сумма, и тогда Шейлик может искать себе другую рабыню.
— Он тебе не нравится?
— А кому он может понравиться? С ним полезно иметь дело, только и всего. А ты? Как ты распорядишься своей долей?
— Поступлю на факультет электроники, — не раздумывая ответил пилот. — Я всегда хотел получить образование, но до сих пор у меня не было такой возможности. Получив у Шейлика деньги, я смогу учиться, а потом получить приличную работу. У специалистов в области электроники большие возможности.
— Ты меня удивляешь. Никогда бы не подумала, что у тебя такая тяга к знаниям. Намереваешься жениться?
— Да, но только после того, как получу специальность.
— И девушка есть на примете?
— Пожалуй что так, — улыбнулся ей Гарри.
— И кто же она?
— Ты ее не знаешь. Девушка как девушка. Мы с ней хорошо ладим.
— А я-то подумала, что ты имеешь в виду меня.
— Ты бы за меня не пошла, — засмеялся пилот.
— Почему ты так уверен?
— Но ведь правда бы не пошла?
— Правда, — с улыбкой посмотрела на него Гея. — За инженера-электронщика я бы не пошла. Если я и выйду замуж, то за такого мужчину, который широко мыслит, живет на широкую ногу и богат.
— Я это знаю. Вот почему я выбираю Тони.
— Это ее имя? Эдвардс кивнул.
— Желаю тебе удачи, Гарри. И надеюсь, что ты с нею будешь очень счастлив.
— Спасибо. Надеюсь, и ты будешь счастлива. Только не придавай слишком большое значение деньгам.
— Без них жизнь может оказаться слишком трудной, — отозвалась с задумчивым видом Гея.
— Верно. — Затушив сигарету, Эдвардс уставился в потолок. — Конечно, они нужны, но все это… — Он обвел рукой роскошно обставленную комнату. — Но все это ни к чему.
— А я думаю иначе.
— Вот здесь-то мы с тобой и расходимся. — Гарри взглянул на часы. — Пожалуй, пойду проверю лифт.
— Я с тобой, — поднявшись, сказала молодая женщина. — Если наткнемся на кого-нибудь, скажем, что хотели прогуляться по саду. А поскольку на террасу не попасть, решили выйти через главный вход.
— Не слишком убедительно, но сойдет. Двинулись.
Оба молча вышли в коридор. Постояли, прислушиваясь, затем, пройдя главный вход, направились к потайной двери. Пилот пошарил под подоконником. Отыскав кнопку, нажал на нее. Панель стены скользнула вбок. Оба переглянулись, затем, жестом велев Гее оставаться на месте, Гарри подошел к лифту. Двери бесшумно открылись. Войдя в кабину, он нажал на красную кнопку, которая, по словам Така, отключала сигнализацию, затем на зеленую. Двери закрылись, и лифт стал опускаться. Достигнув подвального этажа, пилот снова нажал на зеленую кнопку, и лифт Поехал вверх. Выйдя в коридор, он поставил панель стены на место.
Взяв молодую женщину за руку, вместе с ней, неслышно ступая, побежал по коридору.
— Лифт работает, — проговорил он, закрыв за собой дверь гостиной. — Теперь все зависит от того, сумеет ли Феннел войти сюда, и, разумеется, от того, удастся ли ему открыть дверь в музей.
Четверть часа спустя Гарри включил рацию. Феннел ответил немедленно. Объяснив ситуацию, Гарри Эдвардс сказал ему, что свет горит в двух крайних концах дома.
— Справа мое окно, — продолжал юноша. — В противоположном конце квартира Каленберга.
— В левом крыле свет погас, — доложил медвежатник. — Горит только у тебя.
— Лю, Каленберг сказал, что территория не охраняется, — отозвался Гарри, — но я ему не верю. Когда будешь идти сюда, не торопись, используй малейшее укрытие. Должно быть, где-то спрятаны охранники-зулусы.
— Буду начеку. Сейчас выхожу. Доберусь до тебя не раньше чем через полчаса. Джонс останется здесь, будет ждать нашего сигнала.
— Понял. Конец связи, — ответил пилот. Повернувшись к Гее, сказал ей:
— Он сейчас в пути. Во всех окнах, кроме наших, свет погас. — Подойдя к кушетке, включил ночник, свет на потолке выключил. Приблизился к окну и стал вглядываться в темноту. Полная луна пряталась за облаками. Некоторое время спустя глаза его привыкли к полумраку, он смог различить мебель, стоявшую на террасе, поодаль — цветочные клумбы.
