твоя жена. И ты можешь рассказать мне все, что не можешь сказать им. Для меня ты не только служитель закона, ты – моя семья.
Машина остановилась прямо на парковочном пятачке, и Лев вдруг процедил с трудом:
– Впервые я жалею, что выбрал такую работу, я жалею, что я опер. Помнишь про чету Журиных, Лидию и Олега Митрофановича? Я рассказывал тебе о них много раз, ведь они для меня много лет были родными людьми. Я взялся расследовать смерть Журина. Понимаешь, я думал, что помогу, что это будет всем на пользу, если мы разберемся в обстоятельствах смерти Олега Митрофановича. Я сделал свою работу. Все виновные наказаны, я нашел преступника. Но… мне от этого так плохо. Их семья для меня была родной, близкой, а то время – таким теплым и волшебным. После расследования все стало другим. Лидия – мошенница, Максим – убийца, Олег Митрофанович умер в муках от ужаса перед привидением, стал жертвой охотницы за состоятельными женихами. Почему-то у меня ощущение, что это моя вина. Я разрушил тот мир, когда влез в него и стал копаться, выискивать второе дно, раскрывать их тайны. Поэтому жалею, что работаю оперативником… Вместо теплых воспоминаний у меня пустота и горечь. И это сделал я сам.
Мария погладила его по руке:
– Если бы не было тебя, то все равно эти люди совершили бы те же ошибки. Просто ты узнал о них, помог разобраться в своей жизни. – Она прижалась к его плечу. – Давай доедем до этого дома, и ты попрощаешься с ними. Навсегда. Закончишь эту историю для себя.
Лев с сомнением протянул:
– Это глупо как-то.
– Пускай глупо, зато поможет. Давай, поверь мне. – Мария сжала его руку, и Гуров передвинул рычаг коробки передач. Машина развернулась и поехала в направлении дома Журиных.
По дороге Лев продолжал говорить, рассказывая жене все, что накопилось за несколько дней:
– И я чувствую себя виноватым перед Максом. Он столько лет был моим товарищем, да, мы не дружили, и все же для меня он так и не стал преступником. Мальчиком, пареньком, который запутался в собственных желаниях. Я против, чтобы он был виновен в смерти деда. Да, частично это его вина, он подменил ему невинные витаминки на опасные в таком возрасте препараты для поднятия давления. Только ведь и женщина, которая мечтала женить на себе Олега Митрофановича, делала то же самое. Она травила старика виагрой в своих корыстных интересах. Это их общая вина, а сейчас делают единственным преступником Макса. К тому же, понимаешь, Максим сказал, что не трогал лампу и патефон. Он любил эти вещи, это были для него напоминания о бабушке и дедушке, о его собственной молодости. Журин не хотел пугать своего деда, старался, как это сейчас ни странно звучит, сделать его смерть безболезненной.
Еще странно то, что они все видели призрак Лидии. Горюцкий, Стрекоза… Даже Макс утверждал, что дед общается с покойной бабушкой. Я какое-то время сомневался: неужели она и правда инсценировала собственную смерть? Это вполне в духе Лидии. Но проверил все выписки из больницы, из морга, документы судебного бюро. Все настоящее, она и правда скончалась от долгой тяжелой болезни. Тогда кого они видели? Да, для суда это все неважно. Но я не судья, я – сыщик, опер, я хочу понять, что происходило в квартире на самом деле!
Мария робко предположила:
– А что, если на секунду допустить, что призраки существуют? Все это, конечно, выдумки и фантазии, но вдруг такое бывает? Редко, раз в миллион лет, и все же бывает. Дух умершей женщины приходит к своему мужу, потому что она любит его и скучает.
Гуров смотрел перед собой в темноту, которую причудливо рассекали желтоватые отсветы уличных фонарей:
– Не знаю, Зимин говорил, что призраков не существует. И оказался прав, вместо призрака в квартире работала техника. Дистанционное управление, датчики в лампе и патефоне заставляли свет мигать, а патефон – играть итальянскую оперу.
– Думаешь, это не внук устроил?
Лев покачал отрицательно головой, он верил, что перед смертью Журин не соврал ему, и действительно, это не он устроил в квартире родственников аттракцион.
Мария изумилась:
– Но тогда кто это делал?
– Это вопрос, на который я так и не нашел ответа, – признался Лев. Он хлопнул по оплетке руля. – Все, приехали. – И поднял взгляд.
