Ночные бабушки переглянулись, покосились на мрачного парня, изнывавшего у края газона, и скептически поджали губки. Но Виолетта продолжала настаивать и утверждать, что это рассказывал сын погибшей. Она даже описала его внешность и упомянула особую примету – свежий шрам возле уха. Бабушки только руками всплеснули: ведь этот молодой человек чуть не каждый вечер тут бывает и ведет беседы, но про мать ни разу не проговорился. Впрочем, у этого ещё есть бородка, так что, может, речь не о нем. А после бабушки шепотом рассказали о том, как на самом деле погибла мать Славки Пермякова.
Вернувшись домой, то есть в свою комнату в общежитии, Виолетта взяла картонную канцелярскую папку, положила внутрь кусок пластыря в целлофановом пакете с заключением эксперта и оттиском пальца, обрезок стропа в бумажном конверте, ксерокопии отдельных протоколов расследования несчастных случаев – гибели двух разбившихся парней – и подробную запись своей беседы с ночными бабушками. Завязав тесемки, написала на папке: "Черный паук", а чуть ниже в скобках – "Верхолаз".
Перед тем, как уснуть, она некоторое время лежала, улыбаясь в темноту, и представляла, как под тяжестью неопровержимых улик маляр-верхолаз напишет признание, а потом она заставит ночных бабушек дать свидетельские показания и раскроет зверское убийство женщины. Сочувствия к сыну несчастной торговки, мстившему за смерть матери, она больше не испытывала. Он совершил тяжкие преступления, пытался подменить государственное правосудие кровной местью, а потому заслуживал наказания.
* * *
Нельзя все время сидеть дома. Надо ходить в магазины за едой, на работу за деньгами. Через пару дней Славка позвонил в рекламную фирму и узнал, что для него есть работенка – повесить на стену огромный фирменный знак "Черметбанка". Задание срочное, и оплата идет по двойным расценкам.
Заперев Татьяну у себя в квартире и настрого ей запретив подходить к дверям, Славка отправился в подвал, где размещался офис конторы. Там за ним был уже закреплен шкафчик, в котором он разместил свое снаряжение и инструмент. Вскоре пришла машина, и бригада, где он оказался главным специалистом, отправилась на объект. До позднего вечера он ползал по стене, сверлил отверстия и вмуровывал штыри, на которые предстояло посадить объемную эмблему, похожую на никелиpованную каpакатицу – сpез гигантского двутавpа, скомбиниpованный с буквами Ч, М и Б.
Когда, усталый, спустился на землю, его ждал старый приятель и коллега Ром. Он бросил сигарету, пожал Славке руку и сообщил, что на радиостанцию заглядывала хорошенькая девушка с pоскошной косой и спрашивала его. При этом Ром восторженно прищелкнул языком, завистливо покачал головой и шутливо ткнул Славку в бок. Девушка страшно смущалась, спрашивая, где можно разыскать Пермякова, и просила ничего о ней не сообщать. Но Ром все-таки решил сказать, мало ли…
Славка, снимая снаряжение, начал выяснять, что за девушка, о чем говорила? Его не покидало ощущение тревоги. Первая мысль была такая: кандидат Будякин со своей мафией напал на след. Ром опасения не развеял. Девушка пришла прямо к вышке, кроме Славки, ещё заинтересовалась снаряжением, щупала обвязку и спрашивала, где можно достать такой строп? Сама из себя красавица, а коса так и вовсе умопомрачительная.
– А как она на территорию радиостанции прошла? – спросил Славка. Туда же пропуск, даже разовый, замучаешься оформлять?
Ром только плечами пожал. Его больше интересовала красотка, а не вопросы режима охраны особо важного объекта.
После работы Славка заглянул на мини-рынок, где знакомые бабушки огорошили его новостями все о той же красавице с русой косой до пояса. Домой он явился озабоченный и встревоженный. Татьяна, целый день крутившая по видаку кассеты с записями гималайских восхождений, встретила его как героя, полная восторгов и ахов, и не заметила его тревоги. Славка же ощущал себя волком, которого обложили со всех сторон, а он забился в логово вместо того, чтобы уносить ноги. Следовало, по крайней мере, проделать из логова запасной выход.
Среди разнообразного железа под диваном Славка разыскал откидной кронштейн и зацепил его за батарею парового отопления под окном. Кронштейн имел форму буквы Г и мог быть легко откинут через подоконник концом в окно. Славка его сконструировал для работы на вышке, но пригодился он дома. За кольцо на конце кронштейна Славка завязал веревку и сложил бухточкой на подоконник. На веревку посадил блок-зажим с рукояткой. Теперь в случае опасности можно было откинуть кронштейн, столкнуть вниз веревку и, ухватившись за блок, соскользнуть с четвертого этажа на газон. Причем вдвоем, лишь бы Татьяна покрепче обняла. Он открыл шпингалеты на обеих рамах и задернул шторы.
