был дом отдыха для работников второго звена горкома, обкома и других подобных учреждений.
Валера с Багировым вышли из машины и по деревянной лестнице поднялись на веранду, где стоял длинный стол, накрытый белой скатертью. Правда, белой она могла называться условно, потому что вся была покрыта кровавыми пятнами от пролитого вина. Тарелки с остатками очень неплохой закуски стояли на скатерти, напоминая о ночном пиршестве.
За столом сидел абсолютно пьяный Цвях, одной рукой он держал на коленях полуголую девчонку, а другой наполовину опустошенную бутылку шампанского.
Не обращая внимания на вошедших, Цвях то тискал за упругий зад девчонку, то отхлебывал шампанское прямо из бутылки. И громко кричал при этом:
– Люська… Ну их всех… к матери… Люська, а? Осточертело все… Поехали на Камчатку… или на Сахалин рыбу ловить… Во времена были…
Люська, увидев вошедших и ничуточки не смущаясь, мигом слетела с колен Цвяха и бросилась на шею Валере с воплем:
– Валерка!.. Любимый!
Валера молча стряхнул ее с себя, так что она стукнулась о стоявший рядом стул, и подошел к Цвяху.
– Серега! – Он забрал у Цвяха бутылку с остатками шампанского. – Срочное дело. Идти можешь?
Цвях посмотрел на него мутным взглядом и потянулся за бутылкой, которую Валера поставил на стол, но не удержался и упал.
Валера подхватил падающего Цвяха и под звон скатывающихся со стола бутылок потащил его во двор, где сразу же сунул под кран с холодной водой.
Но Цвях после первого купания в себя не пришел.
– Очнись, олух! – заорал на него Багиров. – Прозевал, болван! Оболенцев с опером приехали. Понимаешь? Опять приехали!
– Опером, опером, каким еще опером? – с трудом ворочая языком, глупо улыбался Цвях.
– С Волкодавом! – заорал на ухо Цвяху Багиров. Валера опять сунул дружка под струю холодной воды. Цвях стал трезветь.
– У-у-у, мать… – невнятно выругался он. – Оболенцев с Волкодавом?.. А где поселились?
– В гостинице цирка! – сказал Багиров, с отвращением глядя на Цвяха.
– Моя задача? – заискивающе спросил тот Багирова.
Багиров притянул его к себе за ворот и жестко, с угрозой произнес:
– Не спускай с них глаз, понял?.. Еще раз упустишь, пеняй на себя! И торгашам втолкуй, что у Оболенцева ничего нет, пустой он. Но будет брать на «пушку».
– Все сделаю! – поклялся Цвях. – Больше ошибок не допущу.
Оставив мокрого и жалкого Цвяха окончательно приходить в себя, Багиров с Валерой отбыли к Борзову на завтрак…
Гостиная в квартире Борзовых всегда вызывала у Багирова восхищение: импортная мебель, серванты и полки забиты старинным фарфором, хрусталем, множеством иностранных безделушек, на полу – персидский ковер горчичного цвета, в углу японский телевизор «Сони» и видеомагнитофон, а рядом музыкальный центр «Пионер».
Стол, покрытый накрахмаленной белой скатертью с богатой вышивкой, уставлен изысканными закусками.
По всему было видно, что гостей ждали, хотя хозяева были одеты по-домашнему, показывая, что гости – никакие и не гости, а свои, родные.
Борзов как залез утром в махровый халат, так и не думал вылезать из него, а Тамара Романовна ради гостей нарядилась в шелковое кимоно и надела на левую руку кольцо с большим бриллиантом.
Рита была хоть и накрашена вызывающе, но одета в обтягивающие джинсы и легкую, свободного покроя кофточку.
Гости выглядели бедными родственниками, несмотря на то, что Багиров украсил летний китель орденскими колодками и ведомственными знаками отличия.
Рита при виде Валеры зарделась, как девочка, и подставила ему щечку для поцелуя. Валера не отказался бы и от большего, но послушно запечатлел поцелуй на ее щеке.
– Руки мыть, за стол садиться! – скомандовала Борзова.
– Кашку есть и спать ложиться… – дополнила Рита и оглянулась на Валеру.
Очень ей надоело играть перед белокурым атлетом девственницу, но она дала слово матери и потому терпела, хотя и страдала от неудовлетворенного желания.
Гости послушно отправились мыть руки.
Все сели за стол в приподнятом настроении, хотя на лице Багирова нет-нет да и мелькало облачко озабоченности.
– Кто за уничтожение Наполеона, прошу голосовать! – предложил Борзов и сам первый поднял руку.
Все охотно последовали его примеру.
Он достал из бара бутылку французского коньяка «Наполеон» и налил всем в хрустальные пузатые бокалы.
– День рабочий, – объявил он, – хватит по пятьдесят грамм. За что пьем?
– За процветание! – предложил Валера.
– Твой номер восемь, когда нужно – спросим! – осадил его Борзов.
– За нашу королеву! – предложил Багиров. – За Тамару Романовну!
– Ура, ура! – поддержал друга Борзов. – Гип-гип, ура!
Все дружно выпили и, как по команде, закусили. Сразу же наступило оживление, все стали раскованней и свободней себя чувствовать. Да и отсутствием аппетита никто из присутствующих не страдал.
Быстро смели закуски, особенно черную и красную икру, а тут Глаша подала и горячий завтрак: жюльен из грибов с дичью.
А под жюльен не выпить было просто грех, и Борзов опять налил всем присутствующим по пятьдесят граммов действительно замечательного коньяка.
После такого завтрака говорить о делах, тем более о неприятных, не хотелось совершенно. Багиров и не вспоминал о них.
А Борзов просто забыл, зачем приехал старый друг. Приехал и приехал!
Рита первой сорвалась из-за стола.
– Мама, мы опоздаем!..
– Куда это вы намылились? – спросил Борзов.
– Не опоздаем! – успокоила дочь Тамара Романовна, не обращая внимания на вопрос мужа.
– Я не собираюсь туда ехать к шапочному разбору! – капризничала Рита.
Борзов опять почувствовал себя пустым местом и разозлился:
– Неужели трудно ответить, куда это вы направляетесь? – спросил он гневно.
– Спрашивай нормально, – заметила жена, – тогда получишь ответ, а то: «намылились»… Солидный с виду человек, на солидной должности…
– Ладно, не выступай! – промямлил виновато супруг.
– Сейчас поедем! – пообещала Тамара Романовна дочери. – Валера обещал свозить нас с Риточкой на бельгийскую моду. Надеюсь, он тебе не понадобится так уж срочно. Мы поедем на белой «шестерке», а ты возьмешь «Волгу».
Борзова не спеша встала из-за стола, почувствовав, что несколько переела.
– Валера, заводи машину, я сейчас! – приказала она.
Когда поклонники бельгийской моды уехали, Борзов обратился к Багирову:
– Выкладывай теперь неприятности!
– После радости – гадости! – усмехнулся Багиров. – Из Москвы приехали следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Оболенцев и Ярыгин, Волкодав из утро.
– Отдыхать или по делам? – спокойно спросил Борзов.
– Они уже были здесь неделю назад, – сказал Багиров.
– Цвях тебя поставил в известность, что москвичи копают здесь что-то?
– Я ему уже вправил мозги! Теперь будет внимательнее.
– Ладно, это твои трудности! – раздраженно заметил Борзов. – Мне утром звонил Липатов. Министр едет, надо встретить его по высшему разряду.
– Юрпалову позвони! – напомнил Багиров. – Он у нас отвечает за прием и развлечения.
– Ты прав! – согласился Борзов.
Он знал