Глаза его расширились, он дернул дверь автомобиля и стремительно выскочил на улицу. В черной раме застыл знакомый силуэт – высокая прическа, светлые кудри, платье с пышными рукавами и рука в перчатке, прижатая к стеклу. Лидия! В немом изумлении опер сделал шаг навстречу. Призрак кивнул ему, словно приглашая подняться. Мария, которая тоже видела пожилую женщину в темном окне, в ужасе бросилась останавливать мужа:
– Нет, Лев, нет! Не ходи туда, умоляю. Давай позвоним Стасу, вы подниметесь наверх вдвоем. Эта женщина, она же умерла! Это опасно!
Гуров мягко отвел руки жены в сторону и вдруг улыбнулся:
– Я буду рад встрече с ней. Я скучал.
Маша осталась внизу у машины. Как только Лев скрылся за дверью подъезда, она кинулась набирать на телефоне номер Стаса.
А Гуров легко шагал по ступеням вверх. Будто и не было этих долгих лет, он всего лишь студент, который возвращается домой после поздних занятий. Его ждет горячий ужин, веселый разговор за круглым столом с тяжелой скатертью, а потом долгое чаепитие с Лидией. Олег Митрофанович уйдет в кабинет, там включит на патефоне негромко романс или оперу и будет наслаждаться чтением в своем глубоком кресле. Он преодолел за секунды несколько пролетов, толкнул незапертую дверь и позвал в темноту квартиры:
– Лидия!
От нетерпения, не дожидаясь ответа, зашагал вдоль комнат. Она ждала его в кабинете. Стояла у окна, качала головой осуждающе:
– Я знала, что ты придешь. Знала. Ты не сможешь так просто снова уйти и бросить все. Как ты это сделал тогда. Ты ведь бросил их – Лидию, Олега, Максима. Некому было помочь, видишь, к чему это все привело.
Гуров узнал этот голос, сначала он звенел высоко, как мощный ветер, разлетаясь по комнате. А потом упал вниз, выдохся до привычного бесцветного бормотания. Он шагнул ближе, еще ближе и остановился, растерянный от своей догадки.
– Людмила?! Это вы, вы! Вы были призраком!
Женщина, стоящая у окна, взметнула в возмущении ярко накрашенные брови:
– Призраком?! Нет же, я была ангелом-хранителем этого дома и его обитателей. Вы же сами видели, как после смерти Лидии все пошло прахом. Ее любовь, ее сила, ее гений держали эту семью. А потом все начало рушиться, погибать. Максим таскал ее скульптуры из мастерской под носом у деда, Олег Митрофанович чуть не женился на какой-то жалкой идиотке.
– Но зачем вы все это придумали? Этот наряд, как на портрете Лидии. И лампа, лампа и патефон, это ведь вы, вы сделали! – Лев Иванович с изумлением рассматривал обычно сутулую и бесцветную Люсю, которая сейчас выглядела настоящей копией Лидии Журиной. – Вы же всю жизнь проработали на кафедре инженерии, как я сразу не понял. Все так было просто, лежало у меня под носом!
Людмила и сама не заметила, как, повинуясь многолетней привычке, снова втянула голову в плечи, растеряв горделивую осанку:
– Да, мне пришлось устроить целый спектакль. Пришлось! В память о моей дорогой подруге. Я уверена, что она одобрила бы все мои действия. Иначе они не хотели слушать, ни Олег, ни Максим. Они никогда не считали меня чем-то важным, никогда! Их мог остановить лишь один человек – Лидия. И мне пришлось оживить ее, вызвать из потустороннего мира. Да, с помощью современных технологий, но это было все на благо семьи. Если бы я их не остановила, то Максим бы пустил по ветру наследство своей бабушки. И какое – ее скульптуры! Я убираюсь в этой квартире много лет, и я молчала очень долго. Но Олег, убитый горем, ничего не замечал. Даже когда я ему показала, как обеднела мастерская, он лишь отмахнулся от меня. Это заставило пойти на крайние меры. Стать Лидией, ненадолго, просто чтобы навести порядок в их головах. Да, я общалась с Олегом сначала с помощью патефона, чтобы он поверил, что общается с духом Лидии. Рассказала ему о некрасивых поступках Максима, и он обещал с ним поговорить. Это сработало, больше скульптуры он не брал. Но за ними стали охотиться бандиты, я даже знаю, кто это был. Бывший ученик Лиды, Горюцкий. Талантливый скульптор, но совершенно отвратительный тип без морали и совести. Только появление Лиды и громкая музыка смогли их отпугнуть. Этот мерзавец не посмел сунуть нос в квартиру, после того как увидел Лидочку.
Люда без сил опустилась в кресло. Высокий парик съехал набок, жидкий хвостик выбился наружу
