Пицца встала поперек горла и никак не хотела проталкиваться дальше. Перепуганная Натка принялась стучать меня по спине. Кое-как проглотив проклятый кусок, я вскочила и бросилась к выходу.
– Ты куда? – поймала меня за руку Натка.
– Вон видишь тачку со спущенным колесом? Это мой знакомый ставит запаску.
– Сутенер?
– Нет, это другой.
– Кто?
– Я и сама не знаю. Сиди, я быстро.
Выбежав из кафе, я подбежала к сидевшему на корточках Идиоту и с размаху ударила его по плечу.
– Привет! – радости моей не было предела.
– Привет, – в его глазах промелькнуло удивление.
– Не ожидал?
– Нет.
– Как я выгляжу?
– Тебе честно сказать?
– Скажи честно.
– Как ободранная кошка. Кто тебя так разукрасил?
– Попала в один притон. Это за отказ от работы.
– Понятно. Ну, тебя и носит! Я думал, ты давно уже на родине.
– Никак не могу до нее добраться.
– А что так?
– Ты же не хочешь мне помочь!
– В прошлый раз у тебя был такой изысканный ухажер. Я думал, он тебе поможет.
– Он не захотел мне помогать.
– А что так?
– Не знаю. Не захотел, и все.
Я опустилась на корточки рядом с ним и стала смотреть, как он вытаскивает колесо.
– Проколол?
– Проколол. Придется ставить запаску. Пачкаться не хочется. Вот невезуха!
– Давай я поменяю.
– Ты сумасшедшая, – засмеялся он.
– На тебе дорогой костюм, его и в самом деле жалко пачкать, а на мне грязные дешевые шмотки. Мы прикупили их в секонд-хенде.
– Кто это мы?
– Я и моя подруга.
– У тебя, оказывается, есть еще и подруга?
– А почему бы и нет? Так что – дашь мне поменять колесо?
– А ты умеешь?
– Я все умею. Я у отца на «Запорожце» часто меняла.
– Это тебе не «Запорожец», – опять засмеялся он.
– Послушай, отвали пока, а? Представь, что ты приехал в шиномонтаж. Пойди погуляй. Можешь зайти в кафе, пиццы поесть.
Парень растерянно почесал затылок и посмотрел на кафе. Из кафе вышла Натка и встала рядом.
– Знакомься: это моя подруга.
– Очень приятно.
Мой таинственный знакомый еще раз посмотрел на кафе и задумчиво произнес:
– Вообще-то я голоден.
– Ну так иди ешь, а мы тебе колесо поменяем.
Парень достал из багажника домкрат и ушел. Я принялась откручивать гайки, напевая под нос какую-то глупую мелодию. Натка наклонилась и с удивлением посмотрела на меня.
– Ирка, ты никак умом тронулась? С каких это пор ты стала менять колеса?
– Между прочим, я меняю их для себя. Садись в машину, только быстро.
– Зачем?
– Нам все равно тачка нужна. Пока будем ждать Янга, так хоть Токио посмотрим. Должны же у нас остаться какие-то приятные воспоминания.
– Ты хочешь угнать машину?!
– Конечно. Иначе зачем бы я с колесом возилась. Сама посуди, что мне – больше делать нечего?
– А если этот товарищ заявит в полицию?
– Не заявит.
– Откуда такая уверенность?
– Он сам полиции боится как огня. Это свой человек. Постонет немного и на новую тачку пересядет.
– Ирина, но ведь это же дорогая машина.
– Ну и черт с ней.
– Но ведь у нас нет прав, документов на машину. А если остановят с проверкой?
– Штраф заплатим.
– А вдруг он сумеет помочь нам? Может, тогда не стоит угонять машину? – жалобно вопрошала Натка.
– Это мы сейчас узнаем. Садись в машину, я сейчас приду.
Натка села в машину, а я направилась в кафе. Подойдя к столику, за которым сидел мой знакомый, встала напротив и спросила:
– Послушай, а ты не хочешь мне помочь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты сумасшедшая.
– Странно все-таки получается: находимся в чужой стране, земляки, можно сказать. Кто-то попадает в беду, а кто-то совсем не желает протягивать руку помощи! Ты понимаешь, что у меня, кроме тебя, тут никого нет?
– Я бы этого не сказал. Ты поменяла колесо?
– Тогда давай ключи от машины.
– Черта с два!
Я развернулась, вышла на улицу, села в машину, завела двигатель и помахала ему рукой. Он выскочил из кафе с куском пиццы во рту и бросился следом за нами. Мы громко засмеялись и открыли люк. Выехав за пределы Токио, я надавила на газ и включила музыку. Натка вылезла в люк и стала громко кричать от радости, махая платком.
– Здорово? – спросила я Натку.
– Здорово! – закричала она и захлопала в ладоши.
Приехав на пляж, мы, не раздеваясь, упали на горячий песок. Натка смахнула слезу и тихо произнесла:
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты у меня есть. За то, что сегодня впервые за долгое время я вновь почувствовала себя полноценным человеком.
