документы и фотографии, в них вклеенные. Только потом он развернул мою фальшивку. Причем, с такой осторожностью, будто там был ядовитый паук.
Прочитав исписанный корявым почерком листок, Никитин уставился на меня ничего не понимающим взглядом. В котором было всё. Страх, ненависть и жуткая безысходность.
— Ты что же это делаешь, гадёныш⁈ — решился он на непозволительную грубость по отношению к представителю следствия, — Ты же мне ни единого выхода не оставляешь! — смотрел он мне в лицо, а правая рука его, выпустив бумагу и документы, скребла по металлической столешнице верстака.
По всему выходило, что этот человек снова хотел меня изничтожить посредством своего огнестрела. Значит своего я добился. Никитин мне поверил и нужные мне впечатления он пережил в полной мере.
Чтобы не позволить этому вконец расстроенному человеку совершить непоправимую глупость, я, пользуясь тем, что стою совсем рядом, проверил прочность бэховских фаберже своим правым коленом.
Борис Евгеньевич сразу же утратил интерес в своему макаровскому короткостволу и, тонко поскуливая, присел прямо там, где его и настигла внезапная яичная неприятность. Завершать комбинацию и бить его рукояткой нагана по голове я не стал. Тушка, без пяти минут, нелегала не должна пострадать внешне. Ибо с этой минуты, каждая видимая шишка или царапина майора, становилась особой приметой. Снижая кратно конспиративный эффект.
Дабы не доводить до греха, я прибрал с верстака его ПМ и сунув его в боковой карман пиджака, принялся терпеливо ждать, когда обладатель яичницы отскулится и отдышится. Нам с коллегой предстоял еще один, но уже, надеюсь, последний акт марлезонского действа на милицейских пуантах.
Сегодня я в полной мере воспользовался послаблением режима. Явился на службу вовремя, но на совещание к Данилину вместе со всем следственным аппаратом не пошел. А, чего, уж, если фартануло временно пожить наособицу от простых смертных следаков, то почему бы и не попользоваться такой привилегией.
Я уже определённо настроился избавиться сегодня от проблемного дела по хищению спирта. Обоснованно и в строгом соответствии с действующим законодательством передав его в прокуратуру. Предварительно получив согласующую визу Данилина.
Самым надёжным, и бесспорным основанием для этого процессуального шага мне должен послужить действующий, и пока еще никем официально не отстранённый от должности заместитель начальника ОБХСС УВД города. Величину причинённого государству ущерба пусть уже натягивают сами прокурорские.
Я даже боюсь думать, сколько понадобится комплексных, встречных и прочих ревизий и экспертиз, чтобы оценить ущерб и сумму неправедно нажитых жульём доходов. Но думаю, что никто в прокуратуре, в отличие от меня, особо одарённого лейтенанта, не станет в одиночку биться головой о стену спирто-водочной преступности. Наверняка уже завтра или, край послезавтра, приказом городского, а, скорее всего, областного прокурора будет создана группа. Вот и пусть они коллективно продолжают начатое мной, воняющее алкоголем дело. Совместно с матёрыми «старшаками» из числа вальяжных областных «колбасников». Что-то мне подсказывает, что вряд ли оперативное сопровождение уголовного дела доверят обосравшемуся городскому ОБХСС. Поскольку одним из фигурантов среди прочих обвиняемых и подозреваемых по данному расследованию проходит замнач городских бэхов. А именно, майор милиции Борис Евгеньевич Никитин. И мне, в свою очередь, чтобы спихнуть это проблемное, и резонансное уголовное дело прокурорским товарищам, вполне хватит того же самого обстоятельства. Обстоятельства по фамилии Никитин. Очень неудобного и постыдного для многих должностных лиц. Но зато неоспоримо доказывающего, что среди участников преступной группы присутствует высокопоставленный сотрудник УВД. Впрочем, для передачи дела прокурорским, высокая должность мента совсем необязательна.
Я даже не удивлюсь, если в группу включат кого-то из оперов соседних областных управлений БХСС. И, как вишенку на торт, двух-трех старших оперов из ГУБХСС МВД СССР наверняка тоже пришлют. Для, так называемого, оказания практической помощи. Слишком уж дурно пахнет этот криминальный кунштюк из-за участия в нём майора Никитина. Могу ошибаться, но начальнику отдела БХСС города сейчас бы самое время заболеть чем-то смертельно-неизлечимым и уйти через ВВК в народное хозяйство. Всё равно, на своём месте он уже не усидит. И это еще в лучшем случае.
