Влад – правда.
В глазах резко потемнело. Голос в голове исказился, зашипел и стал прерывистым, будто внутреннее радио сбилось с нужной частоты. Мысли поплыли; попыталась их ухватить, но те словно просачивались и утекали сквозь пальцы.
– Ну давай, давай! – язвительный голос собеседника внезапно прорвал белый шум. – Опять внеси меня в черный список.
– Что?!
– Ты постоянно это делаешь, – пожаловался он. – Я бессилен. Когда невыгодно, перестаешь меня замечать и слышать. Но Влад сумел пробить брешь в твоей защите… Конечно, он ведь настоящий. Его не заткнуть, просто отключив звук. – В.Д насупился и отвернулся к окну.
– Постой! – спохватилась девушка. – Выкладывай. Расскажи мне все, что знаешь! Я буду внимательно слушать, обещаю.
И он заговорил.
А утром Катя напрочь забыла о разговоре с В.Д. Хотя нет, что-то смутно вспомнилось: кажется, вчера он обозвал ее тупой.
Несколько дней до субботы пролетели быстро. Катя посещала институт и старалась ежедневно выполнять практики. Поставить их на первое место – это Антон, конечно, загнул. Но хотя бы отнестись серьезно – стоит попытаться. И дело не только в обретении способностей. Непонятная психическая болезнь заставила ее пересмотреть приоритеты. Зачастую, люди меняют жизнь лишь столкнувшись с реальной угрозой, когда их устремления и мечты рушатся. Мотивирующий пендель мирозданья получают, не иначе.
Медитации на сердечной чакре получались нормально. Ощущение радости приходило легко. Просто вспоминала приятные моменты прошлого. Увы, таковых было мало, но хорошо, что они были сильные. Обычно брала встречу с преподавателем по единоборствам, тем добрым дедушкой, что обучал бесплатно, или занятия в секции. Черпала оттуда счастье ковшами, а оно все не убывало… Однако эталонное состояние напрочь терялось, стоило выйти на улицу. И даже если удавалось в ходе дня туда возвращаться, хватало минут на десять, и она с упорным постоянством вновь скатывалась в привычность.
Вечерний перепросмотр, как ни странно, не стал проблемой. Она сделала открытие: секрет в том, чтобы не просто перечислить перед сном, что сегодня делал, а вернуться к пробуждению и в это утреннее состояние втиснуться снова. А потом пройтись до вечера по событиям и эмоциональным моментам, как по маячкам. Однако с перепросмотром детских травм было сложнее: их вспоминать совсем не хотелось. Долго ходила вокруг да около, но приступить так и не решилась. Словно что-то не пускало внутри.
С работой над мыслями дела обстояли и того хуже. Вопрос: «О чем я только что думала?» – практически всегда ввергал в откровенный ступор. Ну хоть поняла, что вообще думала. Раньше-то полагала, что просто «подвисала» в эти моменты.
К концу недели позвонила Саша, напомнила о собрании и разрядила телефон болтовней о своем поступлении. В медицинский колледж ее зачислили, как же! Ясно ведь, что папочка проплатил.
А то, что за Катей заезжал парень на дорогой иномарке, не осталось без внимания одногруппниц.
– Ну! Рассказывай! – Вика ерзала на скамейке от нетерпения.
– Что именно? – включила девушка дурочку, по максимуму наболтав непонимание во взгляд.
– Не притворяйся, – в голосе подруги засквозила обида, – я его видела. Симпатичного мужчину на дорогой машине.
– А… – протянула, – так ты о Владе… Между нами ничего нет, просто родители немного знакомы. А его отцу прописали капельницы, вот он меня и отвозит. Знаешь же, я хорошо ставлю. – И тут же мысленно похвалила себя за на ходу сочиненную ложь. А что было делать? Не про сны же с ней толковать или что они встречаются привирать.
Она не раз становилась невольным свидетелем, как девушки заливали про свои отношения с богатыми кавалерами. Типа любовь, подарки, на руках носит… Это повышало статус в глазах подруг и часто вызывало лютую зависть. Но Катя предпочитала, чтобы окружающие знали о ее жизни и чувствах как можно меньше. Даже Вика попадала под это правило. Девушки вокруг встречались, влюблялись и расходились. Потом вздыхали, хлюпали носами, растирали тушь по векам и печально вопрошали: «Ну как, как он мог?!…». Их утешали, жалели, им сочувствовали. Но то, что изливалось из уст подруг, заботливо обнимающих страдалицу и нежно держащих за ручку, не соответствовало тому, что излучали их глаза: скрытое торжество и собственное превосходство. Катя умела различать подобное притворство и не желала дарить завистницам такую радость.
В пятницу немного подоставала родительница, присев на уши поучительным разговором. Типа негоже дочери в старье к потенциальному мужу ходить. Мол, наряд нужно выбирать поприличней. А потом принесла комплект нижнего белья, добытый Бог знает где.
– У нас не такие отношения! – девушка опустила глаза, и краска стыда залила лицо.
– Ага! – ехидно заржал из-за двери брат. – Скажи еще, что в шахматы с ним по ночам играешь. – И, довольный собой, затопал по коридору в среднюю.
Вот же засранец! Уши в прихожей грел.
– Сегодня не такие, а завтра пригодится, – продолжила мать гнуть прежнюю линию. – Тебе уже 23, молодость пройдет, красота увянет и все. Кому ты будешь нужна? А парень он видный, таких сразу нужно хватать.
– Ну вот сама и хватай, – мрачно выдала Катя. Нет, Влад ей, конечно, нравился. Но она прочно намотала на ус третье правило, ведь любопытство собеседницы не раз ошпаривало нервы. Тут самую малость стоит сболтнуть – и до смерти потом не отбрехаться. К тому же, она не нуждалась в такого рода отношениях, полагая, что одной быть намного лучше.
Родительница театрально всплеснула руками:
– Я же для тебя стараюсь! С нищим козлом жизнь прожила, горя хлебнула… все детям, ничего себе… может, хоть ты свою жизнь удачно устроишь, мою судьбу не повторишь, – и, уткнувшись носом в принесенный комплект белья, она разрыдалась.
Девушка смотрела на опущенную голову, вздрагивающие узкие плечи и откровенно паниковала. Она привыкла, что дома кричат, подкалывают или смеются друг над другом, но, чтобы вот так – выпускать слезы… нет, такого раньше не наблюдалось. И что теперь делать? Катя развернулась и скрылась в своей комнате, а когда через час осторожно заглянула снова – кухня была пуста. Только заботливо сложенное белье покоилось на столе. Сбоку свисала бирка из магазина – все-таки новое…
На следующий день после лекций заехал Влад и, так как до ночи еще оставалось время, они поели в кафешке и решили прогуляться по парку.
Солнце уже спряталось за дома, но сентябрь был теплый. Вечер субботы – у одних выходной, у других конец рабочей недели. Люди сновали вокруг, наслаждаясь наступившей передышкой. Лишь сгорбленный силуэт одинокой старушки, словно неудачный мазок художника, выбивался из общего фона картины. Она застыла чуть в стороне от входа и походила на статую. Тяжело опиралась на трость,
