— Знаю, — поморщилась Полина и очень ловко вывела машину из гаража.
Я и Гоша двумя соляными столбами застыли на заднем сиденье и слепо таращились вперед. Я на затылок Полины, Гоша — на дорогу.
— Что-то странные вы какие-то, — пробормотала мадам и остановилась под светофором. — Вы ничего от меня не скрываете?
— Желтый, Полина, не отвлекайся, — посоветовала я и вернулась в ступор.
Больше всего на свете мне хотелось сейчас очутиться в собственной ванной, среди пузырьков джакузи и пара. Спрятаться под шапкой пены, послушать что-то успокаивающее, например Бранденбургский концерт, и даже поплакать. Я устала, я снова была загнанной лошадью, снова едва дышала от страха, но теперь бежала в табуне. И что хуже всего — очутилась во главе этого табуна. Так что, если я позволю себе спрятаться в слезы, «шахматист» пристрелит каждую из бегущих лошадей.
До самых ворот дома мы ехали молча. Полина так обеспокоилась нашим странным видом, что о слежке забыла напрочь. Смотрела только в зеркальце на нас и хмурила брови.
Она сама распахнула ворота, завела машину во двор и помогла мне выйти из салона.
— Что случилось?! — со стоном произнесла она и посмотрела на бледно-зеленого Стелькина, ползком покидающего автомобиль.
— Кошелькову убили, — без всяких предисловий, видя, что мадам и так ко всему готова, объяснила я. — Мы нашли ее труп в квартире.
— Боже! — прошептала Полина, глаза ее широко распахнулись, и, зажав обеими ладонями рот, она вновь прошептала сквозь пальцы: — Боже…
— Пошли в дом, — хмуро предложила я и первой взошла на крыльцо.
Через десять минут Полина, Жора и я со стилистом — умытые и влажные — сидели в гостиной над рюмками бренди.
— Вам всем надо уезжать из города, а лучше из страны, — говорила я. — Все оказалось гораздо хуже и серьезнее, чем можно было предположить. Ставки возросли. На шее убийц уже два трупа.
Спиртное забирало только Гошу, он пьяно икал и настойчиво гнусавил:
— Надо идти в милицию, надо идти в милицию…
— Заткнись! — прикрикнула Полина. — Сонь, а как мы вывезем Жору?
— Да хоть в багажнике, — пожала я плечами, — он возражать не будет. Присутствие ряженого у подъезда показывает — «они» не знают, кто конкретно сгорел в доме. Толик или Жора? И ждут любого из них.
— Разумно, — согласилась Полина. — А Стелькина куда? Стелькин, у тебя шенгенская виза есть?
— Не-а, — помотал головой стилист.
— В Турцию поедет, — строго сказала я. — Деньги есть?
— Не-а.
— Я тебе дам.
— Благодетельница ты наша. — Стелькин ернически поклонился и чуть не упал с дивана.
Жора подхватил его за шкирку, поправил, и парикмахер припал к его богатырской груди, постоянно икая и всхлипывая.
— Н-да, — пробормотала я, — это заразно.
— Что? — с некоторым испугом уточнила Полина.
— Неприятности и глупость. И главная дура здесь я.
— Почему?
— Надо было сразу к Ивану Артемьевичу идти. А я в шпионов заигралась.
— А кто это Артемьевич?
— Наш милицейский генерал.
— А-а-а, — уважительно протянула Караулова, — это величина. А может, еще не поздно? К Артемьевичу…
— Не знаю, — честно ответила я. — С повинной никогда не поздно. Но убьют.
— Кто?
— Наш «шахматист». Ему терять нечего. Ему пожизненное светит. Организация какой-то аферы, подрыв дома и так далее. — И треснула себя кулаком по колену. — Эх, если бы я только была уверена!
— В чем? — Все это время разговаривали только я и Полина.
— В Назаре.
— А ты не уверена?
— Нет. Он умный. И враг у нас умный.
— А договориться типа можно? — подал голос Жора.
— Не знаю. Может быть, и нельзя. Слишком много всего произошло… И выход, похоже, один, — наконец решилась я. — Вы уезжаете из страны, я иду сначала к генералу, потом — к Туполеву. Если Назар прикроет, меня не тронут. Не решатся. Туполев фигура серьезная, с ним не ссорятся, не воюют…
— А если это, — округлив глаза, проговорила Полина, — он?!
— Тогда будете настаивать на моей канонизации, — усмехнулась я. — И носить цветы к памятнику…
— Со-о-о-офья! — Стелькин разродился утробным воем и сделал попытку перепасть с бандитской груди на мою. Округлую и местами святую.
— Жор, уложи его спать, — мягко отстраняясь, попросила я. — Что-то он у нас совсем расклеился.
Бандит нежно взвалил стилиста на плечо и потопал к лестнице.
