деле. Я частенько видел его в лесу возле нас. Последний раз – после убийства Марты. И я его предупредил, что если еще увижу рядом с нашим домом, принесу ружье и покажу, как на фазанов и индеек охотиться. Так уж недели две как не появляется в этих краях. Грибник хренов!
– Кстати, а где мы можем найти лесника? Хотелось бы задать ему пару вопросов.
– Так это не проблема. Он живет недалеко от нашего мотеля. Только идите не в сторону центра, а в противоположную, к выезду из города. Через километр справа увидите хижину возле леса. Там он и обитает. Хороший парень! Мы с ним с детства знакомы. Надежный друг, не побоюсь этого слова. Куртом его зовут. Это он, кстати, нашел Маргарет Бош.
– Вот по этому поводу мы и хотели с ним поговорить. Тела этих двух женщин, а точнее, то, что от них осталось, к моему великому сожалению, не отправили в большой город. Не провели должную экспертизу, а потому ни зацепок, ни вещдоков, хотя, возможно, убийца и мог оставить нам хорошую улику против себя. Но уже не проверишь, а гадать – дело пустое. Возможно, лесник что-нибудь вспомнит.
– Да нет, офицер, он все рассказал как на духу. Ничего нового скорее всего вы не услышите.
– Мы попытаемся, – сухо отрезал Марк.
– Дело ваше.
– Когда его можно застать дома?
– Думаю, в восемь утра он еще должен быть дома. Он уходит в лес рано, а возвращается иногда поздно. Лучше приходите утром. Знаете, мы с ним любим поохотиться, половить рыбу, иногда лечим деревья и саженцами занимаемся…
В этот момент зазвонил телефон в коридоре.
Абба, казалось, уже засыпала под наш тихий неспешный разговор и выпитое вино. Но как только раздался звонок, она поднялась на ноги и медленно вышла из комнаты.
Едва за ней закрылась дверь, Рональд шепотом сказал:
– Так, между нами. Еще я подозреваю Магнуса! Ходят слухи, что у него нет алиби. Я его знаю с самого детства и ничего хорошего сказать о нем не могу.
Из коридора послышались приближающиеся шаги Аббы. Рональд замолчал.
– Лейтенант, – сказала она, встав на пороге комнаты. – Звонил шеф полиции. Просил передать, что Нил Бертон только что пришел в себя. По возможности выезжайте немедленно.
Мы с Марком переглянулись и без лишних раздумий вылезли из своих удобных и уютных кресел.
Глава девятая. Привет из преисподней
Вот наконец и понадобился нам автомобиль. Впервые за целый день. До больницы мы доехали буквально за семь-десять минут. Капитан был уже на месте, сидел в накинутом белом халате на маленьком стуле возле кровати Писателя.
– Проходите. Он в тяжелом состоянии, бедолага, но врачи говорят, что жить будет. В какой-то момент, когда все уже утратили веру, Бертон открыл глаза и пошевелил губами, после чего снова ушел в отключку. Сейчас он вроде слышит нас, время от времени поднимает веки. Медсестра сказала, что даже просто моргнуть стоит ему немалых усилий. Так что долго мы его пытать не сможем. Постойте пока, подождем, когда он очухается. Зададим несколько вопросов и все дружно уйдем. Понятно?
– Более чем. Кстати, шеф, отчет уже готов? – спросил Марк.
– Готов-готов, лейтенант. Давайте позже… Минутой ранее Бертон посмотрел на меня, правда, сказать ничего не смог.
– И что теперь, мы будем учить человека, который только что вернулся с того света и не может даже толком губами двигать, не то что говорить? Предлагаю оставить его в покое до тех пор, пока он окончательно не придет в себя.
– Знаете, как общаются с парализованными больными, которые намертво прикованы к кровати? Задаешь им вопрос и предлагаешь варианты ответа, но только «да» или «нет». Если ответ «да», человек моргает два раза, если «нет» – один. Хотелось бы…
Марк взглянул на лежащего пластом Писателя, наклонился к нему, изучая, и покачал головой.
– Бросьте эти средневековые пытки, Магнус. Возвращайтесь домой и не занимайтесь глупостями, мы тоже с сержантом поедем обратно в отель. Только обязательно оставьте человека на ночь, пусть глаз с Бертона не сводит. Это не просто какой-то там писатель, шеф, это теперь наш бесценный и единственный свидетель. Вы меня поняли?
– Как знаете, лейтенант, спорить не буду. Пока вы здесь, я обязан прислушиваться к вам.
– Вот и прислушайтесь.
– Тогда до завтра. Отчет лежит на подоконнике. Доброй ночи.
Капитан с явным недовольством покинул палату.
Марк подошел к окну, забрал три листа, скрепленных обыкновенной скрепкой. Мы еще раз взглянули на лицо некогда красивого и полного уверенности в себе человека, его голова была перебинтована так, чтобы полностью закрыть ухо, а точнее то, что от него осталось. У Нила Бертона залегли глубокие круги под глазами, а на носу, точнее на переносице, виднелась небольшая ранка.
– Надеюсь, Нил, ты придешь в себя и расскажешь нам то, чего не расскажет ни один человек в этом городе. Выздоравливай, – тихо сказал Марк, и мы вышли из палаты.
Охранник Писателя заскочил обратно внутрь, чуть не сбив нас с ног. В коридоре Марк остановился, будто что-то вспомнил, а затем быстро развернулся и заново открыл дверь палаты.
– Кто вы? Если из полиции, предъявите удостоверение!
Молодой парень лет двадцати семи, худощавый, невысокого роста, с короткой стрижкой, медленно достал из кармана удостоверение и протянул его Марку.
– Дежурный Вайнер, – вслух прочитал тот. – Давно в полиции?
– Уже два года, – растерянно сказал молодой человек. Он был одет, как самый обычный деревенский парень, не в форму.
– Почему в таком виде?
– Так шеф сказал, что можно сходить домой переодеться, взять на ночь еды…
– Понятно. – Марк вернул ему удостоверение. – Не спите, дежурный. Это очень ценный свидетель. Если с ним что-нибудь случится, я с вас шкуру спущу. Никого не пускать внутрь, кроме врачей и медсестер. Если попытается зайти кто-то, кого вы не видели ранее среди персонала, сразу же зовите врача, пусть тот подтвердит, что это их работник. Все поняли?
– А если он скончается во сне? – голос парня задрожал, слова Марка, похоже, произвели на него должный эффект.
– Врачи сказали, что он выживет, так что молитесь, чтобы он проснулся. Доброй ночи.
Мы повторно покинули палату.
– Зачем ты так с ним? – спросил я, когда мы шли по тихим коридорам больницы в поисках выхода.
– Самое главное, чтобы он не уснул. Есть у меня предчувствие, что убийца попытается замести следы.
* * *
Мы не поехали к леснику прямо из больницы, как собирались вначале. Во-первых, чтобы не беспокоить его поздним вечером, и во-вторых, потому что уже изрядно
