«Эх, Лепнин, Лепнин, – подумала я, – чистая душа. Как мало осталось людей, которые готовы не только отдать все, что у них есть, по первой байке так называемого друга, но и поделиться информацией с первым встречным. А ведь он умел хранить тайны! Не рассказал же он о мнимом похищении Ирине. Хотя у него могло и не быть этой возможности. Они же не часто виделись, как оказалось, а тут она еще и в командировку уехала. Может быть, это подсознание толкнуло его в плечо и заставило рассказать все незнакомому человеку? Наверняка он потом ругал себя, каялся».
Больше ничего узнать от клерка я не могла, поэтому, кряхтя и охая, вылезла из машины, категорически запретила меня провожать и отвозить куда бы то ни было и, прихрамывая, скрылась с его глаз. Очень хороший попался мне клиент. Его даже не пришлось соблазнять или подкупать, и так все от страха выложил. Нога почти не болела, по крайней мере, не мешала мне управлять автомобилем. Я узнала, под каким предлогом выманил деньги Норбеков у Лепнина. В том, что именно Петр Алексеевич придумал легенду о похищенном внуке, я не сомневалась. А тот факт, что «похищение» состоялось за несколько дней до смерти Матвея, доказывал: их и не собирались возвращать. Все было продумано и рассчитано. Даже игра на благородстве Лепнина: он так и не сказал ничего Ирине, хотя проболтался неизвестному служащему. Закон случайного попутчика: мы видим человека в первый и последний раз, и, таким образом, он как бы существует в другой параллели. Мы считаем, что уже никогда пути наши не пересекутся, поэтому и откровенничаем с ним по полной программе, часто кляня себя потом за это последними словами.
А дома мне влетело от Ариши.
– Ты могла погибнуть, – лютовал он, – разбить голову, сломать ногу. Ради какой-то ничтожной информации так рисковать!
– Никакого риска, – оправдывалась я, – видела, что он ехал километров двадцать в час, не больше. При такой скорости не затормозить невозможно!
– Ну и что? И что ты узнала? Под каким предлогом забрал деньги у Лепнина Норбеков? Эта простейшая информация того стоила?
– Я убедилась, что деньги забрал действительно он. Это достаточно серьезная информация. Теперь я знаю, у кого их искать для того, чтобы вернуть.
Думаю, в душе дед был со мной согласен. Просто ему не всегда нравились способы, которыми я добивалась своего.
* * *
Как ни странно, утро было безмятежным. Несмотря на кучи грязи, которые свалились на меня в связи с копанием в деле Лепнина, сегодня мир излучал такую чистоту и согласие, что мне петь хотелось. Пела я так себе, чистенько, но слабенько, поэтому не стала портить атмосферу утра и достала из чехла саксофон. Вот у него действительно был голос! И блеск, которого природа недодала мне, и сила.
Дополнив окружающий мир своим вкладом в прелесть этого утра, я спустилась вниз, не нашла деда, поэтому пила кофе в одиночестве. И думала. Сейчас мне следовало выдержать небольшую паузу. Перед решающим сражением. Всю подготовительную работу я провела, в том, что своими несчастьями Лепнины обязаны Норбекову, сомнений больше не было.
Собственно, в мои обязанности как бы и не входило расследование и поиск преступника, просто не могла же я огульно направо и налево сносить головы тех, на кого мне укажет заказчик? Я же не киллер. И для меня принципиально важно, чтобы правосудие покарало именно виновного. Наверное, слишком самонадеянно с моей стороны было брать на себя роль этого самого правосудия, но когда это случилось в первый раз, а тогда я отомстила за трагическую гибель своих родителей, я поняла, что это самое правосудие часто слишком халатно относится к своим обязанностям. И кто-то должен время от времени ему помогать. Почему же не я?
Жаль только, что на подготовительную работу уходило так много времени. Это как изготовление праздничной петарды: долгий процесс синтеза, монотонный конвейер, невзрачная, в общем-то, упаковка, и – взрыв, краски, свет, эмоции. И опять темнота и тишина. В общем, монотонные будни.
Перед тем как напрямую заняться работой с Норбековым, я должна была немного отдышаться. И, ничего не придумав лучшего, решила навестить Алину. Что-то давно от нее не было вестей. К тому же я обещала, что, как только придет металлоискатель, сразу же привезу его в Царевщину. По привычной схеме я заехала в супермаркет, набрала провизии для подруги, состоящей, естественно, не из тушенки и перловки, а из шоколада, хорошего сыра, баллончика со взбитыми сливками и прочих вредных для фигуры вкусностей. В последний момент вспомнила о Марте – нечестно будет ехать в Каменные Липы без нее. Договорились, что не буду подъезжать к дому, не хотелось лишний раз рисоваться во дворе. Ни к чему привлекать к своей персоне лишнее внимание.
