27 июня 2009 года
Вырулив из-за поворота, водитель Зимина сразу же заметил давешнего гаишника. Казалось, он так и не сменил позы – сидит на капоте, скрестив руки с полосатым жезлом, пинает бедром планшетку с документами.
Увидев «ауди», инспектор пружинисто оторвал себя от машины, сделал два шага на середину дороги и небрежно махнул палочкой. «Авоська» остановилась. Лейтенант подошел к водительской двери.
– Опять? – спросил шофер.
– Опять, – немного виновато и с улыбкой ответил инспектор. – Торопитесь очень?
– Сейчас спрошу. – Водитель перегнулся через сиденье в тонированный полумрак салона, о чем-то поговорил со своим сановным пассажиром. Немец стоял, облокотившись на крышу представительской иномарки. Ему хватило какой-то доли секунды: он молнией согнулся, достав руками до земли, а в следующий миг уже снова стоял – одной рукой опираясь о крышу, другой побрасывая в воздух поднятую с земли сосновую шишку.
– Долго еще? – спросил водитель.
– Минуты три-четыре, в объезд нет смысла, больше времени потеряете.
– Спасибо, командир, подождем.
Гаишник козырнул и отошел в сторону, сел в салон патрульного «форда». «Интересно, почему он все время один, ведь в экипаже – три человека, – подумал водитель Зимина. – Совсем никакого порядка нет». Его мысли прервал гудок – инспектор давил на клаксон и моргал фарами, показывая, что путь свободен. Шофер кивнул и вывел машину на шоссе. Немец подождал несколько минут и двинулся вслед за ним. Через несколько километров он свернул с основной трассы, долго петлял по лесной дороге, пока не выехал на безлюдную опушку. Он снял с себя форму и бросил ее в салон, переоделся в джинсы и майку, «Макаров» сунул за пояс. Достал из багажника канистру, облил «форд» бензином, бросил спичку и быстро побежал. Через несколько минут он сел в старенькие «Жигули» и двинулся в сторону города. Стоя в пробке у въезда на МКАД, он посмотрел на часы. Пора. Достав из бардачка сотовый телефон, он набрал какой-то номер. Отсчитал три гудка, после чего – нажал отбой.
Черная «ауди», поворачивавшая в этот момент на Неглинку, неожиданно поднялась в воздух на несколько сантиметров. Тонированные стекла, рассыпавшись на тысячи ярких осколков, брызнули наружу А потом окрестности сотряс мощнейший взрыв. Под днищем автомобиля, как установят потом эксперты, была закреплена пластиковая взрывчатка. Что-то около семисот граммов пластида.
В этот момент Тимоха стоял в пробке в районе Сокольников. Он слушал информационное радио. Болтовню ведущих прервали позывные новостей:
…срочное сообщение. Несколько минут назад в центре Москвы, в ста метрах от здания Центробанка взорван автомобиль первого зампреда ЦБ Бориса Зимина. Водитель банкира погиб на месте, сам он доставлен в ЦКБ в тяжелейшем состоянии, никаких комментариев…
Тимоха со всей силы ударил кулаком по рулю. Черт! Дьявол! Гребаный напарник хотел меня опередить, а сам – сам все только испортил. Черт! Сзади уже начали сигналить, и Тимоха резко надавил на газ. Ничего, думал он, ничего. Я все исправлю.
Теперь киллеру придется все начинать сначала, начинать самому. А завтра – последний день. Последний день.
Ввинчиваясь в пробки, он ехал от Сокольников в сторону ЦКБ. Понятно, что сейчас там охраны – больше, чем людей. Но именно сегодня, именно в этой суматохе и панике – у него есть шанс. По пути он заехал в три магазина – купил стетоскоп, белый халат, медицинскую шапочку и дешевые китайские кеды. Обновки Тимоха сложил в металлический саквояж – там, под вторым дном у него лежали в специально изготовленных гнездах два пистолета ПСМ со штатными глушителями. Тускло блестящие стволы совсем не казались оружием – они были так красивы и совершенны, что наемный убийца даже залюбовался. Отогнав наваждение, он положил поверх халата упаковку из десяти ампул и два запечатанных одноразовых шприца. Припарковав машину у главного входа, пошел к воротам. Махнув перед лицом охранника красной корочкой, он неспешно вошел на территорию. Охранник машинально кинул руку к козырьку – мимо него за сегодняшний день прошли уже десятки сотрудников Федеральной службы охраны, отдавать честь каждому порядком надоело.
Тимоха шел уверенно и нагло. Распознать в его «корочках» подделку мог только эксперт и только в лабораторных условиях. Такие документы прикрытия – высочайшего качества – не продавались на рынках у усатых абреков. Их делали в самой ФСО – чтобы выдавать специальным людям. А Тимоха и был специальным человеком. Он даже гордился тем, что работает не «на дядю» – блатного коммерса или криминального авторитета, а состоит «на государевой службе».
Киллер вошел в главный корпус и осмотрелся. Необходимо было понять, где находится реанимация.
