Но несмотря на то, что за этим последовал умопомрачительный, ураганный секс, забыть Таня не могла. Когда Денис, раскинувшись на спине, заснул, она тихонько встала и прошла на кухню. Включив свет и прикрыв дверь, приготовила себе крепкий черный кофе. Часы показывали начало пятого.
Что ж, в одном Денис прав — существовала вероятность того, что если инцидент с неявкой присяжных повторится, то коллегию присяжных распустят, а дело придется или закрывать, или переквалифицировать на менее серьезную статью. Но в таком случае дядя Леня снова выйдет сухим из воды.
А все потому, что в прокуратуре у него имелся свой человек, и имя ему было — Лев Геннадьевич Смирнов. Однако прямых доказательств этого в ее распоряжении пока не было, но Таня не сомневалась, что записка, которую ей удалось забрать из зала суда, что-то даст.
А прижав как следует Льва Геннадьевича, который был типом трусливым и явно не желавшим лишиться своей кормушки и регалий и отправиться в места не столь отдаленные, можно будет выйти и на адвоката Светлого, и через него на истинного заказчика развала процесса — на дядю Леню Чеха.
С учетом того, что один присяжный погиб при невыясненных обстоятельствах, якобы в результате нелепого несчастного случая, а в действительности совершенно точно был убит, из этого можно будет сделать новое дело, которое будет стоить дяде Лене свободы.
Закурив (она делала это редко, только в минуты душевного волнения), Таня попивала кофе и размышляла.
Денис был прав и в другом. У нее имелись несколько перспективных досье, материалы которых могли бы привести дядю Леню на скамью подсудимых. Татьяна вела негласное расследование, однако столкнулась с тем, что все, кто мог бы стать главным свидетелем обвинения, не желали давать показания и тем более выступать в суде против Чехарского. И тем не менее она надеялась на положительное влияние не только слова, но и дела. А точнее денег.
Нет, Татьяна не собиралась подкупать кого-то, чтобы человек дал ложные показания. Просто хотела, чтобы свидетель, обладавший убойной информацией, но резонно тревожившийся за свою безопасность, получив солидный гонорар, все же преодолел страх и решился дать показания против дяди Лени.
И, по крайней мере, один такой свидетель сейчас серьезно раздумывал над ее предложением. Таня знала, что оказывать на него давление и торопить не имеет смысла. Он или скажет «да» — или скажет «нет».
Девушка разбудила Дениса в половине седьмого, но вместо того, чтобы встать и одеться, тот снова привлек ее к себе, и они до половины восьмого занимались любовью. Наконец, взглянув на часы и поняв, что времени у них катастрофически не хватает, молодые люди бросились в ванную, что завершилось совместным принятием душа и новым сеансом любви.
На работу оба приехали по отдельности, но практически в одно и то же время и с большим опозданием.
Оказалось, что Лев Геннадьевич созвал экстренную планерку, на которой обсуждал тактику ведения грозившего развалиться дела. Когда Денис и Таня вошли в зал заседаний, сидевший во главе стола Смирнов саркастически произнес:
— А вот и звезды столичной юриспруденции, которые позволяют себе приходить на важные встречи с опозданием! Хорошо выглядишь, Радкович. Да и ты, Мухина, прямо сияешь. Можно подумать, что вы ночь вместе провели. Ха-ха-ха!
Таня, прекрасно осведомленная о тяге Льва Геннадьевича к подколам и скабрезным шуточкам, ничего не ответила, только опустилась на один из свободных стульев как можно дальше от шефа.
— Нет уж, Мухина, чего это ты там в последних рядах притаилась? — заметил шеф. — Иди сюда, ко мне, тут еще место имеется, порадуй нас всех своим цветущим видом. Между прочим, пока вы с Радковичем филонили, ваши коллеги всю ночь работали и накопали занятные факты!
Тане пришлось переместиться на стул, который стоял прямо под носом Льва Геннадьевича. Денис хотел усесться на свободное место впереди, но заместитель прокурора, качнув своей плешивой головой, заявил:
— Нет, Радкович, тебе садиться не надо! Лучше давай-ка введи нас в курс дела!
Денис растерянно посмотрел на ухмылявшегося Льва Геннадьевича, который явно хотел его подставить. А тот добавил:
— Пока ты прохлаждался, твои коллеги кое-что сумели разузнать. Но ведь ты же у нас заместитель прокурора и младший советник юстиции, так что бери огонь на себя и поведай нам об успехах вашей команды.