Ночью Славка постоянно просыпался, прислушивался, маялся, одним словом. Утром, когда собирался на работу, Татьяна объявила, что тоже хочет сходить домой, посмотреть, что там делается. Но ключ от Славкиной квартиры был всего один. Тот обожженный, что он опознавал, так и остался в судмедморге, да Славка не смог бы его и в руки взять. Поэтому решили, что Татьяна подойдет к месту его работы.
Навешивать банковскую эмблему оказалось проще всего. Славка манипулировал кнопками, управляя лебедкой, а двое помощников, стоя внизу, оттягивали конструкцию веревками вправо или влево. Когда штыри вошли в предназначенные отверстия на обратной стороне фирменного знака, Славка вынул гаечный ключ и принялся наворачивать и контрить гайки. Закончив работу, спустился на землю.
И тут его ждал сюрприз в лице Виолетты Водянкиной. Когда она приходила в больницу снимать показания, он довольно смутно зафиксировал в памяти её внешность, не до того было. Но сейчас сразу вспомнил и почувствовал, как лицо покрывается испариной. Милицейская дознавательница, словно акула, ходила кругами, гнала волну и вот теперь решила наброситься.
Если бы Славка знал, что Водянкина уже не дознаватель, а настоящий следователь, он бы, пожалуй, вовсе перепугался. Его замешательство не укрылось от глаз Водянкиной. Она сразу решила, что наступил момент истины, следует чуть надавить на подозреваемого, и тот во всем признается. Она сжала его запястье, словно наручником, стараясь почувствовать тревожное биение пульса, приблизила лицо, прямо посмотрела в глаза.
– Скажите, Пермяков, где вы находились в ночь…
Тут она заметила, что Пермяков не слушает, а растерянно смотрит поверх её плеча. Виолетта резко повернулась и встретилась глазами с девицей, которая в свою очередь гневно глядела на Славку. Девица сразу изменила взгляд на нахальный и уставилась на Виолетту. Это была Татьяна, одетая во что-то вызывающе яркое, оранжевое с красными полосками. Славке не хотелось её вмешивать в это дело, и он состроил безразличное лицо, словно видел Татьяну впервые.
– В чем дело, девушка? – строго и с раздражением спросила Виолетта.
– Ни в чем, – огрызнулась девица, презрительно фыркнула и быстро направилась прочь, громко цокая каблучками по асфальту.
Как пить дать, она pешила, что застукала Славку с дpугой женщиной. Еще бы! Со стороны их встреча выглядела как свидание двух близких людей: почти прижались друг к другу, лица сблизили, словно для поцелуя, за руки держатся, говорят тихо. Да ещё Славка самым оскорбительным образом отвернулся от Татьяны, чтобы эта, другая, не поняла, что они знакомы. Любая девушка в такой ситуации сделала бы один единственный вывод – застукала любовничков.
– Таня, обожди! – бросился вслед за ней Славка. – Обожди!
Он понял, что произошло, и поспешил исправить ситуацию. Страх потерять Татьяну оказался сильней опасностей, вызванных появлением настырной милиционерши.
– Эй, Славян! – донесся крик сверху. С крыши, приставив ладони рупором, орал мужик в спецовке. – Подтяни трос, я лебедку снимать буду.
– Стойте, Пермяков, – Водянкина схватила его за локоть, стараясь быть внушительной и строгой, – вы не ответили на вопрос.
– И знать тебя не хочу! – крикнула Татьяна уже с противоположной стороны улицы.
– Послушайте, – Славка резко вырвал руку, – я уже говорил, могу повторить: меня сбила машина, номеров не помню, был пьяный, сам виноват. Довольны?
– У меня вопросы по другому поводу.
– Тогда пришлите повестку, я приду, и будете допрашивать.
Славка остервенело принялся сматывать на локоть страховочную веревку. Момента истины не получилось. Виолетта почувствовала себя круглой дурой. Все её блестящее дело обрушилось, как карточный домик. Она повернулась и быстро пошла прочь, досадуя и злясь. Каблучки её тоже цокали сердито и часто. Напарник, тяжело дыша, забросил в кузов грузовика лебедку, покачал головой и сказал:
– Зря ты, Славян, эта краля с косой куда симпатишней того циркуля на тонких ножках. – Вздохнул с легкой завистью: – Эх, уж я бы её так не отпустил.
– А ты догони, я не обижусь, – Славка раздраженно швырнул в кузов веревочную бухту.
