— Подберите мне униформу, — сказала Надежда. — Так мне даже привычнее.
— Но, возможно, придется вступить в переговоры, — сказал Андрей. — Ты, батя, захвати для нее камуфляж на всякий случай. — И обратился уже к Надежде. — Поезжай так, как есть. Скорее всего, придется встречаться с начальником милиции и с прокурором. Они привыкли, что на них давят мужики, а тут сюрприз, очаровательная женщина.
— Я думаю, их не очаровывать надо, — сказала Надежда, — а очень крепко посадить на задницу.
— Что мы и пытаемся делать, — улыбнулся Андрей.
— Я думаю, Андрей, тебе не стоит ехать в Коржавино, — сказала Надежда, — неизвестно, чем это пахнет. Тебе лучше остаться в городе, а мы разведаем, что к чему, и сообщим тебе.
Андрей наклонил голову и посмотрел на нее исподлобья.
— Я должен быть на комбинате, и отсиживаться за спинами охраны и своих сотрудников не собираюсь. И не стоит меня убеждать в обратном.
— Хорошо! Поехали! — вздохнула Надежда. — В машине все объяснишь в деталях.
Они вышли из офиса. У входа их дожидались две машины. В одну сел Андрей и пригласил с собой Надежду. Во второй, кроме Евгения и Стаса, находились еще два охранника.
— Объясни, что случилось? — попросила Надежда, как только машина тронулась с места.
— Ситуация гаже некуда, — Андрей мрачно посмотрел на нее. — Со вчерашнего дня в гостиницах Коржавино и соседнего городка Устюжанска под измененными фамилиями расселились более восьмидесяти человек из охраны «ОсЭла», «Континент Вуд Инвеста» и нескольких частных охранных предприятий. Они усиленно изучают обстановку вокруг ЦБК, пытаются встретиться с руководством, с расспросами пристают даже к простым работягам. Директор говорит, что подозрительные личности шмыгают возле постов, которые расставили вокруг комбината, пытаются провоцировать скандалы. Нам известно, что они встречались с начальником районной милиции, прокурором, пробивались к главе администрации, но он предусмотрительно смылся в командировку. Но это не все. В соседних областях они прорабатывают вопросы заключения договоров с частными охранными предприятиями для направления вооруженных людей на наш ЦБК. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Ты прав, они действительно готовят силовой захват. Не зря эти люди появились в Белогорске. Карасев тоже в Коржавино?
— Естественно. И по нашим сведениям организация силового захвата комбината возложена именно на него. Затем, его зам Гагаркин, тоже бывший генерал, но таможенник, Барягин, бывший гэбист из Архангельского управления. И еще один генерал, Овчинников — бывший зам Карасева.
— Ишь ты, — покачала головой Надежда, — весьма крутые парни! Не удивляюсь, что рабочие забаррикадировали входы на комбинат. Эти ребята хуже танка.
— Ну, на каждый танк свой фугас найдется, — усмехнулся Андрей. — Честно сказать, я еще не знаю, что предпринять. Осмотримся на месте. — Он выглянул в окно. — Подъезжаем. На горизонте Коржавино.
За разговорами Надежда не заметила, что дорога идет через чудесный сосновый бор с прямыми, как свечки, соснами, чьи красноватые стволы уходили прямо в небо, а густые кроны купались в золотых лучах, скатившегося к западу солнца. Затем пошел густой березняк, дорога вбежала на высокий увал. Надежда увидела внизу довольно большой, населением тысяч в тридцать городок. На дальних его окраинах располагались корпуса комбината. Дымили высокие трубы, отсвечивали окна производственных корпусов.
Надежда никогда не бывала в Коржавино, но слышала, что здесь расположен крупнейший в России целлюлозно-бумажный комбинат. Но его размеры поразили ее воображение, хотя в Путиловске находилось несколько крупных заводов: сталелитейный, тракторный (вернее, танковый) и еще один, значившийся под секретным литером, но для широкой публики больше известный, как телевизорный.
— Красавец! — гордо произнес Андрей и внезапно приказал водителю: — Притормози!
Надежда удивилась. До Коржавино оставалось чуть больше двух километров. Каждая минута на счету, а Андрею вдруг приспичило полюбоваться на панораму города и завода. Но тут же она поняла причину остановки.
На самой вершине увала чуть в стороне от дороги красовалась огромная береза с более темной корой, чем у ее соседок. Черная береза! Священное дерево местных жителей.
Все ветки березы почти до самой вершины были сплошь увешаны разноцветными ленточками, выцветшими и совсем новыми, яркими. Таким образом, по местным обычаям, увещевали злых духов и привлекали к себе внимание добрых.