Часа два я занимался тем, что проверял все бумаги, которые наработал, на предмет косяков. Когда бочка с дерьмом опрокинется на вентилятор, скандал начнёт распространяться со скоростью лесного пожара. И поначалу самым удобным мальчиком для битья буду я. Поэтому, прошерстив достаточно уже толстую подшивку дела, принял решение передопросить Вязовскина. Собрав всё нужное в портфель, я покинул кабинет.
В ИВС я приехал за час до выхода баландёров в продолы. Дышать тюремным духом не хотелось и я принял решение оставить Алёшу без пайки. Поэтому заказывать камеру для допроса я тоже не стал.
Решив не разочаровывать клиента и изменить меру пресечения Алексею на подписку о невыезде, я забрал его из узилища. Нетрадиционный кладовщик радовался, как ребёнок, когда мы входили за громыхающие электрическими замками стальные двери ИВС.
— Если честно, я думал, что вы меня обманете! — расчувствовавшись и всхлипнув, признался в своих сомнениях Алёша Мордухаевич, — Сергей Егорович, вы же меня отпустите домой? — глазами только что накормленной бездомной собаки заглядывал мне в лицо Вязовскин.
— Отпущу! — поморщившись, ответил я ему, не сомневаясь практически, что вскорости парня снова закроют.
Обязательно до суда закроют. Слишком уж тяжелая статья по ЛВЗ вырисовывается. И, соответственно, новому следаку надо будет являть своему руководству беспощадную и непримиримую строгость к жуликам. По отношению ко всем без исключения расхитителям соцсобственности. А с учетом того, что дело в течение суток станет громким и дурно пахнущим, то ни о какой гуманности речи идти не будет.
— Заедем сейчас в райотдел, я тебя еще раз начистовую допрошу и ты пойдёшь домой! — не раскрывая его дальнейших печальных перспектив, пообещал я Вязовскину.
Алексей попытался надавить на жалость и сослаться на то, что всё уже мне рассказал. С тем, чтобы я его сразу отпустил к маминым пирожкам. Но я был неумолим и через полчаса мы уже сидели в моём кабинете. Я заполнял протокол, расставляя в нём нужные мне акценты, исходя из мелких, но всё же вновь открывшихся обстоятельств. А Мордухаев сын поглощал мои скудные запасы подсохших пряников. Запивая их уже второй кружкой дефицитного индийского чая.
— Ознакомься и распишись! — придвинул я ему лист протокола, — Не торопись, читай внимательно и всё как следует запоминай! — повысил я голос, заметив, что вороватый кладовщик без должного внимания бегает глазами по тексту.
— Давай-ка, друг мой Алёша, по второму кругу! — решил я не рисковать, — И читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком и с расстановкой! — блеснул я знанием школьной программы. — Не дай бог, тебе потом что-нибудь в своих наветах перепутать!
Прослушав монотонное изложение содержимого протокола, я вложил его в корки дела и набрал на диске телефона внутренний номер начальника следствия.
Данилин был предельно немногословен. Говорил он со мной так, будто в любую секунду ожидал какого-то подвоха. Он неохотно согласился принять меня через двадцать минут.
Заручившись согласием Алексея Константиновича согласием на рандеву, я снова взялся за телефон. На этот раз я принялся добиваться встречи с начальником Октябрьского РОВД.
С Дергачевым меня соединили без промедления. Подполковник так же не стал противиться и согласился принять меня прямо сейчас. Осталось дело за малым. Надо было ненадолго прикрыть Вязовскина. В том смысле, что в чулан.
— Пошли, друг мой, еще немного в клетке посидим! — жестом показал я Алексею, что пора прекращать истребление моих пряников и подниматься со стула на выход.
Лицо несчастного исказилось в гримасе отчаянного разочарования.
— Я так и знал! — полным трагизма голосом, взрыднул он, — А ведь я вам почти поверил! Я не хочу обратно в тюрьму!
Неправильно понявший меня Алёша, смотрел на меня, как обманутая похотливыми стройотрядовцами селянка, ощущающая уже третий месяц, что беременна двойней.
— Придурок, ты чего напридумывал⁈ — сплюнув, чертыхнулся я, поняв, чего так испугался спирто-хищник, — Полчаса посидишь внизу и я тебя потом выпущу! Домой уйдёшь не позже, чем через час, это я тебе обещаю!
Недоверчивый и до крайности расстроенный Вязовскин взволнованно теребил воротник своей, пропахшей камерой, фланелевой рубахи в крупную клетку.
— Даже не сомневайся, Алексей Мордухаевич! — с чувством заверил я литературного деятеля в ликёроводочной отставке, — И не волнуйся, я тебе даже трояк на такси дам, чтобы ты своим тюремным ароматом людей в общественном транспорте
