Он проработал в их школе меньше года. Запил, и его уволили. Потом Диана узнала, что когда-то он работал хирургом. Имел жену и двух дочек. Но когда супруга ушла от него к другому, он с горя стал прикладываться к рюмке. Его перевели из больницы в поликлинику проводить плановые осмотры. А потом попросили и оттуда. Полгода он жил на «подаяния», стреляя деньги у бывших коллег, клянча у родителей. Когда они перестали давать, закодировался и устроился на работу в школу. Через полгода сошелся с директрисой. О своем романе они никому не рассказывали. О нем стало известно позже, когда биолог вновь запил и его пришлось выгнать из школы по статье, директриса угодила в больницу с сердечным приступом, а вскоре ушла на пенсию по инвалидности.
Как сложилась дальнейшая жизнь хирурга-учителя-поэта, Диана не знала. Но однажды в одном толстом журнале прочла дивные стихи, подписанные его именем и фамилией.
С тех пор прошло много лет. О своей детской влюбленности Диана и думать забыла. А вот сегодня, глядя на Степу, вспомнила.
– Привет еще раз! – выпалил он и плюхнулся на диван рядом с ней. – Как там погодка?
– Отличная. А ты чего так долго спишь?
– Полночи прогулял с девушкой, – гордо сообщил Степа. – Познакомился с ней в электричке, когда из Барсы возвращался.
– Хорошая девушка?
– Отличная, жаль, что уехала сегодня. – Он зевнул, закрыв рот ладонью. – Мне срочно надо выпить чаю, иначе я не проснусь.
– Да, пойдем.
– В наше кафе?
– Это где работает русский официант и родственник комиссара? Нет уж, увольте.
– Тогда пойдем на набережную. Хотя лучше бы мы у меня в номере чай попили. Тут, как я уже заметил, в заведениях всякую гадость пакетированную дают. А я с собой привез отличную заварку.
– Да, испанцы те еще чаевники! – хмыкнула Диана.
– Мне кажется или они только в вине хорошо разбираются?
– Если говорить о напитках, то пожалуй.
За этим разговором они пересекли фойе и вышли на улицу. Солнце припекало вовсю, но температура воздуха была еще вполне комфортной.
– Пойдем к морю, – предложила Диана. – Чай все равно везде поганый, так лучше его пить, наслаждаясь пейзажем…
Они сели в первом попавшемся кафе у моря. Степа заказал чай и сэндвич, Диана – кофе и пирожное. Оба заказа принесли быстро. Степа выпил свой чай и попросил принести еще. А вот бутерброд ел без аппетита.
– Ты ведь не просто так ко мне зашла? – спросил он, отщипнув от багета небольшой кусок и отправив его в рот.
– Я так предсказуема?
– Это я слишком проницателен, – широко улыбнулся Степа.
– У меня просьба к тебе. Если ты сочтешь ее наглостью, так и скажи, я не обижусь.
– Выкладывай свою просьбу.
– Ты мог бы пробить по своим каналам одного человека? Нужна вся информация о нем. Только я знаю лишь имя, фамилию и примерный возраст.
– Если он привлекался к уголовной ответственности, то найдем.
– Скорее всего, привлекался. Если нет, то не беспокойся.
– Ладно, давай информацию.
– Исаев Кирилл. Лет около сорока. Тридцать семь, восемь, девять. Но может, и сорок с хвостиком, точно сказать не могу.
– Место рождения, жительства? Хоть что-то?
– Ничего.
– Ладно, попробую. А как скоро нужна информация?
– Чем быстрее, тем лучше.
Он остро посмотрел на Диану.
– Ничего рассказать не хочешь?
– Нет.
– Точно?
– Точно.
– Вернусь в отель, позвоню товарищу, попрошу пробить твоего Исаева Кирилла. Как только получу информацию, сразу тебе сообщу. Оставишь свой номер?
– Да, конечно. Только у меня мобильного нет.
– Ничего, разберусь как-нибудь, как звонить на городской. Или покажи, где живешь, я прибегу, если что.
Она кивнула.
– Слушай, а у тебя чай нормальный есть? – спросил вдруг Степа.
– Да, конечно.
– Может, пригласишь меня к себе? – Он брезгливо наморщил нос и отодвинул чашку с остатками чая. – Уж коль я должен знать, где ты обитаешь…
– Хорошо, пошли.
– Правда? Тогда я от тебя и позвоню коллеге. Номер его я помню.
Они расплатились и покинули кафе. По пути к Дианиному дому болтали ни о чем. Больше говорил Степа, рассказывал о своих злоключениях в метро Барселоны, которое ему показалось темным лесом. Мало того, что привычных кассирш, продающих жетоны или карточки, нет, так еще переходы такие извилистые, что можно полдня ходить и так на нужную станцию и не выйдешь.