– Ты всегда была полноценным человеком.
– Когда мы приехали в Токио, я стала в этом сомневаться.
– Ерунда! Мы выберемся, мы сможем! Наступит день, когда мы будем вспоминать нашу жизнь здесь, как какой-то кошмар, как глупую и ужасную ошибку.
– Мне кажется, этот кошмар никогда не сотрется из памяти и будет преследовать нас всю оставшуюся жизнь, – грустно сказала Натка.
– Натка, главное – выбраться отсюда, понимаешь, выбраться, а потом мы научимся жить с этим прошлым и делать вид, что ничего не было.
– Ирка, наверное, я теперь не смогу общаться с мужчинами. Мне постоянно будет казаться, что это торговцы живым товаром. Я буду считать себя ниже мужчин. Это очень трудно объяснить, но избавиться от этого я не в силах.
– Как только мы доберемся до дома, обязательно сходим к психоаналитику. Он поможет. Натка, полежи несколько минут, я скоро буду.
– Ты куда? – испугалась Натка.
– Скоро буду, – повторила я.
Сев за руль, я приехала в ближайший супермаркет. Купив пару недорогих, но довольно симпатичных платьев, бросила их в машину и сходила за бутылкой отменного джина – того самого, которым угощал меня Григорич. Вернувшись назад, я протянула Натке платье.
– Примерь. Я думаю, что оно тебе подойдет.
Переодевшись, мы сели друг напротив друга и открыли джин.
– Рюмок нет. Придется пить из бутылки. Хотя погоди.
Я подошла к машине и порылась в бардачке. К моей радости, там оказалась пара пластиковых рюмок, словно специально приготовленных для нас. Разлив джин, я подняла рюмку и посмотрела на Натку.
– За тебя.
– И за тебя.
Отдыхающие японцы недружелюбно косились на нас, но мы старались не обращать на них никакого внимания и продолжали наслаждаться джином.
– Ирина, но ты же за рулем! – спохватилась Натка.
– Ну и черт с ним, с этим рулем!
– Жалко, что ты не взяла что-нибудь закусить.
– Натка, бумажник не резиновый, деньги подходят к концу. Надо экономить. Я, конечно, могла взять бутылку дешевого вина, но мне захотелось, чтобы ты попробовала настоящий лондонский джин. Ты же чувствуешь, что его даже не надо запивать.
– Это напиток богов. Уж если гулять – так гулять!
У нас не было ни покрывала, ни купальников. Мы лежали в легких платьях прямо на песке, и пили джин.
– Натка, а твой дипломат точно нам поможет?
– Поможет.
– Ты так уверенно говоришь… Он что, в тебя влюбился, что ли?
– Влюбился.
– В тебя грех не влюбиться, ты такая красивая! Натуральная блондинка, волосы ниже задницы. Губа не дура у этого дипломата.
– Когда ты пропала, Янг приезжал в кабаре каждый день и увозил меня либо на яхту, либо на небольшую виллу. Наши отношения мало походили на отношения проститутки и клиента. Когда мы были в постели, он целовал каждую клеточку моего тела, старался доставить удовольствие только мне, совершенно не думая о себе. Рядом с кроватью он ставил букеты с цветами, и комната наполнялась дивными ароматами. Рано утром он приносил мне кофе с шоколадным мороженым прямо в постель. Единственное, что его угнетало, так это то, что я русская проститутка и не могу принадлежать самой себе. В общем, он был смущен тем, что я не свободна.
– Как это – не свободна, ты что, крепостная, что ли? Вот вернемся на родину, и будешь свободна.
– Знаешь, эти отношения с Янгом пугают меня. Григорич вызывал меня к себе, спрашивал, что у нас было, о чем говорили. Он хотел, чтобы я рассказывала все до мельчайших подробностей, и когда мы встречались с Янгом, мне казалось, что он лежал третьим в постели. Это не может не настораживать. Как бы не было беды… По-моему, они что-то замышляют против Янга. У меня нехорошее предчувствие.
– Натка, а он что, и вправду сказочно богат?
– Богат. Он был женат дважды. Содержит две семьи. Его жены и дети не работают и ни в чем не нуждаются. Он занимает ответственный пост. Имеет огромную виллу в Гонконге, пару квартир в Штатах и еще много всего, в том числе собственную конюшню с десятью породистыми жеребцами, которые на сегодняшний день стоят целое состояние. Приезжая к нему, я всегда отсыпалась, до одури валялась в чистой просторной постели, гуляла в саду. В общем, наслаждалась полной свободой. Можно сказать, что я по-прежнему оставалась пленницей, только содержали меня в золотой клетке, которая мне казалась раем, ведь потом приходилось возвращаться в наш шалман. Я постоянно вспоминала тебя и при мысли о том, что больше мы не встретимся, горько плакала. Григорич сказал, что ты пропала без вести. Вышла погулять и не вернулась, поэтому вряд ли когда-либо найдешься.
