– Думаете, Наташа именно это имела в виду? – усомнился Олег Борисович. – Как-то это не очень по-доброму звучит. А Наташа с Аллой дружили, у них были прекрасные отношения.
Я закончила разговор с Перевозчиковым и, доставая на ходу телефон, выскочила на улицу. Милейший Олег Борисович сообщил мне два любопытных факта: Лариса вчера странно отреагировала на появление соседа, прервавшего ее разговор с Перевозчиковым, и Алла очень хорошо готовит. По отдельности каждый факт почти не имеет значения, но вместе…
Гошка взял трубку после первого же гудка.
– Я закончила!
– Очень хорошо, – мрачно отозвался напарник. – Заезжай за мной, я тут тоже все, что мог, уже сделал.
– Результат есть?
– Так, слабая зацепочка… возможно. Подожди, а ты чего такая оживленная? Что-то нашла?
– Тоже слабая зацепочка, даже две. Я сейчас подъеду и все тебе расскажу, подожди пять минут!
Я подъехала не через пять минут, а через восемь, на что строгий напарник не преминул мне указать.
– Гоша, не поверишь, все светофоры по дороге мои были! Четыре светофора, и на всех четырех я на красный стояла. А вот была бы у тебя тоже машина, ты бы меня не ждал, а сам ко мне подъехал.
– Хочешь сказать, я бы сам на этих светофорах торчал? – усмехнулся Гоша. – Ладно, что нам вторая машина нужна, можешь мне не рассказывать, эту арию я сам исполняю три раза в день. Говори по делу.
– Сначала ты. Что за слабая зацепка?
– Да не зацепка даже, так, намек. Муж говорит, что Ларисе вчера вечером кто-то позвонил. Поздно уже, в десятом часу. Мужу она разговор пересказывать не стала, а он не стал спрашивать. Вскоре легли спать, вроде все было как обычно. Правда, сейчас мужу кажется, что Лариса была чем-то озабочена, но это до него только задним числом дошло. А сегодня утром Лариса встала тоже как обычно, но не стала завтракать, а быстро собралась и ушла из дома часов в семь. Матери сказала, что хочет до работы решить какое-то дело. Мать готовила завтрак для внуков и тоже ничего не спросила – дело и дело. Вообще, в этой семье, как я посмотрел, не принято друг другу вопросы задавать. Кто захочет своими проблемами поделиться, сам расскажет. Теперь, конечно, они переживают, ругают себя… только вчерашний день все равно не вернешь, и у Ларисы ничего не узнаешь.
– Значит, Лариса вышла из дома в семь, а у Перевозчиковой была в восемь пятнадцать, – выделила я главное, Гошину зацепку. – Я вчера Ларису домой подвозила, ей до Елизаветы Петровны пешком не торопясь – двадцать минут, не больше.
– Пусть даже двадцать пять, – щедро предложил Гоша. – Все равно без малого час остается на встречу с неизвестным.
– С неизвестной, – напомнила я. – Мы ведь договорились, что убийца – женщина.
– Хорошо, с неизвестной. Остался пустяк – эту дамочку вычислить. Ты вроде хвасталась, что у тебя есть новости? Олег Борисович порадовал?
– Знаешь, теперь я думаю, что и насчет банка была не совсем права. Тамошние барышни долго совещались и в конце концов пришли к выводу, что единственная подозрительная фигура, имеющая мотив, чтобы избавиться от Наташи, – это Алла. Они, конечно, все там Наташе завидовали из-за выгодного замужества, но Алла больше других. Кроме того, именно она должна была стать начальником отдела, если бы не вмешался Олег Борисович и не «продавил» на эту должность Наташу.
– У Аллы алиби, – напомнил Гоша.
– Вот именно! Железное алиби, которое подтверждала покойная Лариса!
– Ты имеешь в виду… – Напарник расстегнул куртку. – Черт, натопила ты в машине, жарко!
– Выключить печку? – с готовностью предложила я.
– Не, тогда холодно будет. Ритка, мысль, конечно, интересная, но еще что-нибудь у тебя есть? Хоть какие-то основания?
– Мне кажется, есть. Во-первых, Перевозчиков утверждает, что из всех подруг Наташи самой лучшей кулинаркой была Алла.
– Вот как? – Особого впечатления эта новость не произвела, просто была принята к сведению. – А во-вторых?
– Олег Борисович вчера в начале десятого звонил Ларисе. – Я сделала многозначительную паузу, дождалась кивка напарника и только тогда продолжила: – Перевозчиков предложил ей взять что-нибудь из вещей Наташи, на память. Но содержание разговора для нас не важно, важно, как этот разговор закончился. А теперь слушай, говорю коротко и четко. К Перевозчикову пришел сосед, позвонил в дверь. Перевозчиков извинился перед Ларисой, открыл дверь, поговорил с соседом, сосед ушел. И после этого – ты следишь за развитием действия? – Олег Борисович вернулся к разговору с Ларисой. Но она общаться больше не пожелала. Только сказала: «Как у вас хорошо все слышно».