Слушая его, Диана улыбалась. Степе каким-то чудом удавалось ее отвлечь. Находясь рядом с ним, она не вспоминала о своих переживаниях, и это было чудесно.
«А может, мне с ним переспать? – неожиданно пришла ей в голову мысль. – Закрутить тот самый необременительный роман, о котором я думала до встречи с Дэвидом или как там его?»
Но Диана тут же себя одернула. Нет, сейчас она не сможет. Вот если бы не было в ее жизни Дэвида…
– Вот мы и пришли, – сказала Диана, приведя Степу к своему подъезду.
– Симпатичный дом, – заметил он, окинув взглядом фасад. – Только кажется, будто он необитаем.
– Практически так и есть. Насколько я знаю, в моем подъезде сейчас все квартиры, кроме двух, пустуют.
Она открыла дверь, вошла сама, впустила гостя. Диана не пользовалась лифтом, поэтому стала подниматься по лестнице. Степа последовал за ней. Когда они достигли четвертого этажа, из дверей квартиры, располагающейся под Дианиной, показался Пьер. Он как будто поджидал соседку, сидя в прихожей и прислушиваясь к звукам извне.
– Диана? – протянул он с вопросительной интонацией. – Вы звонили в полицию?
– Не звонила.
– И не собирались?
– Нет.
– А нельзя было сказать мне об этом утром? Я бы не сидел дома в ожидании визита комиссара! – Он был возмущен. На бледном лице вспыхнули пятна румянца, рот напрягся.
– Если бы я знала, что вы будете его ждать, то я…
– Ах, перестаньте! – Пьер раздосадованно отмахнулся. – И учтите, больше вы не можете на меня рассчитывать!
– Буду иметь в виду, – бросила она и пошла дальше.
Сосед хлопнул дверью с такой силой, что Степа подпрыгнул.
– Что за черт? – спросил он, обернувшись и недовольно посмотрев на закрывшуюся дверь.
– Сосед.
– Ты залила его, что ли? Чего он такой нервный?
Диана не стала посвящать Степу в их дела, лишь пожала плечами, как бы говоря, а кто его знает.
Она провела гостя в квартиру. Там было душновато – вот что значит закрытая балконная дверь. Диана открыла ее, впустила в комнату воздух. Тут был установлен кондиционер, но он сломался. Диана каждый день собиралась вызвать мастера, да все откладывала. Ей и без кондея было хорошо – через открытый балкон дул приятный ветер с моря.
– Я заварю чаю, – сказала Диана, – а ты располагайся.
Степа плюхнулся на диван, но тут же встал и прошел на балкон.
– Лепота-то какая! – восхитился он, окинув взглядом пейзаж.
– Да, красиво. Я, можно сказать, из-за этого вида квартиру и купила. Тебе какой чай?
– Обычный, черный. Но покрепче.
– Варенье есть. Вишневое. Будешь?
– Мое любимое. Буду обязательно. Откуда оно у тебя?
– Мама прислала.
– Она в России живет?
– Да. В Москве.
– Давно не виделись?
– Как переехала, так и не виделись.
– Скучаешь?
– Очень. Но мы часто по телефону болтаем, это немного помогает переживать разлуку.
– О, хорошо, что про телефон заговорила, а то я забыл совсем!.. – Степа ушел с балкона. – Надо товарищу позвонить насчет твоего Исаева. Где аппарат?
Диана показала на трубку радиотелефона. Степа взял ее и уселся в кресло.
Пока он набирал номер, Диана неловко возилась с чашками. Руки тряслись. Совсем скоро она узнает правду! Как же страшно…
– Диана, – позвал ее Степа.
Она резко обернулась. Кистью задела заварной чайник и уронила его на пол. Раздался грохот, но он не заглушил буханье ее сердца.
– На счастье! – невозмутимо проговорил Степа.
– Точно, – вяло улыбнулась она и полезла за веником и совком.
– У тебя аппарат давно так работает?
– Как – так? – переспросила Диана, не отрывая взгляда от осколков на полу. Необходимо собрать их все, иначе порежется. По дому она любит ходить босиком.
– Ну, он потрескивает.
– Разве? Нет, я не замечала.
– У тебя есть отвертка?
Тут уж Диана подняла голову и с недоумением посмотрела на Степу.
– Зачем она тебе?
– Хочу кое-что проверить.
Она открыла ящик, где лежали немногочисленные инструменты, и достала из него небольшую отвертку. Обычно ею она закручивала разболтавшиеся дужки очков.
– Другой нет.
– Эта в самый раз. Кидай.
Диана кинула ему отвертку. Поймав ее, Степа начал колдовать над телефоном. Диана наблюдала за ним до тех пор, пока он не раскурочил трубку и не сказал:
– Так я и знал – «жучок».
– Что?
Степа выставил перед собой ладонь, на которой лежал небольшой кругляш, размером с монету в двадцать центов.