…так, план, посмотрим. Так. Всепонятненько, сюда, потом сюда. Интересно, сколько вас там? Стрелять начнете, вопросов нет… ментов я обойду, ментов пугану ксивой, а вот кто там еще? Ладно. Разведка боем. Лифт. Вверх. Что нам теперь нужно? Нам нужен доктор. Доктор, доктор, ау? Ага. Туалет. Пойдем, доктор, пописаем… Тесс… Уф какой ты тяжелый. Поглядим: анестезиолог… Сергей Олегович… оччччень приятно, полежите тут, мой ученый собрат…
Тимоха действовал четко и просто – как дорогие швейцарские часы. Ни одного лишнего движения, ни одного случайного звука. Оглушенный анестезиолог даже пикнуть не успел и теперь лежал в дальней туалетной кабинке, связанный по рукам и ногам, с заклеенным скотчем ртом. Тимоха укрепил на халате беджик, пригладил волосы. Сходства, конечно, никакого. Но фотокарточка настолько маленькая – это лупа нужна, чтобы понять. Засунув за пояс оба пээсэма, киллер наполнил шприцы жидкостью из ампул, повесил на шею стетоскоп. Внимательно осмотрел извлеченную из кармана доктора магнитную карточку. Все лишнее сложил в железный чемоданчик и задвинул под раковину, прикрыв старым эмалированным тазом. Еще раз посмотрел в зеркало и решительно вышел в коридор. Только бы не ошибиться.
Найти палату оказалось несложно – в коридоре переминались с ноги на ногу два автоматчика в черной форме с шевронами МВД. Тимоха шел легко и уверенно, улыбнулся одному из бойцов, второму – ткнул пальцем в беджик.
– У него следователь, – сказал один из «тяжелых», вытирая рукавом пот со лба.
– А! Прекрасно, уже говорит?
– Да какой там – говорит, – вступил второй громила. – Его собрали ж по частям, но только так, для порядка, – это хирург при мне говорил. Тело, оно и есть тело.
– Так. – Тимоха сделал озадаченное лицо. – И кто тогда пустил туда следователя, я вас спрашиваю? – Спецназовцы стушевались. – Вы хоть понимаете, что его нельзя сейчас тревожить? Безобразие. – Тимоха толкнул дверь и еще раз сказал: – Безобразие! – настолько громко, насколько вообще можно было говорить в палате умирающего. Захлопнув дверь, он огляделся: в просторном боксе, около передвижной койки, сидел какой-то молодой человек в дешевом сером костюме. На кровати лежало тело, с ног до головы покрытое бинтами. Изо рта и носа к аппаратам шли трубки. Туда, где должны были быть руки, вели сразу две капельницы. Следователь пристыженно смотрел на врача:
– Мне сказали ждать – вдруг он очнется, – шепотом сказал молодой человек.
– Гражданин следователь! Это возмутительно, – зашипел Тимоха. Одним уверенным движением он выхватил из-под халата пистолет. Раздался короткий резкий звук – как будто кто-то сломал сухую ветку– Нехорошо так, гражданин следователь. – Тимоха усадил осевшее тело обратно на стул, развернув спиной к двери. Достал шприц. Осмотрелся еще раз. Он ввел содержимое сначала одного, а затем второго в покрытое бинтами бедро. Прислушался. Прерывистый писк медицинского аппарата превратился в один сплошной – без пауз – протяжный вой. Киллер подошел к прибору и выдернул его из розетки. Наступила тишина. Он открыт окно. Нет, высоко. Обратно придется тем же путем. Достав второй пистолет, он поудобнее перехватил рукоятки, легонько стукнул глушителем в дверь и сдавленно крикнул: «Охрана!»
Тимоха успел отскочить на два шага назад, когда в палату влетели охранники в черном. Два ствола синхронно издали щелкающий звук. Времени на то, чтобы добивать или собирать гильзы, уже не было. Распахнув дверь ударом ноги, Тимоха помчался по коридору огромными прыжками, сжимая пистолеты в руках. По лестнице поднимались три офицера в форме. «Черт, черт!» – выругался Тимоха. Он не любил шум и грязь, но – время, пээсэмы в его руках снова защелкали. Пусть свободен. Туалет первого этажа. Окно открыто. Путаясь в рукавах, он скинул халат, зашвырнул в унитаз бесполезный стетоскоп и, сунув пистолеты за пояс, сиганул через подоконник. Отдышался. Прислушался. Похоже, все получилось. Выверенным движением сменил обоймы, бросив почти пустые тут же, на траве. Короткими перебежками, от дерева к дереву, он стремился к главному входу. Оставалось всего метров сто, когда его окликнули. Тимоха успел повернуться и даже прыгнуть в сторону, когда посыпались срезаемые автоматной очередью ветки и листья. В полете он выхватил пистолеты – пули сухо защелкали куда-то туда, в направлении стрелявшего. Раздался сдавленный крик, но, похоже, их там несколько, а патронов-то, патронов – почти нет!