– Вот как? – Теперь «Вот как?» прозвучало более заинтересованно, это сообщение Гошка оценил по достоинству. – Очень любопытно. Может, ты и права.
– На следующее утро, в семь часов, Лариса отправилась на встречу с убийцей, – напомнила я. – А в восемь пятнадцать она уже была у Перевозчиковой.
– Знаешь, Ритка, где мы сглупили? – Напарник задумчиво смотрел в окно. – Мы так поверили в железное алиби Аллы в истории с Наташей, что нам и в голову не пришло проверить – есть ли у Аллы алиби на время убийства Ларисы.
– А я о чем толкую!
– Что ж ты мне на месте толкуешь, когда ехать надо! Ты не потеряла фотографию, где они втроем – Наташа, Лариса и Алла? – Не дожидаясь моего ответа, Гошка достал из кармана телефон: – Ниночка! Солнышко, есть срочное дело…
Вы себе просто не представляете, сколько нам, частным детективам, приходится делать бестолковой, бесполезной работы: разговаривать с теми, кто мог что-то видеть, но не видел, расспрашивать тех, кто мог что-то помнить, но не помнил, показывать фотографии подозреваемых тем, кто мог кого-то узнать, но не узнал! Сначала мне казалось, что этим занимаются просто для галочки в отчете. Все равно ведь придется, начальство заставит, так лучше не тянуть и сделать побыстрее, чтобы не вязались и не трепали нервы. Примерно так же я рассуждала, когда в сентябре писала планы уроков на весь год, по май включительно. Но если в школе я относилась к этому как к неприятной, но неизбежной потере времени, то теперь – словно играю в увлекательную лотерею!
Получаешь на руки пачку лотерейных билетов и начинаешь тщательно, один за другим, проверять. Один билетик – пусто, отбрасываем в сторону, второй, третий… и вдруг, на каком-нибудь семьсот семьдесят седьмом, усталые глаза цепляют значок выигрыша. Рука привычно-автоматическим жестом пытается отбросить очередную бумажку, и только усилием воли удается удержать ее в пальцах. Еще раз, осторожно, боясь спугнуть удачу, ты проверяешь заветные цифры… точно! Выигрыш! Настоящий! Сто тысяч!
Так же и у нас. Один пустой разговор, второй, третий, семьдесят седьмой… а потом вдруг выигрыш! Те самые сто тысяч. Честное слово, ни в одном казино не испытаешь такого азарта.
Впрочем, когда я поделилась этими мыслями с Гошей, он меня не понял:
– Странная ты девчонка, Рита. Азарт какой-то, выигрыш, проигрыш. Работаем себе и работаем, по порядку, по стандартным схемам. А тебе зачем-то надо под любое дело романтическую базу подводить. Если так рассуждать, то вся наша жизнь лотерея.
Спасибо, что пальцем у виска не покрутил да не сказал откровенно, где, по его мнению, люди, склонные к подобным завиральным идеям, обретаться должны.
Я, конечно, обозвала Гошу сухарем, скучным человеком и узколобым прагматиком, на что он только ухмыльнулся и развел руками. Дескать, ну уж какой есть, расстраиваться по этому поводу не собираюсь! И хотя я удалилась с гордо поднятой головой, не уверена, что моральная победа осталась на моей стороне.
Но это так, лирическое отступление. Просто чтобы вы представили себе, какая работа нам предстояла. В доме, где живет Перевозчикова, четырнадцать этажей, на каждом этаже шесть квартир. Хорошо, что это дом-«свечка», всего один подъезд – четырнадцать умножаем на шесть, получаем восемьдесят четыре. Совсем немного, сегодня должны управиться. Тесный, но чистенький лифт поднял нас на четырнадцатый этаж (Гоша всегда предпочитает по ходу дела спускаться и меня к этому приучил), и я позвонила в квартиру восемьдесят четыре. Увы, ни хозяин, ни его жена, ни призванная на помощь несовершеннолетняя дочь не узнали Аллу, хотя изучали предложенную фотографию очень старательно. В соседней, восемьдесят третьей квартире нам повезло не больше. И в восемьдесят второй. В общем, четырнадцатый этаж, как я и ожидала (кто же рассчитывает на удачу в первой попытке!), нас не порадовал. Тринадцатый этаж – тоже мимо. Двенадцатый, одиннадцатый…
На десятом очень милая пожилая женщина пригласила нас на кухню, попросила называть тетей Катей и напоила чаем с пастилой собственного приготовления. Общительная старушка, кроме рецепта пастилы, сообщила нам массу подробностей из жизни подъезда. Тетя Катя не смогла узнать ни Аллу, ни Ларису, но была рада неожиданно подвернувшейся возможности поговорить, тем более Гошка включил на полную мощность свое знаменитое обаяние. Я держалась скромнее, достала из сумочки блокнот и делала пометки. Тетя Катя, заметив, что ее слова записывают, с еще большим энтузиазмом начала делиться сведениями, которые, как она считала, могли нас заинтересовать.
