Карлуччи все это показалось слишком сложным. Кроме того, его больше интересовали бриллианты Фердинанда, чем политические комбинации и исторические воспоминания об отношениях нацистов к Гогенцоллернам.
- Ну ладно, оставим это, - прервал он довольно невежливо реферат Фердинанда. - Расскажите мне лучше, как ваша мать стала обладательницей бриллиантов Вильгельма. И где она находится в настоящее время?
Раздосадованный столь грубым вмешательством в излюбленную тему, Фердинанд ответил:
- Драгоценности принадлежат ей. Его Императорское величество подарили их матери. Кроме того, в качестве здравствующей поныне супруги она и без того является распорядительницей фамильного достояния.
- А где теперь ваша мать? - снова прервал Карлуччи экскурс Фердинанда в семейную историю.
Фердинанд скорбно скривил тонкогубый рот.
- У русских, - сказал он с таким страданием, будто испытывал физическую боль.
Сонное выражение на лице Карлуччи сразу исчезло.
- У русских? В Сибири, или что вы имеете в виду?
Тут Фердинанд сдавленным голосом рассказал ему историю "хождения по мукам" своей матери, вдовствующей императрицы Гермины. После смерти Вильгельма Второго она уехала из Доорна и возвратилась в замок Саабор в Верхней Силезии, который принадлежал ее первому мужу. В 1945 году, когда с победой Красной Армии в Польше началась национализация феодальных владений, она бежала в Германию и наконец осела во Франкфурте-на-Одере.
Покачивая головой, но уже со значительно большим интересом выслушал Карлуччи эту часть истории.
- Так что, теперь она живет в русской оккупационной зоне? У нее там не отобрали драгоценности?
- Пока нет, однако никогда не знаешь, чем все может кончиться. Если коммунисты узнают, какие ценности она хранит в своей убогой квартирке, недолго ей придется оставаться владелицей бриллиантов. Поэтому я стремлюсь переправить драгоценности сюда.
Тут уж Карлуччи по-настоящему навострил уши.
- Стало быть, Каролат, у вас есть связь с матерью? Вы ее уже навещали?
- Нет, туда я, конечно, не ездил. Это было бы слишком опасно для меня. Но у меня есть знакомая, которая часто ездит во Франкфурт. Так, с рюкзаком картошки под видом мешочницы - благо их теперь много, не привлекая к себе поэтому особого внимания. Через нее и поддерживаю связь с матерью.
Погруженный в свои мысли, Карлуччи взял в руку колье, которое все еще лежало на его письменном столе.
- Значит, она привезла вам это колье?
Пасынок кайзера кивнул в ответ:
- Да, его мне прислала моя мать. Я должен его продать, а на вырученные деньги приобрести где-нибудь в Германии, по возможности в Баварии, земельный участок.
Американский офицер задумчиво закивал головой. Постепенно ему стал ясен стратегический замысел вдовствующей императрицы. Недвижимость в то время в Германии, когда не были еще удовлетворены самые примитивные жизненные потребности, можно было купить буквально за хлеб с маслом. Земельные участки сбывались зачастую по цене гораздо ниже довоенной, и по сравнению с астрономическими ценами на продукты питания она выглядела смехотворной. Бриллианты же шли по предельно высоким ценам. Тысячи офицеров и солдат американских оккупационных войск сколотили на спекуляции сигаретами и продуктами весьма приличные состояния. Однако рейхсмарки для них не имели никакой ценности, поскольку они не могли перевести их в Штаты; так же мало значила для них и покупка земельных участков. Бриллианты же, золото и прочие драгоценности, напротив, ценились американцами и легче всего переправлялись за океан.
Большой спрос на бриллианты находил отражение и в цене. Один карат стоил в 1947 году на черном рынке почти в пятьдесят раз дороже, чем до войны. Квадратный метр земли, даже усадьба или поврежденный войной дом не стоили и десятой части того, что можно было бы за них запросить и получить в нормальных условиях. Одним словом, тот, кто продавал теперь бриллианты и вкладывал вырученные средства в недвижимость, делал с точки зрения дальней перспективы лучший бизнес из всех возможных в то время.
Рэй Карлуччи нервно крутил колье между тонкими холеными пальцами с ухоженными ногтями и считал отдельные звенья цепочки. Двадцать два оправленных в платину бриллианта редкой красоты, меньший весом примерно два карата, больший - от восьми до десяти карат. В уме он подсчитывал фантастическую стоимость украшения, которую оно имело в это смутное время. "Двадцать два камня общим весом не менее 100 карат - это дает при цене на черном рынке примерно пятьдесят тысяч за карат сумму в пять миллионов рейхсмарок", - подвел итог Карлуччи. Он быстро спросил пасынка кайзера:
- Сколько вы предполагали получить за колье, мистер Каролат?
Фердинанд ответил не задумываясь:
- Полтора-два миллиона марок.
Карлуччи продолжал считать про себя. Блок сигарет по 200 штук в офицерской столовой стоил один доллар. На черном рынке за него давали тысячу рейхсмарок. Значит, это колье, которое до войны стоило не менее пятидесяти тысяч долларов, можно теперь купить за пять тысяч долларов. А если ему удастся выторговать его у Фердинанда дешевле и перепродать за двойную или даже тройную цену, он одним махом заработает целое состояние.