— Я тебя уважаю, — вися носом вниз, закончил свою мысль Стелькин и, кажется, начал засыпать ногами вверх.
— Что бы я тут одна делала? — вздохнула Полина.
— Ничего, — хмуро ответила я. — Уехала бы в Германию, и все.
— Я так и хотела. Но черт дернул за подол, и я вернулась.
— Не кори себя. Ты ни в чем не виновата. А Толик уже за все поплатился и, к сожалению, подвел свою девушку. Уж Марина-то точно была здесь совершенно ни при чем…
— Слушай, а почему ее убили? Неужели была такая необходимость?!
— Я думала над этим. Вероятно, Толик скрывал, что пишет книгу, только от пацанов из компании Жоржа. Для Марины это не было секретом. В комнате я не заметила следов обыска, Марина сама отдала убийцам рукопись.
— Но зачем?!
— Видимо, не знала, какую бомбу скрывают эти страницы. Если бы знала или хотя бы догадывалась, ни за что не осталась со своим убийцей наедине. Огромный нож торчит у нее из груди, а не из-под лопаток, — девушка не боялась человека, которого привела в дом. Поверь, подойти к настороженному человеку с таким тесаком — просто невозможно. Только сзади. А Марина не сопротивлялась, не боролась, — один удар, и она на небесах. Так-то вот…
— Неужели она не могла договориться с человеком, которому понадобилась рукопись, встретиться в людном месте?!
— Полиночка, если бы ты видела изумление, застывшее на лице Марины, ты не задавала бы таких вопросов. Марину обманули. Не знаю как, не знаю в чем, но ее обманули. Мы знаем, что за Анатолием следили по меньшей мере неделю. И вероятно, эта слежка вывела преступников на Марину. С ней завязали знакомство, — напоминаю, она совершенно не боялась человека, пришедшего с ней в дом, — каким-то образом навели разговор на Толика и очень внимательно выслушали. Скорее всего, девушка похвасталась, что ее приятель пишет книгу…
— Но почему она привела убийцу в чужой дом?!
— Не забывай, мы имеем дело с «шахматистом». Для него парикмахерша Кошелькова — семечки, отработанный материал. Я бы, например, поступила так: услышав о рукописи, тут же «вспомнила» бы, что мой родственник крупный издатель. Как думаешь, могла Марина сделать другу сюрприз — найти для него издателя? Вероятнее всего, ее новый знакомый попросил дать возможность ознакомиться с текстом, выяснить, насколько ценен материал, чтобы продавить рукопись в издательство. Не удивлюсь, если убийца приходил в дом Анатолия дважды: первый раз просто пробежал текст глазами, второй раз пришел уже с твердым намерением убить девушку… Я не могу знать, как все произошло на самом деле, но, скорее всего, Марину обманули именно так.
— Как страшно жить, — поведя плечами, пожаловалась Полина.
— Тебе сейчас лучше всего жить за границей, — тихо напомнила я. — И даже к сестре не показывайся. Живи в отеле, отключи мобильник, вынь сим-карту и звони из автомата, и только моей маме. Сообщишь ей свой новый адрес, а я сама тебя найду. Когда все закончится… И если закончится…
— А Жора?
— Если так уж невтерпеж, то бери с собой и Жору. Но если больше Жоры хочется жить — ни за что не светись с ним вместе. Пойми, вас не должно быть рядом друг с другом… Вы — два последних свидетеля. Если вы покажете им, что объединились, вас разыщут на орбите Марса. Поняла?
— Да. Но как же Жора?
— Я вывезу его из города. Попрошу знакомого сыщика, он профи, след оборвет. Не беспокойся, я сделаю все возможное для нашего бандита. Как-никак важный свидетель…
— А Гоша?
Боже милосердный, дай мне силы!
— И Гошу вывезу. Сама или с друзьями.
— Хорошо иметь столько друзей, — со слезой в голосе высказалась Полина.
— Не спорю. У меня их немного. Но каждый на вес золота.
— Сонь, а меня ты можешь спрятать где-нибудь в городе? Я просто не могу быть одна, я сойду с ума!
Собрав терпение в кулак, я ответила:
— Полина, я не могу больше заботиться о тебе, это раз. Мне нужна свобода. А во-вторых, пойми, я не хочу подставлять под удар никого из моих знакомых. Сейчас ты слишком опасное соседство.
— Я понимаю, Софья. Спасибо. — Полина понуро опустила голову, и спустившийся со второго этажа бандит сел с ней рядом и приобнял за плечи.
Голуби.
Я пожелала им стойкости, выдержки и напомнила о необходимости сделать телефонные звонки всем основным подозреваемым. Полине нужно сообщить о своем отъезде, предупредить, что какое-то время ее не будет в городе, так как после ночного взрыва соседнего дома у нее расшатались нервы, и она отправилась их лечить в Бадан-Баден. Или в Кисловодск, или в Альпы, или куда еще…
