Полицейские сочли свою задачу выполненной и собрались возвращаться в Кунгэльв, чтобы там написать рапорт. Поборов нежелание думать и говорить о Георге, я осторожно взял молодого полицейского за рукав:
– Вам известно что-нибудь о пострадавшем?
– Знаем только, что врачи колдуют над ним в больнице.
Билл, Мартин и я направились в гостиницу. Члены экипажей и супруги Стефенс молча ждали нас в конце Долгой улицы. Они наблюдали пожар на почтительном расстоянии. Уже знали, что нам удалось спасти паруса. И что Георга отвезли в больницу.
Ева и Андерс предложили нам горячий кофе. Супруги Стефенс добавили по рюмке коньяку.
Ночью, в двадцать минут третьего, наш друг Георг умер, не приходя в сознание.
На другой день все тренировки были отменены. Смерть Георга выбила нас из колеи. «Маменькины сынки» и «Папенькины мальчики» бесцельно бродили по городу в одиночку и маленькими группами. Время от времени хождение прерывалось и мы заходили в кондитерскую или на гостиничную веранду выпить чашку кофе. Говорили мало, тщательно избегая касаться того, о чем все думали.
Швейные машины в мастерской не стрекотали, мастера сидели дома. Кронпринц утром спустился к флагштоку возле статуи Оскара II и поднял флаг до середины. Потом на «Бустере» сходил к барже и так же поднял флаг на испытательной мачте. Выше флага развевались привязанные к грота-фалу две черные ленты.
Захватив пачку сигарет, я уединился со своими мрачными мыслями на скалах к западу от крепости.
Через несколько часов, продолжая размышлять над безумной затеей, именуемой «Операция „Отче Наш“, я взял курс обратно на гостиницу. Наше предприятие потеряло для меня всякий смысл. Слишком высокой оказалась цена Кубка „Америки“.
Надо было собраться с духом и навестить Астрид. Много ли ей проку от моего участия? И все же я должен побороть себя и пойти к ней.
По пути к ее дому – самому тяжелому в моей жизни пути, мимо верфи и рыбозавода, вверх по вымощенной шифером дорожке – я зашел в овощной магазин и купил одиннадцать белых тюльпанов.
Астрид сама открыла дверь. Каменное лицо, опухшие от слез глаза. Она смотрела на меня невидящим взором. Я пытался что-то сказать, но не нашел нужных слов. Молча протянул ей тюльпаны. Астрид взяла их не глядя.
– Спасибо, Морган… – еле слышно произнесла она.
На большее ей недостало сил. Я и вовсе оставался нем. Астрид медленно затворила дверь, и я спустился по каменным ступеням крыльца.
Дойдя до гостиницы, я закрылся в своем номере, выпил бокал коньяка и погрузился в сон.
На другое утро я проснулся голодный как волк, поскольку проспал вчерашний обед. Быстро оделся и спустился вниз.
Доска объявлений призывала в военном стиле:
10.00 Общий сбор в аудитории.
Билл
Я позавтракал вместе с братьями Таннберг и Эриком Турселлем.
– Что-то нас ждет теперь… – произнес Ян Таннберг, срезая макушку яйца.
Яйцо оказалось «трехминутное», в его вкусе. Новая зарубка на ножке стола.
– А черт его знает, – отозвался Эрик. – Скоро услышим все от Билла.
– Теперь тебе одному маяться с парусами, – сказал Пер Таннберг.
– Мог бы не напоминать, – огрызнулся я.
Мой голос прозвучал достаточно резко, и разговор на этом оборвался. Мы молча одолели завтрак. Смерть Георга омрачила наше содружество.
Все были в сборе в аудитории, когда ровно в десять туда вошел Билл. Лицо его выдавало глубокую усталость, под глазами были темные круги. И в голосе появились нотки, каких я раньше не слышал. Хотя Билл говорил медленно, сдержанно, чувствовалась какая-то приглушенная агрессия. Вместо обычного «Олл райт, парни» сегодня свою речь он начал обращением «Товарищи-парусники». Помолчав, продолжил, поочередно обводя нас взглядом:
– От нас ушел парусник… Не говорю ни «друг», ни «товарищ», потому что для меня в слове «парусник» содержится и то и другое. Операция «Отче Наш» понесла тяжелую утрату. В наших рядах образовалась зияющая пустота. Не собираюсь произносить длинную речь, но хочу поделиться с вами своим убеждением. А именно, я убежден, что Георг мечтал завоевать Кубок «Америки». Вот почему, парни, мы просто обязаны выиграть этот Кубок… Чтобы этим отдать почесть Георгу. Вы согласны со мной?
– Согласны… – ответили мы негромко и не очень решительно.
