Игумнов и головой не повел.
— Позвонит и перестанет, — мудро заметил Цуканов.
— Вы, выходит, видели его раньше?
— Из машины… — Водитель прикурил. — Во внутренней охране Первого здания.
— КГБ?
— Нет, ЦК.
Игумнову показалось — он ослышался:
— В охране ЦК КПСС?
— Он стоял на воротах. На Старой площади. Я даже имя слышал: Виталий. Лет до сорока, приятный. Солидный. Последнее время, правда, я его давно не вижу…
— А как давно?
— Может с полгода. Месяцев десять…
— Комитетчики! — Качан был рад: все упростилось, выигрыш — свободное время. Счет его измерялся уже на минуты…
— Вот на КГБ это похоже! — Цуканов тоже взыграл духом. — Эти всю дорогу комбинируют, затевают, путают следы…Они и сейчас все устроили, чтобы нас проверить…
Водитель не скрыл облегчения. Он был понят и прощен.
— Я вобще-то согласился на поездку, потому что узнал его еще на стоянке, когда он подошли ко мне у Столешникова…
Полянский посмотрел на часы.
Бакланов объяснил:
— Сергею Ивановичу на работу…
— Да, спасибо.
— Я провожу, — Качан тоже встал.
Дверь за ними закрылась.
Цуканов потер руки:
— Вот и приехали! Сливай воду!
Тема выстрела на перроне теряла теперь актуальность. Он продолжил:
— Можно поставить точку. Как ты считаешь, Игумнов?
— Интересно было бы поговорить с самим комитетчиком…
— КГБ его нам сроду не выдаст… — Цуканов затянул туже двухбортный пиджак вокруг живота. — На это и не надейся…
Бакланов потянулся за жвачкой. Поднялся:
— Старую Площадь обслуживает 46-ое отделение. Там у меня приятель. Я попробую его найти…
Бакланов и постовой 46-го ждали Игумнова на Чернышевского, в самом Центре, между рестораном и фирменным магазином готовой одежды.
Тротуар был полон людей. У «Готовой одежды» толпа выперла на проезжую часть. Машины шли медленно, притормаживали. В магазине шла распродажа дефицитных товаров, выброшенных в торговлю по случаю все того же Съезда. Небольшой милицейский наряд с трудом обеспечивал порядок.
— Привет…
Бакланов представил его как коллегу. Постовой назвал себя сам:
— Крысин Анатолий Васильевич…
— Чего? Не пускают? — Игумнов шутейно кивнул на ресторан.
В отличие от магазина, в ресторана было малолюдно. Заведение было не из особо престижных, однако на дверях, скорее для проформы, висела стандартная табличка:
«Мест нет».
Ниже виднелась другая:
«Матери-героини пропускаются вне очереди».
Крысин кивнул на табличку, усмехнулся:
— Будто матерям-героиням есть время ходить в рестораны…
Рослый, аккуратный, в новом с иголочки обмундировании он словно сошел с известного плаката «Сила милиции — в связи с народом».
«Правофланговый центрального отделения, обслуживает Старую Площадь, ЦК КПСС… — подумал Игумнов. — Только фамилия подкачала…»
— Это нас с тобой в ресторан не пустят, Игумнов!.. — Бакланов уже направлял разговор в нужное русло. — Анатолия Васильевича сюда под ручки введут…
— Как так? — Игумнов вроде не понял, блеснул металлическим рядом во рту.
— Пока тебя ждал, я все разведал! Крысина весь ЦК знает! — Бакланов откровенно льстил постовому. — И лично члены Политбюро. Так ведь, Толя?
Крысин улыбнулся.
— Пожалуй.
— Пост его — у центрального подъезда на Старой площади. А здесь он сейчас — на усилении, — Бакланов показал на «Готовую одежду».
Короткая цепочка милиционеров там с трудом сдерживаала толпу.
Привилигированные покупатели с приглашениями своих организаций штурмовали одну-единственную открытую дверь.
— Служба у него колготная… — Бакланов развил тему. — Помнишь, наше Восьмое ГАИ на спецтрассе? Выбежит какой-нибудь мудак на проезжую часть — а тут правительственная машина! А то — кортеж генерального секретаря! И Первое Лицо едет… Вот и ловчи! Тут — то же.
— Здесь даже посерьезнее, — без лишней скромности заметил Крысин. Агенты иностранных разведок, террористы, баптисты. А то дессиденты. С призывами…
— Бывает?
— Да сколько хотите. Идут по тротуару — вроде прохожие, а в последнюю минуту — и лозунги антисоветского содержания, и транспаранты.
— Тяжелый пост! Чего говорить?!
Крысин развил знакомую тему.
