первый этаж.
Там поблуждала в темноте, перерывая вещи, раздвигая коробки, разрушая кем-то сооруженный хаос заброшенных предметов. Этот дом был давно и бесповоротно мертв. Она поняла, почему первый этаж оказался складом: вещи не могли жить без хозяина, а хозяйка ушла навсегда.
Как долго она мертва? Неделю, две? Это случилось до смерти Дениса или уже после?
По темным комнатам плавала потревоженная пыль. Она забивалась в ноздри и лезла в глаза.
Лера потеряла счет времени.
В какой-то момент поняла, что находится в комнате, через которую попала в дом. Сквозь дыру в окне проникал ветер, шевелил прозрачные занавески. Полоски света расчертили пол.
На табуретке у стены что-то лежало. Лера подошла и вдруг увидела сотовый телефон – старенький, раскладной, еще кнопочный. Он был холодный на ощупь и совершенно не пыльный.
– Нашла… – усмехнулась Лера.
Как забавно…. Если бы она сразу увидела его, то не блуждала бы по дому, не обнаружила бы Римму Ивановну в ванной.
Впрочем, не факт, что это телефон Пашки. Мало ли чей…
На улице вспыхнул яркий свет, рассек комнату белыми лучами.
Лера вздрогнула, упала на колени, прячась под окном. Донесся шум двигателя. Заскрипел механизм раздвижных ворот. Кто-то приехал.
Вот же черт!
Не поднимаясь, на коленках, Лера поползла к дверям. Было слышно, как во двор въехал автомобиль. Свет выскользнул из комнаты. Ворота стали закрываться.
Осторожно выглянув, она увидела знакомый номер. «Лексус» Дениса.
Двигатель заглох. Хлопнула дверца. Через полминуты в глубине дома зазвенели ключи. Открылась дверь. Почти сразу же включился свет в прихожей.
Лера подтянулась, перебралась через подоконник, спрыгнула на траву, под дождь, в объятия холодного ветра. Метнулась направо, свернула за гараж, побежала мимо декоративных елок и прижалась к забору. В окнах на первом этаже загорелся свет. Вроде бы Лера даже успела различить силуэт за стеклом – Ната или нет? Впрочем, уже не важно.
Она перебралась через забор, пробежала через дорогу, к автобусной остановке, потом дальше, по тротуару, под дождем, прижимая к груди розовый ноутбук.
Добрела до следующей остановки, плюхнулась на скамейку. Мокрая, уставшая, но никем вроде бы не замеченная.
Через десять минут подъехал автобус. Лера запрыгнула в него и вскоре выехала из кварталов частных домов в спальный район. Ехала с полчаса, не смотря на дорогу. Вышла возле оживленного торгового центра и сразу спряталась в нем от дождя.
Нервы натянулись до предела. Зубы клацали друг о дружку, очень хотелось заорать от напряжения, во весь голос, деря связки.
Она достала раскладной телефон, открыла, бегло набрала свой номер, втопила кнопку вызова. На экране ее телефона отразилось лаконичное: «Пашка».
– Господи, господи, господи!
С его же трубки набрала «112» и сообщила адрес дома, где в ванной комнате на втором этаже лежит труп.
– Возможно, еще и похищение, – добавила она и оборвала связь.
Тяжело присела на скамейку рядом с мальчиком, который держал в руках яркий подарочный шарик.
Этот мир полон не только депрессиями, трупами и похищениями, напомнила себе Лера.
Но не могла все же отделаться от ощущения, что ничего другого вокруг нее не бывает.
Расшифровка
Тема: чувство вины
20 апреля 2018 г.
Не примите на свой счет, но мне теперь ужасно стыдно. Какая я иногда бываю глупая и наивная.
Мой отец говорит: все, что происходит внутри семьи, в ней и остается. Несмотря ни на что. Это как у Толстого в «Анне Карениной». Я часто перечитываю Толстого.
Понимаете, меня так воспитывали. Моих сестер тоже так воспитывали. Когда муж Вики начал… вести себя не совсем пристойно, мы разобрались лично. Сначала папа, потом я.
С Лерой то же самое. Папа искренне хотел, чтобы никто ни о чем не узнал. Он хотел положить ее в клинику, договорился с нужными людьми. Искренне верил, что наша Средняя вылечится тихонько. Не получилось, знаете? Эта психованная дура мало того что показала свою пошлую мордашку на весь Интернет, так еще и устроила кавардак со смертью дочери.
У меня мурашки по коже. Я б на ее месте повесилась бы… Нет, слишком как-то театрально. Наглоталась бы таблеток и утонула в ванне. Короче, не стала бы жить с таким позором. А она типа выкарабкалась…
Не нужно выносить сор из избы, понимаете? И это правильно.
А о том, что произошло у нас с Денисом, пока что знаете только вы…
Но это моя вина. Я разболтала на эмоциях. Папа был в командировке, да и не хочу я ему сейчас все раскрывать. Может, оно и к лучшему. Никогда не угадаешь, как повернется жизнь.
Думаю, вы догадываетесь, почему я решила вам открыться. Мне у вас хорошо. Лучше, чем дома. Лучше, чем с Денисом. (Ненормальная мысль, но что делать?) А отцу сказать стыдно. Боюсь его разочаровать.
Представьте, все три дочери оказались никчемными женами и не смогли устроить свою жизнь. А он так мечтал, чтобы у нас все было хорошо. Сплошное разочарование, блин.
Что скажет, когда узнает?
У них с мамой идеальный брак. Я всегда ориентировалась на их жизнь: без скандалов, интриг, зависти. Сплошное взаимопонимание. И он всегда мечтал, чтобы наши семьи были такими же.
И еще мне неуютно от мысли, что все это просочится в прессу. Вы хорошо знаете, каково попасть к журналистам в лапы. Сколько раз вам задавали неудобные вопросы? Сколько раз в газетах писали статьи, в которых вас выставляли не в лучшем свете? Ведь было, признайтесь.
Но вы жили в другом мире, в другом, если хотите, веке. Сейчас все изменилось. Время Интернета, открытых новостей, мира без границ. Знаете, сколько сил мне потребовалось, чтобы вымарать кучу статей о себе? Сколько таблеток я выпила и сколько сеансов психотерапии посетила?
Один неизвестный писал обо мне статьи в своем бложике. Знаете, есть такой термин – троллинг. Когда без причины набрасываются на человека и начинают поливать его грязью. Так вот, этот неизвестный занимался троллингом меня. Чем-то я ему не угодила. Обвинял в том, что я за счет отца многого добилась. Как будто я не умею вести тренинги и готовить, а дом мне достался просто так, машину подарили и так далее… Господи, да я никогда не отрицала! Да, мой отец хорошо зарабатывает. Почему ему не сделать дочери приятное? Но тролль преподносил все так, будто я циничная, мерзкая прошмандовка, которая презирает людей. У него было несколько тысяч читателей –
