— Э-э, Европа-шмаропа! — отмахнулся Акоп презрительно, будто и не корчил из себя час назад ЖЕНТЕЛЬМЕНА. — Они еще по деревьям лазили, а у нас уже было царство Урарту!
— Помню-помню. И ковчег именно к вам причалил, и христианство вам апостолы притащили, в обход Рима… я все назвал?
— Ты насмехаешься, что ли? — помрачнел армянин, брыластое лицо сделалось вдруг жутковатым, будто морда старого медведя. Это выражение Глеба и остановило — минуту назад еще хотел распрощаться, а тут вернулась надежда.
— Боже упаси. Есть вещи, Акоп, над которыми не шутят. Родина, долг, семья, честь. Ты мне когда-то помог отомстить, потому и сейчас решил к тебе обратиться. Не к доктору наук, а к тому Акопу, которого в горах видел. С азербайджанцами ты теперь дружишь, воевать бросил… извини, может, зря я тут?
— Ты чего к азербонам привязался? Это все история тоже, они были персы, мы — Урарту, древние дела! Бизнес делать надо, а не войну!
— Я тебе заплачу, если поможешь. Мне нужно свою женщину спасти и собственную задницу, тут уже не до бизнеса.
Молчаливая брюнетка появилась неслышно, неся громадный серебряный поднос с шашлыком. К мясу следовал салат из свежайших помидоров с базиликом, а пахло все так, что желудок ворохнулся в брюхе, забыв предыдущие закуски.
— Моя дочь, — кивнул Акоп на девушку с небрежной гордостью. — Ты ее должен по Армении помнить. В люльке там лежала, хо-хо! Хочешь ее в жены? Умная, работящая и неболтливая. Один недостаток — привыкла жить на Рублевке! Ах да, извини, у тебя ведь какая-то женщина уже есть! Та, которую спасать надо!
— Есть пока. Скоро нас с нею обоих может не стать.
Брюнетка уходить не спешила — так и стояла возле стола, глядя кротко на отца и гостя.
— Ступай, Лолита, — кивнул хозяин дома, и лапа его потянулась опять к коньячной бутылке. — А ты, Глеб, знаю, о чем думаешь. Твоему дитю сейчас столько же лет могло быть, да? Стал бы ты сейчас отец семейства, такой же пузатый, как я, сидел бы спокойно дома, жена бы тебе долму подавала или эти… голубцы.
— А вместо этого так и бегаю по горам, да? — Угол Глебова рта дернулся, улыбка вышла кривой. — Потому что моя война еще не кончилась… ладно, забудем. Выпьем вот это за упокой и забудем!
Выпили не чокаясь, закусили, помолчали. Забыть не получалось. Тянуло откуда-то, все сильней, тревожным душком двадцатилетней давности: горелой соляркой, порохом, дешевыми сигаретами, прикуренными наскоро в ночной засаде. Кровью тянуло.
— Так что там с той женщиной и твоей задницей? — спросил, наконец, Акоп, прогоняя навязчивых призраков. Ворчливо спросил — не хотелось без трех минут доктору наук снова куда-то влезать! — Давай сначала, чтоб все ясно было.
В словесном изложении несколько прошедших недель вышли вполне компактными. Так оно и бывает, если рассказывать по делу, опуская подробности — вроде бурного гостиничного секса или лязганья невидимых когтей в далекой отсюда пещере. Будущий доктор наук слушал молча, иногда хмыкал, но на скепсис эти звуки не походили. Пузатая бутылочка «Ноя» под рассказ опустела, улыбчивая Лолита незаметно очистила стол, а там и чайные принадлежности появились.
— Хорошо, что я тебя знаю, — оценил Акоп историю, подливая гостю кипятка. — Если бы не знал, мы бы с тобой поругались. Не люблю, когда хотят отжать денег под красивую байку! Тебе верю, брат. Чего хочешь от бедного старого армянина?
— Поддержки, Акоп. Силового прикрытия.
— Ты этого… Мастера убить решил, да?
— Не угадал. Встретиться с ним хочу, при большом скоплении народа, чтоб никаких тайн. После этого нас с Диной «зачищать» не будет смысла, особенно если в теме такой серьезный человек, как ты.
— Ладно, лещей не кидай. А не проще заехать к нему в офис или домой?
— Как вариант. Если нас туда пустят, а то ведь у него охрана везде.
— Охрана-махрана! Сейчас же не эти… не ЛИХИЕ 90-е, да?! Мы ломиться с автоматами не будем, культурно запишемся на прием, а там разберемся, кого он знает из людей, кого я знаю. Если даже совсем дурак, то некоторые имена должен был слышать!
— Звучит обнадеживающе, Акоп. Когда пойдем?
— Э-э, коней не гони, тут не ипподром! Сейчас же не эти…
— Не «лихие 90-е»?
— Ну да. Это раньше мы были совсем без головы, а сейчас надо пробить, какие люди за ним стоят. Расскажи, что сам знаешь, а Самвел запишет.
