– Почему ты не вошел в магазин?
– Я шел по следу, – ответил Бруно. – Ты купил, что хотел?
– Да, – ответил Джим и пошелестел пакетом с ирисками.
Бруно шагал за отцом через дорогу, отмечая бодрость, появившуюся в его походке.
– Я хочу пойти следом за Милдред, – сказал Бруно, когда они пересекли дорогу. – Я только что видел ее на Эдбертон-роуд. Я не могу снова ее потерять.
– Только далеко не уходи, – ответил Джим.
Мальчик согласился и притворился, будто идет в указанном направлении, а сам тем временем наблюдал за тем, как удаляется отец. Когда Джим вошел в дом, Бруно тут же повернул в другую сторону.
Остановившись у магазина мистера Симнера, мальчик собрался постучать. Но Саймон Симнер стоял у двери. Его глаза сверкали над надписью «закрыто», словно два голубых леденца.
– Я пришел, чтобы купить лимонный шербет! – заявил Бруно достаточно громко, чтобы его расслышали за стеклянными дверями.
Глаза Саймона померкли, а от его дыхания на стекле появилось облачко пара.
– Я опоздал? – спросил мальчик.
Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы лицо с двумя голубыми леденцами могло выглянуть наружу.
– Мы не продаем лимонный шербет.
– Мы оба знаем, что это ложь!
Дверь медленно открылась, и Бруно вошел в магазин.
Саймон скорчился за прилавком; казалось, он пытается спрятаться за кассовым аппаратом. Дин говорил, что у Лимонного Шербета рот как у карпа. Бруно был недостаточно осведомлен о строении рыб, чтобы подтвердить описание друга. По мнению Бруно, рот Саймона скорее напоминал лягушачий. Парень надувал жвачку, подобно тому как лягушка надувает вокальный мешок, желая привлечь самца.
О Саймоне Симнере Бруно были известны следующие факты. В понедельник тот предложил Дину конфеты в обмен на неизвестную услугу. Вчера он предложил Бруно помочь в поисках пропавшей кошки. И наконец, Алан Любопытный сообщал, что парень пользуется гаражом с розовой дверью на Эдбертон-роуд.
– Недавнее прискорбное происшествие повлияло на продажи? – спросил Бруно, подходя к прилавку и выстраивая про себя линию диалога. – Убийство и конфеты плохо сочетаются между собой.
– Верно, – согласился Саймон. – Ты нашел свою кошку?
– Да.
– Я расстроился, когда ты отказался от моей помощи.
– Она сама пришла домой на следующее утро.
– Ты особенный мальчик, – продолжал Саймон.
У парня был слишком писклявый для его возраста голос.
Бруно заметил аккуратно подпиленные ногти: такие руки больше подошли бы женщине.
– Я рад, что твоя кошка вернулась. Такой особенный мальчик, как ты, не должен терять домашнего любимца. Тебе взвесить лимонного шербета?
– Да, пожалуйста.
– Сейчас.
Саймон наклонился, чтобы достать из пачки пару синих перчаток. Бруно увидел, как он быстро нажал тумблер. Заметив провода, мальчик проследил, куда они идут, – за упаковками с кока-колой, мимо банок с конфетами и вверх по стене. Бруно отметил, где заканчиваются провода: у камеры наблюдения в углу магазина. Он тут же понял, что Саймон выключил камеру.
Саймон вернулся к прилавку, и из жабьего рта выдулся еще один пузырь.
– Я надеялся, что ты поможешь мне расследовать смерть Поппи Раттер, – сказал Бруно. – Ты видел что-нибудь подозрительное в ночь убийства?
Саймон проколол пальцем пузырь и, как лягушка втягивает свой мешок, втянул жвачку в рот.
– Предоставь полиции вести расследование, – ответил парень, натягивая перчатку на безволосую руку.
Вид тонких медицинских перчаток заставил желудок Бруно сжаться.
– Я провожу собственное расследование, – настаивал мальчик.
Он не ожидал следующего хода Саймона. Парень обошел прилавок и пробормотал:
– Здесь столько полиции вокруг. – И закрыл жалюзи на витрине и на двери. Затем запер дверь на ключ и поставил ее на сигнализацию. – У нас отберут лицензию на торговлю, если заметят, что мы работаем после закрытия. Пусть наш секрет останется в тайне.
Отсутствие дневного света изменило магазин. По стенам поплыли тени. Банки с конфетами утратили блеск. Когда Саймон направился к прилавку, Бруно понял, что имел в виду Дин, когда говорил, что тот человек ходит, словно ему жмут брюки.
– Полиция сейчас едет к моему дому, – быстро нашелся Бруно.
Саймон Симнер хихикнул совсем по-девичьи. Он открыл рот, и стало видно, как его язык перекатывает жвачку цвета плоти. Облизываясь, Саймон уставился на Бруно со зловещей настойчивостью.