Обычно Алина, несмотря на то что еще не успевала остыть к своим увлечениям, начинала выразительно и душераздирающе страдать уже где-то ближе к кульминации. Страдать, если это хобби шло вразрез с ее любовью к комфорту и страсти к вкусной еде и дорогому шампуню. Так, помню, она испытывала жуткие муки физического дискомфорта, когда жила в лагере скалолазов, спала в брезентовой палатке и питалась пшенной кашей на воде с салом. Я иногда наезжала к ней из чистого сострадания и потихоньку от ее единомышленников привозила сыр с плесенью и швейцарский шоколад. Мужики все равно не понимают этих изысков, им лишь бы еды было побольше.
Впрочем, в этот раз все было по-другому. Алину мы нашли не сразу. В общежитии ее не было, в районе графского дома не наблюдалось. В конце концов испорченный телефон вывел нас к кирпичному дому на краю села. Алинку мы нашли во дворе, она сидела с какой-то бабусей на крылечке и внимательно ее слушала. Увидев нас, обрадовалась, но сделала знак рукой: не мешайте. Мы немного подождали, и минут через пять она вышла.
– Я все на диктофон записала, – довольно призналась подруга, – вы не представляете, как тут много всего интересного! А эта легенда о замурованной Машеньке Лепниной – просто шедевр устного народного творчества. Вот погодите, я вам расскажу. Только поесть дайте. Ты пищи-то привезла?
– Не только пищи, но и зрелищ, – обрадовала ее я, вытаскивая из багажника коробку с металлоискателем.
– Чего это? – не поняла подруга.
– Телескоп, – фыркнула я, – по интернет-голосованию выиграла. Решила, что твое новое увлечение будет – за звездами наблюдать. Очень удобно: сиди себе на мансарде и в трубочку смотри.
И, увидев, что Алина надулась, призналась:
– Твой металлоискатель прислали.
Алина завизжала и прямо на улице принялась вскрывать коробку, читать инструкцию, собирать агрегат. Мы с Мартой уже поняли, что, пока она не разберется в принципах его работы и не проверит на местности, не успокоится, поэтому смирились и стали ей помогать.
– Смотрите, – вопила Алина, – он умненький, он не только простые железки определяет, но и выбирает: золото я ищу, монеты, серебро или руду там всякую. Жаль, драгоценные металлы в нем не запрограммированы! И человеческие останки! Эх, развернулась бы!
Потом нам пришлось бродить на окраине села с этим «пылесосом» и ловить на себе удивленные взгляды сельчан. Нам даже удалось найти три копейки выпуска 1976 года и крышку от консервной банки. Потом в Алине проснулся аппетит, который заглушил жажду познания. Пообедать мы решили на природе. Сели в машину, выехали за село, свернули в пролесок. Я, как дама запасливая, держала в багажнике старый плед, его мы и расстелили прямо на новенькой весенней травке.
Кроме любимых Алининых лакомств, я купила всякие салатики в пластиковых контейнерах и готовые холодные отбивные, хотя на природе и простой хлеб с солью казался шедевром кулинарного искусства. Пикник удался. Алина, наевшись и развалившись под теплыми лучами солнца, начала рассказывать нам свои истории. Я ошибалась. Мне почему-то казалось, что моя подруга носится по деревне с лопатой и делает подкопы в различных местах графского хозяйства. Оказалось, что она подошла к делу довольно грамотно: перед раскопками провела исследовательскую работу. Да и «откапывала» не столько информацию о местонахождении клада, сколько местные легенды и сказания.
Надо признаться, я всегда относилась к увлечениям Алины несколько иронично, поэтому эта информация меня не особенно заинтересовала. Мне было любопытно послушать ее сказки после вкусного обеда под березками, и ничего более. Марта же была вся внимание. Сначала Алина решила рассказать нам историю одной из дальних-дальних родственниц Марты, юной Машеньки Лепниной, жившей, по расчетам Алины, где-то в восемнадцатом веке.
Девушке было не больше пятнадцати, когда отец стал брать ее на охоту на кабанов. Матушка была против, но шустрая и отчаянная девочка так умоляюще заглядывала ей в глаза, так назойливо и надоедливо бродила за ней по комнатам дома, что та согласилась, лишь бы ее оставили в покое. Присматривать за графской дочкой поручили крепостному, девятнадцатилетнему конюшему. Он должен был повсюду следовать за юной графинюшкой и оберегать ее от всяческих бедствий, неприятностей и казусов. Он и оберегал, как мог. По легенде, пяток раз спас ее от разъяренного секача, пару раз прикрыл грудью от шальной пули, раз пятнадцать остановил обезумевшую от страха лошадь. Ну все, как водится.