Денис, тотчас покрасневший, явно не знал, как ему отвертеться. И в этот момент дверь зала совещаний распахнулась — на пороге возник прокурор Москвы.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — расплылся в улыбке Лев Геннадьевич, суетливо вставая и уступая своему начальнику почетное место. — Прошу вас, Николай Олегович!
Прокурор приветствовал всех кивком головы, а потом вопросительно посмотрел на Смирнова. А тот, указав пухлой белой рукой на Дениса, заявил:
— Вот, коллега Радкович делает нам обстоятельный доклад о новой стратегии, им и его людьми разработанной. Он только начал и ничего интересного пока не сказал, так что вы вовремя пришли, Николай Олегович. Ну, Денис Юрьевич, продолжайте! Хотя, если вас не затруднит, начните лучше сначала, чтобы ввести в курс Николая Олеговича.
Денис молчал, потому что сказать ему было совершенно нечего. Таня понимала — ее друг попал в западню, устроенную Львом Геннадьевичем, который уже давно понял, что Денис метит на его место, поэтому не упускал возможности шпынять его. И сейчас ему представился отличный шанс на глазах шефа уничтожить Радковича, причем раз и навсегда.
Однако Денис собрался с мыслями и бойко заговорил. Лицо Льва Геннадьевича, не ожидавшего от него такой прыти, налилось кровью. А прокурор Москвы, внимательно слушая доклад, кивал головой.
— Денис Юрьевич, это же все факты давно нам известные! — немедленно подал голос Смирнов, едва Радкович сделал паузу. — А вы обещали нам презентовать какую-то новую стратегию…
Один из коллег робко поднял руку, желая прийти Денису на помощь, но Лев Геннадьевич пролаял:
— Нет, доклад делает коллега Радкович! Так что же выходит, Денис Юрьевич, вы не в состоянии порадовать нас новой стратегией? Как же так? Неужели вы готовы смириться с тем, что процесс Чехарского развалится? Ясно, теперь мы знаем, кому надо сказать «спасибо» за это поражение прокуратуры!
Таня внутренне усмехнулась — Смирнов не только умело топил соперника, но и готовил козла отпущения на тот случай, если дело против дяди Лени Чеха действительно развалится. Причем развалится по причине активного саботажа со стороны самого Льва Геннадьевича. Толстяк намеревался возложить вину на других, в частности на Дениса, а сам выйти чистеньким. Неплохо придумано. Однако он не учел, что на совещании присутствует она!
Не спрашивая разрешения, Таня поднялась со своего места, вышла на середину зала и произнесла:
— Лев Геннадьевич, почему вы ведете речь о поражении прокуратуры? Оно что, уже имеет место? Позволю себе заметить: наша цель — признание обвиняемого виновным по всем статьям. Не так ли? Почему же вы опускаете сейчас руки и распространяете пораженческие мысли?
Она иронично взглянула на сделавшегося багровым Льва Геннадьевича, который явно не знал, что сказать. И продолжила:
— Вы просили ввести коллег в курс новой стратегии. Что же, я охотно сделаю это, тем более что Денис Юрьевич просил меня выступить на сегодняшнем совещании. Вы ведь согласны, Николай Олегович?
Она намеренно обратилась именно к прокурору Москвы, который, конечно же, не имел ничего против. А его заместителю, Льву Геннадьевичу, скрипевшему от злости зубами, не оставалось ничего иного, как только кивнуть. Ведь после того, как прозвучало согласие шефа, он был не в состоянии заткнуть Татьяне рот.
Девушка заметила, что у Дениса кровь отлила от лица. Сдержанно ее поблагодарив, он с большим облегчением опустился на стул.
— Хорошо, коллега Мухина, изложите, что у вас есть, — важным тоном промолвил Лев Геннадьевич. — Только прошу обойтись без пережевывания всем известных фактов. Итак, что там вам удалось наработать с Денисом Юрьевичем?
— Нам с Денисом Юрьевичем при активной поддержке всей нашей команды удалось установить следующее… — начала Таня.
Двадцать минут спустя планерка была завершена. Прокурор Москвы, лично поблагодарив коллегу Мухину за отличную презентацию новой стратегии, похвалил и всех других, отчего-то не упомянув имени Льва Геннадьевича, который, внимая четкому изложению Татьяны, что-то быстро записывал, избегая смотреть на докладчицу.
Для Тани изложить новую стратегию, с которой вообще-то не была знакома, не представляло ни малейшего труда. В конце концов, она уже много лет разрабатывала свою стратегию, некоторые элементы из которой и осветила на совещании. Ибо лучше чем кто бы то ни было знала, как именно можно прижучить дядю Леню Чеха, поскольку была прекрасно осведомлена о его грязных тайнах и кровавых секретах.