– С этой минуты Георг включен в экипаж «Викинг Леди», и он будет рядом с нами вплоть до победного финиша в Америке. Завтра в восемь утра возобновляем совместные тренировки на дистанции. Побьем американцев ради Георга?
– Побьем!..– На сей раз наш ответ прозвучал громко и энергично.
Билл взял Георга на «Леди» незримым членом экипажа. Георгу предстояло стать оружием, которое принесет нам победу, если исход поединка между американской двенадцатиметровкой и «Викинг Леди» будет зависеть от нашей воли и наших побуждений.
На другой день «Конни» и «Леди» встретил в море шквалистый ветер с дождем. Дул зюйд-вест, шесть – восемь метров в секунду. Синоптики обещали прояснение в середине дня.
Многих членов экипажей преследовал бич парусников – потрескавшиеся губы и облезшие носы. Из-за цинковой мази можно было подумать, что мы метали друг в друга торты и не успели стереть с лица крем.
На дистанции Билл увалился, подошел почти вплотную к «Конни» и стал в левентик с заполаскивающими парусами. Жестом показал Петеру, чтобы тот шел параллельным курсом.
Ветер трубил в паруса наших красавиц яхт.
– Все наверх!..– крикнул Билл в рупор ладоней.
– Все наверх!..– подхватил Петер на «Конни». Шкотовые выбрались на палубу.
– Построение у правого борта! – скомандовал Билл.
Мы выстроились в шеренгу на ватервейсе. То же сделал экипаж «Конни».
– Смирно!..– раздалась непривычная для нас военная команда.
Мы невольно вытянулись в струнку.
– Минута молчания в память о Георге!..– Голос Билла прорезал шум ветра.
Плеск волн, хлопанье парусов, шлепки форштевней по воде, посвистывание ветра в высоком такелаже – шестьдесят секунд длилась траурная музыка в исполнении моря и лодок. Плавно покачивалась палуба под ногами. Я зацепился взглядом за какую-то точку на горизонте. Нескончаемый далекий окоем… Navigare necesse est… vivere non est necesse. Крылатые слова, призывающие плыть, непременно плыть, хотя бы ценою жизни. До чего же фальшивыми казались они сейчас. Минута памяти о моем друге Георге. Шестьдесят быстротечных секунд.
– По местам!..– разбила тишину новая команда.
«Маменькины сынки» и «Папенькины мальчики» молча заняли свои места. Вырванная из потока времени минута растаяла над морем.
– Старт через десять минут у подветренного буя! – крикнул Билл.
Мы вернулись к действительности.
Выбирая шкоты, затренькали «велосипеды», запели блоки. Перестали хлопать паруса. Зато все громче бурлила носовая волна. Красавицы яхты набирали скорость.
В этот день Билл увеличил темп. Решил наверстать упущенное в предельно напряженной программе тренировок? Или таким способом хотел отвлечь нас от мрачных мыслей? Как бы то ни было, работа оказалась эффективным лекарством. Разговоры членов нашей бригады снова вращались вокруг парусного спорта и приключений, ожидающих нас по ту сторону Атлантики. На борту мы действовали именно так, как хотелось Биллу: точно отряд роботов, молниеносно реагирующих на каждую команду.
Проблема спинакера не давала мне покоя. На курсе фордевинд преимущество «Леди» было неоспоримо, но стоило ветру измениться, как даже при полном бакштаге «Конни» шутя настигала нас. В чем дело? В форме корпуса? Или в спинакере? Я едва не свихнулся, ломая себе голову над этими вопросами. И не находил решения. Беда! Ведь с каждым днем мы приближались к дате, когда все должно быть в полном порядке.
– Морган, – сказал однажды вечером Билл, – не нравится мне поведение «Леди» при попутных ветрах.
– Мне тоже, – сухо ответил я, – а что толку.
– Придется тебе несколько дней посидеть на берегу и придумать что-нибудь радикальное. – С этими словами он встал и направился в свой номер, не дожидаясь ответа.
Приказ есть приказ…
– Вот так, Морган, – ухмыльнулся Пер Таннберг, подслушавший наш разговор. – Давай, браток, пошевели мозгами, поработай серым веществом.
Попозже в тот же вечер я зашел к Моне Лизе – может, он предложит какие-нибудь еще не испробованные нами способы. Сидя в халате, он был занят тем, что стриг ногти на ногах.
– У тебя есть время поговорить о яхтах? – спросил я.
Мона Лиза отложил ножницы и добавил несколько сантиметров к своей улыбке.
– О яхтах всегда есть время. Я тоже пытаюсь понять, почему на бакштагах «Леди» идет хуже… По данным испытаний в гидродинамических каналах она должна идти быстрее.
Мне даже не понадобилось объяснять, зачем я пришел, он сразу догадался.
– Ты уверен?
– На сто процентов. Ищи причину в мачте или спинакере.