— И еще смотри — чтобы не плеснули какой-нибудь гадости в лицо. А еще психи… Обольет себя бензином и подожжет…
— Не позавидуешь…
— Каждый день два инструктажа. Свое начальство и комитетское…
— Милиция и госбезопасность… — Бакланову снова удалось направить разговор в нужное русло. — Так сказать, двойной тягой…
— У Главного здания изнутри — только Комитет государственной безопасности СССР, — Крысин объяснял все серьезно. — По другую — мы, 46ое. А вообще, вместе, как один наряд! Задача ведь общая!
Бакланов помолчал — вроде обдумывал глубокую и свежую эту мысль. На деле выпускал вперед партнера. Был самый момент.
Игумнов не заставил себя ждать.
— У меня, между прочим, знакомый тут стоит. С их стороны, с комитетской. Может, ты даже его знаешь…
Игусмнов оставил паузу, в которую так естественно теперь вписывалась следующая фраза заслуженного постового:
«— Кто же это? Я их там всех знаю…»
И его собственный Игумнова ответ:
«— Виталий…»
Но Крысин только улыбнулся.
— Хороший тоже мужик… — Игумнов повторил заход. — Можно сказать, отличный. Да ты, наверное, его знаешь!
И снова — молчание.
«Табу…»
Игумнов понял. Строгая инструкция существует для тех, кто стоит по эту сторону ворот.
«Полная секретность с подпиской о неразглашении. О Комитете Государственной безопасости СССР Крысин вести речь не будет… Запрещено.»
Можно было уезжать.
— Ну, ладно…
Крысин взглянул на часы.
Толпа у «Готовой одежды» не редела. Нажим покупателей, штурмовавших магазин в какой-то момент перешел критическую черту.
Донесся короткий свисток. Кто-то из коллег звал подмогу. Крысин махнул рукой:
— Погнал!
Игумнову с Баклановым тоже нашлась работа.
У баклановской машины толпа коротко всколыхнулась. Передние нажали на задних. Никого из постовых поблизости не было. Кто-то упал.
— Милиция! Назад! — Игумнов и гаишник пробились к эпицентру волнения.
С тротуара поднялся мужчина. Лицо его было в крови, русые патлы разметались. На вид ему было около сорока.
— В чем дело? — гаркнул Бакланов.
Несколько стоявших поблизости — по виду приезжих, южан, угрожающе сдвинулись за их спинами.
Кавказцев было человек двадцать — немногословных, с руками, одинаково в карманах, на животах.
— А ну — назад! — Бакланов положил руку на кабуру. Игумнов тоже потянулся к пистолету под мышкой.
Один из кавказцев — в куртке, с усиками — показал на поднявшегося, крикнул — как приказал:
— Пусть он повторит, что сказал!
При виде ментов пострадавший сразу воспрял духом:
— Пристали — «продай талон на распродажу! Да продай!»
Тот же кавказец крикнул снова:
— Ты сам талон предложил! А как нас назвал?
— Пусть повторит!
Кольцо вокруг угрожающе сжалось.
Потерпевший не чувствовал опасности, тыкал пальцем:
— Этот ударил! И вон тех троих надо взять… Пусть валят к себе — и там командуют!
Южане сдвинулись.
Игумнов прервал его:
— Садись в машину!
В поведении окружающих он почувствовал нависшую угрозу.
— Я?!
— И быстро… — Игумнов закрыл его собой сзади.
Бакланов — огромный, в белых ремнях поверх полушубка, прикрыл их сбоку, быстро открыл дверцу.
В патрульной машине весь гнев потерпевшего обрушился на ментов:
— Эх вы, милиция! Сколько же они вам платят, черные, что вы их так защищаете! Может скажите?!..
— Да уж немало…
Бакланов заложил неглубокий вираж вокруг площади, машине ГАИ уступали дорогу.
Через минуту-другую они снова остановились у «Готовой оджеды». По другую сторону магазина. Бакланов перегнулся через сидение.
— Выходи! Вон дверь. Видишь? Иди. И знай, с кем связываешься!
— Пошли вы! — Мужик не был им благодарен. — Продажные менты! Уже и брать нечего! Чего я жене скажу?!
— Скажи: «Если бы не поганые менты, искала бы ты меня сегодня по моргам. Где-нибудь на улице Россолимо…»
На обратном пути в отдел больше помалкивали.
Мысль Игумнова вернулась в исходную точку.
«Если КГБ нас проверял, бумага от них все равно придет. Ничего не сделаешь. Появится, скорее всего, сразу после съезда, когда начнут разбор полетов…»
Он взглянул на вделанный в циферблат часов календарь — время еще было:
«Неделя на съезд и еще пару дней, когда начнут разъезжаться…»