Молчаливой девушки в пределах видимости уже не было, зато совсем рядом обнаружился смуглый парень вполне интеллигентного вида, с электронной записной книжкой. Чуть подальше маячила теперь одна из давешних борцовских спин в черном пиджаке… вообще атмосфера сгустилась как-то. Мужской стала, деловой до безобразия.
Еще через полчаса, откушав свежайшего печенья «гата», Глеб отправился восвояси. Тяжелый человек с тяжелым взглядом проводил до авто, тяжелый «брабус» вырулил по территории олигархического заповедника на шоссе, а там и до собственно города рукой подать.
— Меня до метро, пожалуйста.
— Я домой могу.
— До метро, — улыбнулся Глеб чернокостюмному водителю, подумав, что все имеет предел. Даже гостеприимство. Даже закавказское. Проще надо быть, тогда и жизнь затянется надолго, не оборачиваясь к тебе филейными частями тела! А многие знания рождают многие печали — в этом Фродо абсолютно прав…
* * *
…Год 2000-й, Москва, лето. Мутный, тяжелый сон. Лица, здания, бани, комнаты в пурпуре обоев. Голые хохочущие девки и солидные мужики с золотыми «цепурами» в два пальца толщиной. Наружу, прочь! Темнота, окно нараспашку, белые всполохи сквозь стену дождя.
— А?! — Белокурая голова на соседней подушке сонно вздергивается. — Че случилось?!
— Спи, нормально все!
Девушка хмыкает, голое гибкое тело переворачивается под простыней, демонстрируя отсутствие интереса.
К чему такой сон, а?! Стареем?
… — Ерунда, а не просьба, — сказал подзабытый уже Макс в подзабытом кабаке 96-го, под хорошую водку и плотные яства. — Доверить ее некому! Кругом ведь одни бывшие гэбэшники, которые нам с тобой когда-то мешали жить! Тебе, конечно, всяких придется набирать в штат, но для меня это лучше, чем связываться с левым ЧОПом.
— То есть деньги ты выделяешь и реальным хозяином будешь тоже ты?
— Не буду, расслабься. У меня, парень, дела и так варятся, лишнего не надо. Сам поставишь фирму, наберешь обороты, а потом и поможешь разок-другой…
Просьба и впрямь выглядела ерундовой. Сбор компромата. Скрытые камеры в саунах и ресторанных ВИП-залах, фотографии некоторых лиц рядом с другими некоторыми. Известный моралист в компании шлюх, к примеру, сам наряженный в комбидресс и умоляющий наказать его плеткой. Или не менее известный патриот — с «бригадным генералом» мятежной Ичкерии. Или просто деньги делят людишки, явно потырив их у кого-то влиятельного. Места установки камер Макс указывал сам — знал, стервец, где ожидается интересное! Первый заказ Глеб поручил кому-то из сотрудников, а при просмотре записи спину отчетливо обдало холодком. Нехорошая вышла запись — за такую и прикопать могут!
— Не ссы, парень! — успокоил Макс, принимая кассету. — Тебе лично никто предъяв не сделает, да и мы, если что, прикроем. Еще пара заказов, и расходимся краями.
Не обманул, кстати, да и не подставил. Проделал Глеб еще пару раз манипуляции со спецтехникой (лично теперь уже!), потом как отрезало. Кое-что из «репортажей» позже всплывало в свете громких отставок-перестановок, но и фиг с ними! Если кто и разыскивал «автора», то на след тогдашней Глебовой фирмешки не вышли — маловата была, терялась в тени солидных ЧОПов и сыскных агентств. Потом настал дефолт 98-го, и диспозиция на этом рынке сменилась радикально.
К чему же нынче Макс приснился?
Сигарета дотлевает под фильтр, пыхнув вонючим химическим дымом, Глеб надсадно кашляет.
— О, а ты че не спишь? — Блондинка в постели поворачивает опять кукольную мордашку с оплывшей косметикой. — Пораскрывал, блин, окна!
— Рот закрой. Глазки закрой тоже, и чтоб я до утра тебя не слышал.
Кукла приказ исполняет влет — эти девочки вообще очень понятливы. Подросшее «поколение пепси», с детства уяснившее свое место в этой жизни. Главный девиз — «не заморачиваться», внутренний мир (при его наличии) надежно спрятан за улыбкой, в невинном взгляде — готовность исполнить любое желание. Не проститутки, не шлюхи даже, просто не напрягаются. Много их стало в последние год-два, как раз, наверное, достигли половой зрелости. Или просто Глеб для них сделался притягательней — параллельно с ростом его благосостояния? Мужчина в расцвете сил, одинокий холостяк. Совсем одинокий! Семью, которой и раньше не было, заменили понятливые куклы. Молодые, красивые, не смеющие ревновать и устраивать сцен. Может, и на фиг она не нужна, семья эта?