Из-под прилавка парень достал пустую банку. Театральным жестом он показал, что лимонного шербета нет. Но Бруно видел на дне банки розовые крошки сахара, скорее всего, от какой-то тянучки – либо клубничной, либо со вкусом колы и вишни.
– В кладовой есть еще банка лимонного шербета. – Слова Саймона вырывались с каким-то всплеском, словно во рту у него скопилось много слюны.
– Я думаю, сосед похитил мою кошку, – сказал Бруно. – Поэтому к нам домой едет полиция – взять у меня показания. Они обеспокоятся, если меня не будет.
– Ты поможешь мне найти банку в кладовой? Я плохо вижу, и все этикетки сливаются у меня перед глазами. Пошли! Только смотри под ноги!
Бруно внимательно взглянул на Саймона, ища на его лице следы от очков. Вокруг носа не было никаких отметин. Мальчик прочел много книг о том, как распознать преступника. Советы разнились и часто противоречили друг другу. Попадались даже заметки о недооцененной серьге или о подбородке извращенца. Но в одном все книги сходились: глаза преступника не лгут. «Голубые леденцы» Саймона Симнера отражали его душу. И в ней таилась опасность, Бруно в этом не сомневался.
Мальчик достал из кармана визитные карточки, но Саймон уже вышел из-за прилавка. Он прошел через магазин и скрылся в кладовой.
Бруно услышал, как оттуда донеслись какие-то звуки. Возможно, Саймон переставлял лестницу.
– Почему ты не идешь? Мне как раз нужна твоя помощь! – позвал Саймон.
Бруно знал правила: по законам жанра ему следовало проявить неосторожность.
– Не могу, – ответил он. – Это неправильно.
И тут мальчик решил, что пора уходить. Он рванул на себя входную дверь и, когда она не поддалась, понял, что нужен ключ.
Бруно начал шарить за прилавком в поисках ключа, но безуспешно.
Вдруг мальчик нашел за прилавком кое-что другое: пожеванные собакой туфли, которые он видел на записи с камеры Милдред. Внезапно ему все стало ясно: Саймон Симнер и был тем человеком, который ссорился с Поппи Раттер!
Важность этого открытия потрясла Бруно; ему показалось, что у него в мозгу взорвалась бомба.
И тут плечо мальчика сжала рука. Он закричал, и его тут же оттянули от прилавка и бросили на пол. Бруно поднял голову: над ним возвышалась фигура миссис Симнер.
– Что тут происходит, ради всего святого! – прогремела женщина. – Почему ты рыщешь за прилавком?
– Я просто хотел конфет, – быстро сообразил Бруно.
– Магазин закрыт.
– Знаю.
– И жалюзи опущены.
– Да, знаю.
– А где Саймон?
– В кладовой.
Миссис Симнер позвала сына. Когда парень появился за прилавком, это был уже совсем другой человек. Не было ни хирургических перчаток, ни тонкого голоска.
– Почему этот мальчик трогает конфеты грязными руками? – требовательно спросила миссис Симнер.
Совершенно другим голосом, глубоким, без сюсюканья, Саймон рассказал о полиции, о лицензии на торговлю и о лимонном шербете.
– Я велел ему ничего не трогать, – робко произнес Саймон. – Он пообещал мне!
– Хорошо, – ответила миссис Симнер, тут же удовлетворившись объяснением сына.
Затем женщина открыла входную дверь.
– Это дело полиции. Воров нужно наказывать!
Прежде чем Бруно успел все объяснить, миссис Симнер схватила его за руку и вывела на тротуар. Внезапно гнев сошел с ее лица. Женщина отпустила руку Бруно, стала на колени и поправила воротничок его футболки.
– У твоего отца есть связи в полиции, – сказала она материнским тоном. – Будет очень плохо, если его сына обвинят в воровстве.
– У меня и самого есть связи в полиции! – с нажимом ответил Бруно.
– Думаю, будет лучше, если ты перестанешь приходить к нам в магазин.
По опухшему, в ямочках, лицу женщины скатилась слеза.
– Я не сделал ничего плохого.
– Я запрещаю тебе приходить к нам в магазин, – мягко сказала она. – С этих пор туда будут допущены лишь те, кому я доверяю.
Возмущенный несправедливостью, Бруно сделал то, о чем впоследствии пожалел. Он толкнул миссис Симнер. Женщина рухнула на землю. Бруно оставил ее на тротуаре, нелепо дергающуюся, словно черепаха, которая пытается выбраться из собственного панциря.
Джим постучал в дверь ванной. Он хотел поделиться с Хелен своим успехом, а затем насладиться ее объятиями и заслуженной похвалой.
Однажды Джим разгадал загадку маяка в Квинз-парке, и Хелен написала стихотворение для вечерней газеты:
Люблю я мужа своего,
Ведь ум его острее бритвы.
Таким образом, у Джима появилось любопытное прозвище.