Стараясь сохранить спокойный и равнодушный вид, Карлуччи обратился к Фердинанду:
- Возможно, я смог бы найти покупателя, который дал бы вам миллион...
- Не менее полутора, - потребовал Фердинанд.
- Миллион, сказал я, но сначала надо соблюсти еще одну формальность. Не подпадает ли колье под категорию военных трофеев? Не должно ли оно быть передано нашим русским союзникам? У нас могут возникнуть трудности, если они узнают об этом.
Прежде чем ответить, Фердинанд некоторое время кусал себе губы:
- Война давно закончилась, уже ведь не действует право на получение трофейного имущества. Кроме того, русские понятия не имеют о существовании этого колье. К чему такие опасения?
- Ну должен же я, по крайней мере, сделать запрос, мистер Каролат, проговорил Карлуччи с самой любезной улыбкой, на которую был способен. Он поднялся со стула и, взяв бриллиантовое колье, направился к небольшому стенному сейфу. - А пока я должен конфисковать эти камни - формальность, необходимая для соблюдения законности. Завтра вы получите свое украшение обратно, я в этом не сомневаюсь. Во всяком случае, сейчас вы можете идти домой. Подождите, я выдам вам расписку...
Продолжая говорить, Карлуччи закрыл дверцу сейфа, вынул ключ и вернулся к столу, где на простом листке бумаги выписал не обязывающую ни к чему квитанцию. Бледный, с судорожно сжатыми руками Фердинанд, сидевший перед столом, поднялся медленно и со страдальческим выражением лица, как человек, который сидел у гроба дорогого ему существа. В это мгновение он был убежден, что не получит обратно и самого мелкого камешка из колье. В мыслях он уже видел распоряжение военной администрации о конфискации ювелирного изделия. Ему уже представлялся русский военный патруль, врывающийся во франкфуртский дом его матери и отбирающий у нее остальные фамильные драгоценности.
Ободряющие слова, сказанные на прощание Карлуччи, отвлекли Фердинанда от мрачных мыслей.
- Мистер Каролат, не смотрите на меня так печально - вы получите свою собственность обратно. Приходите завтра. А теперь идите домой, вы свободны!
Фердинанд взял квитанцию о конфискации, на которой не было ни названия учреждения, ни печати. Затем повернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Он уже не слышал, как Рэй Карлуччи, нажав кнопку переговорного устройства, дал указание следить за каждым шагом пасынка старого кайзера и ни в коем случае не допускать, чтобы он отправился в управление немецкой полиции.
Все опасения, возникшие у Фердинанда по поводу бриллиантового колье, были напрасными, так же как оказались ненужными и все предосторожности, которые шеф Си-ай-ди Карлуччи предпринял, чтобы воспрепятствовать преданию гласности истории о драгоценностях. У принца не было даже мысли подключать к этому делу немецкую полицию, поскольку от нее он вообще не ожидал какой-либо помощи. Карлуччи же не мог так просто присвоить колье, потому что уже слишком много людей его управления слышали о предварительном задержании мистера Фердинанда Шенайх-Каролата.
Все получилось совсем по-другому, и расстроенный Фердинанд, вероятно, охотно бы отказался от колье с двадцатью двумя камнями, если бы ему сказали, что его ожидает.
На следующий день "джип" американской военной полиции доставил его в штаб-квартиру Си-ай-ди в Лихтерфельде. Однако на этот раз Фердинанд оказался не в кабинете Рэя Карлуччи, а на заднем сиденье лимузина марки "форд", с занавешенными окнами, так что он не мог видеть, куда они ехали вместе с присоединившимся Карлуччи. Шеф Си-ай-ди сразу же извинился за эту таинственность и объяснил ее необходимостью соблюдать режим секретности. Фердинанд, не видя дороги, и не догадывался, куда они направлялись. Лишь гораздо позже принц узнал, что его доставили в Далем, пригород Берлина, в штаб-квартиру американской военной администрации, к личному адъютанту коменданта города генерала Льюсиуса Д. Клэйя. Этот офицер, носивший элегантную форму подполковника, назывался Счербинайном. Каковы, собственно, были его функции в военной администрации Берлина, осталось в ходе расследования этого дела невыясненным. Скорее всего, он был офицером связи секретной службы с военным командованием и находился в тесных, приятельских отношениях как с шефом Си-ай-ди Карлуччи, так и с Клэйем. Трясущегося от страха принца Фердинанда он встретил с изысканной приветливостью, и после получасового разговора пасынок кайзера был полностью убежден в том, что американская военная администрация одну из главных для себя задач после окончания войны видела в быстрейшем освобождении Гермины, вдовы покойного Вильгельма, "содержащейся в плену" во Франкфурте-на-Одере, и доставке ее вместе с многомиллионными драгоценностями в американскую зону оккупации Германии. Фердинанд был уже готов захлопать от восторга в ладоши при виде такой лояльности к монархическим традициям, но тут подполковник охладил его пыл.
