бы сказала Анна. Михаил любил свою жену после смерти, он точно знал, что никого не вступит в брак снова и не заведет отношения. Его тело не испытало ни грамма наслаждения во время секса с той девчонкой. Так в чем же дело?
В конечном итоге мужчина пришел к простому выводу, что просто хотел оказать девчонке услугу. Это не измена. И не потому, что супруги Михаила больше нет на этом свете. Просто для мужчины все это ничего не значило. Для него жизнь была кончена и он просто плыл по течению, думая куда занесет и к какому берегу прибьет его труп. Ничего не имело смысла. Ни девчонка, ни все то, что будет с его жизнью дальше. Он подумал о том, что после смерти Анны все потеряло смысл настолько сильно, что теперь другие женщины стали не более, чем инструментом. Сам Михаил стал инструментом в этом мире и сам мир стал миром, где пользоваться друг другом стало чем-то естественным, ведь чувств больше нет.
Они умерли вместе с Анной и его супругу это бесконечно опечалило бы. Она бы хотела, чтобы он завел новую семью и не опускался до того, чтобы трахал каких-то малолеток на заднем сиденье без чувств и наслаждения.
– Гребаная мать Тереза, решил спасать всех своим членом? – спросил себя Михаил и рассмеялся в салоне своей машине так громко, что все это закончилось приступом кашля – Ничего, дорогая. Может быть так я скорее подхвачу ВИЧ и очень скоро встречусь с тобой на небесах. Дождись меня. Потому что ты была и будешь последним человеком, которого я полюблю в этой жизни.
А потом в тот день Михаил, окончательно поняв, что работать сегодня уже не сможет, заехал в винный магазин и напился так сильно, что следующие два дня не покидал пределов своей кровати.
4
Закончив с воспоминаниями о прошлом и усевшись в кресле автомобиля поудобнее, мужчина тут же почувствовал себя лучше. Его машина. Его любимая голубая Mazda. Внутри было так уютно. Не было никаких домашних проблем, никаких переживаний вокруг, не было никакого… Кости?
«Прекрати сейчас же, – сказал себе Михаил. – Это низко, так думать о собственном сыне. Он не обуза. Он моя семья. Последнее, что от нее осталось.»
«Правда? – тут же раздался голос совести в ответ – тогда почему ты не работаешь по ночам и не проводишь больше времени с сыном днем? Может быть потому, что не нормированная по времени работа, дает тебе возможность хоть немного побыть одному и не строить планы с сыном наперед?»
«Нет – раздраженно выпалил Михаил – Это не так. А может быть и так. Заткнись нахрен.»
Пытаясь отвлечься, он потянулся к панели и вставил ключ в зажигание. Машина, конечно же, завелась не сразу. Мужчина посидел минуту-другую, дабы разогреть свою «малышку на колесах» перед тем как связаться по рации с диспетчером. Он принялся искать подходящую радиоволну, которая помогла бы ему скрасить это утро качественной музыкой. Оставив свой выбор на старом добром блюзе, Михаил закрыл глаза, но ночной кошмар снова всплыл в его голове и почти сразу же виски пронзила острая боль, словно кто-то втыкал в них стальные тонкие иглы.
Мгновенно придя в себя и окончательно потеряв былое чувство комфорта, он потерев виски пальцами, вышел на контакт с диспетчером:
– 1108, заступил на смену – ровным голосом произнес Михаил.
Первые несколько секунд с другого конца раздавались лишь приглушенные звуки и обрывки чьих-то слов. Это навеяло детские воспоминания, которые Михаил любил прокручивать в своей голове, как кадры лучших моментов своей жизни. Он вспоминал те дни, когда еще совсем мальчишкой приезжал на выходные в гости к своим бабушке и дедушке. У него до сих пор стоял в носу сладкий запах бабушкиного печенья вперемешку с запахом лекарственных препаратов. Тогда он думал, что с возрастом медикаменты появляются в доме сами по себе, как элемент неизбежной старости. В то время маленький Миша в принципе был абсолютно уверен: лекарства придуманы только для стариков и только они имеют права их принимать. Он считал это привилегией… заслугой. Теперь же эта детская наивность казалось мужчине забавной. И вместе с тем грустной.
Очень грустной.
Помехи радио возрождали и другие, более конкретные воспоминания детства. Воспоминания о том, как весело мальчик Миша проводил время со своим дедушкой, смотря фильмы про матерых разбойников. Такие просмотры обычно были в вечернее время, перед старым маленьким телевизором. В такие моменты бабушка всегда ругала дедушку, говоря о том, что ребенку слишком рано смотреть фильмы про перестрелки и насилие. Но дедушка только смеялся и весело отмахивался, показывая всем своим видом, что ничего страшного не случится.
«Он же будущий мужчина, – говорил дедушка, – а какой мужчина не любит старые добрые перестрелки, а?»
После этого дедушка легонько толкал внука, упираясь своим локтем в живот и забавно подмигивал. И все тут же начинали смеяться. Даже бабушка не могла порой удержаться и придавалась общему веселью.
Да, помехи.
В большинстве таких фильмов были не только погоня и перестрелка, но и общение героев по рации. Безупречный звук и безупречная связь! Именно это сейчас Михаил приписывал к жанру фантастики.
Отсутствие помех и идеальная слышимость в кинофильмах, сейчас забавляли водителя такси. В глубине души он прекрасно понимал, что все это было лишь для зрителя и не иначе. Никому не хочется потратить время на фильм, чтобы из суровой реальности окунуться… обратно в реальность. В фильме все подвергалось иным законам. Помех там не существовало. Никогда.
Но на деле же, проработав таксистом достаточное количество времени, Михаил знал как никто другой: в реальной жизни с некоторыми помехами водитель и диспетчер просто обречены не только на понимание слов, но и на интуицию.