Впрочем, не только ленточки являлись данью духам, а значит залогом грядущего успеха и удачного решения дел. В корнях валялись бутылки из-под водки и пустые стаканы, лежали обглоданные кости, и слипшиеся конфеты… Духов здесь кормили часто и обильно. И Надежда вдруг представила, как они вьются над проезжающими, словно голуби на базарной площади, невидимые и бестелесные, протягивают лапки и клянчат подаяние, точь-в-точь медведи в зоопарке.
Она улыбнулась, не представляя, как цветная ленточка на березовой ветке может повлиять на исход событий на комбинате. Но Андрей настроен был серьезно. Он приказал всем выйти из машин.
Видимо этот обряд проводился не впервые, потому что все, и Евгений, и Стас, и даже охранники повязали на ветки вслед за Андреем какие-то ленточки, шнурки, и только Надежда не приняла в этом участие.
Андрей повернулся к ней.
— А ты, что же?
Надежда пожала плечами.
— Я в это не верю.
— А кто в это верит? — удивился Андрей. — Но масса людей здесь останавливается и задабривает местных духов. Кто их знает, может, в этом что-то и есть. Дело несложное, так что, Надюша, не отставай от коллектива!
Надежда открыла сумку и достала ленточку, которой иногда стягивала волосы. Ленточку подарила ей Женя, поэтому она загадала на удачу не только себе, но и дочери.
Евгений тем временем принес из машины бутылку водки и пластмассовые стаканчики. Выпили все по глотку, оставшееся Андрей вылил в корни березы, оставив в бутылке граммов пятьдесят, пояснив, что тоже для духов, которым не чужды вредные привычки людей.
И хотя Надежда с определенной долей скептицизма восприняла этот обряд, но, странное дело, когда черная береза осталась за спиной, на душе посветлело. Она подумала, что все будет хорошо, и с ней, и с Женей, и с Андреем. Почему-то ей перестало грезиться мрачное будущее, и те наказания, которые ей пошлет судьба за столь необдуманный поступок. Она даже решила отнести на более позднее время выяснение отношений с Андреем.
Впереди их ждали более серьезные испытания. И не стоило отвлекаться на личные проблемы. Она и так их почти уладила. Надежда не сомневалась, дочь не посмеет ее ослушаться. Этого просто не должно быть! И в тайне даже позлорадствовала, представив себе физиономию Андрея, когда она сообщит, как прикончила его инициативу еще на корню.
Автомобили выехали на улицы города, и Андрей приказал водителю:
— К комбинату.
Городок был старинный, купеческий. В центре — неизменный памятник Ильичу, и типовое серое здание с высоким крыльцом и плоским козырьком над ним, явно бывший райком партии, а ныне местонахождение районной администрации. Рука Ильича простиралась на реку Коржаву, по которой бежал катерок с гордым названием «Витязь», выведенным аршинными буквами по ржавому борту.
Впереди виднелись высокие трубы комбината и гигантские корпуса, в открытое окно нанесло специфическим запахом, и Надежда подумала, что для городка и реки Коржавы, ЦБК не слишком приятное соседство. Но с этим приходится мириться, потому что кроме как на комбинате достойных рабочих мест в городке явно не найти, разве что в бюджетных организациях, где высокий доход весьма проблематичен.
Уютные деревянные домишки, утопавшие в зарослях черемухи и сирени, с палисадниками, где полыхали первые гладиолусы и зацветали георгины, и узкие, почти деревенские улицы, заросшие мягкой гусиной травкой и подорожником, уступили место современной магистрали, вокруг которой выстроились пяти — и девятиэтажные дома. Здесь проживала большая часть работников комбината. Но сам комбинат стоял километрах в трех от города ниже по течению реки…
Перед управлением комбината раскинулась большая площадь, обсаженная цветами. Ближе к входу, как в старые добрые времена, располагалась «Доска Почета» с огромными цветными фотографиями, явно недавнего происхождения. Справа — автостоянка, обнесенная металлическим забором. Машин на ней было немного, большая часть территории пустовала.
Белесый дымок тянулся рваным шлейфом над головами, солнце хотя и скатилось к западу, но до заката оставалось больше трех часов. Жара спала, наступило, наверное, самое благодатное время суток, когда отступает суета, и природа расслабляется в предчувствии долгожданного отдыха.
Но перед заводоуправлением царили совсем другие настроения. Все подъезды к нему были загорожены бетонными блоками, четыре «КамАЗа», груженных тоже бетонными кубами, перегородили площадь, так что машинам Андрея пришлось останавливаться при въезде на площадь, на которой там и сям виднелись группы людей, оживленно жестикулирующих и переходящих из одной группы в другую.
