- … победила… Салима Фатимова!!!
Оглушительный шум, который поднялся в зале, можно было бы сравнить с воплем стадиона, когда за минуту до окончания финального матча на кубок мира в сетку ворот попадает решающий мяч.
Знахарь с достоинством слез с медной лампы, поправил чалму и подошел к Салиме, которую окружили соперницы, поздравлявшие ее то ли от всей души, то ли со скрежетом зубовным…
Кто их, женщин, разберет, подумал Знахарь, бережно трогая Салиму за локоток и выводя ее на авансцену.
- Дамы и господа, - произнес он, и публика утихла, сообразив, что сейчас прозвучат еще какие-то слова.
- Дамы и господа, позвольте представить вам девушку, которую с этой минуты никто не будет называть иначе как Звезда Востока.
Из-за кулис показался чемпион мира по культуризму 2003 года Альфред Вайсман. Он был выкрашен в коричневый цвет и торжественно нес перед собой на могучих вытянутых руках небольшую бархатную подушечку, на которой переливалась и искрилась всеми цветами радуги корона первой красавицы.
Корона была самая настоящая, сделанная из золота, серебра, алмазов, изумрудов и прочего ювелирного барахла, и обошлась Знахарю в полтора миллиона. Он не мог позволить себе надеть на голову Алены бутафорскую дешевку и, несмотря на вялые протесты Наташи, которая тайно ревновала его к сестре погибшей Насти, заказал и оплатил эту драгоценность, ничем не уступавшую коронам европейских владык.
Взяв с подушки корону и мимоходом ужаснувшись чудовищной спине удалявшегося Вайсмана, Знахарь улыбнулся Алене и, подняв сверкающую корону обеими руками, бережно водрузил ее на голову новоиспеченной королевы красоты.
- Ты действительно самая красивая, - тихо сказал он, и Алена, изящным жестом поправив корону, улыбнулась сначала ему, а потом уже ликующей публике.
Церемония окончилась, и, держа Алену под руку, Знахарь повел ее за кулисы. Следом за ними гуськом направились остальные девушки, которые продолжали улыбаться и делать публике ручкой.
Для всех них даже просто участие в этом конкурсе значило очень много.
Когда они вернутся домой, то каждая из них может твердо рассчитывать на то, что ей будет по силам устроить собственный конкурс женихов, а там уж выбрать то, что ей более по вкусу. Или красавца, или богача… Кому что нравится.
Богачи почему-то всегда пользовались большей популярностью.
Проходя мимо кулис и беседуя с Аленой, Знахарь не заметил стоявшей в тени Наташи, которая внимательно смотрела на него и Алену.
На лице Наташи было выражение глубокой задумчивости. Проводив Знахаря взглядом, она вздохнула, и, как бы проснувшись, деловой походкой направилась в сторону кабинета директора зала.
Первая партия игры была окончена.
В этот вечер в королевских апартаментах «Рояль Отеля» было шумно и весело. Вокруг стола, уставленного шампанским, фруктами и разнообразными деликатесами, сидели Знахарь, Наташа, Алеша и Алена.
На Алене была сверкающая драгоценными камнями корона.
Сидя напротив Знахаря, Алена часто переглядывалась с Алешей и время от времени показывала ему язык. Алеша только ухмылялся в ответ и всем своим видом демонстрировал снисхождение настоящего мужчины к простительным женским глупостям и слабостям. Однако было видно, что он очень рад, и не просто рад, а даже счастлив видеть рядом с собою свою наконец-то нашедшуюся любимую сестру, которая столько времени пропадала неизвестно где.
Знахарь, сменивший костюм джинна на бежевую рубашку с короткими рукавами, бежевые брюки и бежевые замшевые ботинки, а черные очки - на черную шелковую повязку, развалился в кресле и, вертя головой, с довольной улыбкой смотрел то на одного, то на другого участника пирушки.
Взаимная радость Алены и Алеши, которые не разлучались ни на минуту с тех пор, как Алеша приехал в Манчестер, передавалась Знахарю и наполняла его светлой грустью и надеждой на то, что жизнь все-таки состоит не только из смертельных интриг, грязных денег и мимоходных убийств.
Знахарь потянулся за персональной бутылкой джина, которая стояла перед ним. Шампанское стояло на столе для проформы, а на самом деле каждый в этот вечер пил что-то свое.
Знахарь - джин из серебряной фляги, целый ящик которых доставили накануне из давешнего ресторана, Наташа - вино, с которым она познакомилась в том же ресторане, Алеша налегал на пиво, так понравившееся ему еще в Питере, а Алена, отказавшись от зеленого змия даже в самом его безобидном виде, пила фруктовый сок.
Когда Знахарь, сидя на огромной медной лампе, изображал из себя джинна, произошло нечто, заставившее его сердце на минуту остановиться, а потом застучать с удвоенной силой.
Он с циничной улыбкой разглядывал сквозь черные очки вертевшихся на сцене красоток и думал о том, что вот эту неплохо бы так поставить, а вот эта была бы хороша в такой позе, а у этой должно хорошо получаться кое-что другое… В общем - обычные мысли полного сил мужика, у которого перед носом вертится целая толпа полуобнаженных стройных девиц.
Но, когда на авансцену вышла Алена, Знахарь окаменел. Сквозь полупрозрачную ткань угадывалось юное тело девушки, и он, впервые увидев эту пикантную картину, просто испугался. Тело Алены было точной копией тела Насти.
У Знахаря перехватило дыхание, и он с суеверным ужасом подумал, что вот сейчас Алена обернется и ее лицо тоже окажется лицом Насти, а потом она скажет голосом Насти: здравствуй, Костушка, здравствуй, милый…
Ему стало страшно, и в то же время внутренний голос кричал: хочу, черт с ним, пусть колдовство, пусть сумасшествие, пусть! Но пусть хоть раз случится такое чудо!
Никакого чуда, естественно, не произошло, Алена повернулась в профиль, и наваждение пропало. Ее тело и на самом деле было как бы отлито в той же форме, что и тело Насти, но лицо было другим. Элементарное фамильное сходство присутствовало, но не более того. Само выражение лица, линия нежных губ, взгляд, мимика - все было другим, и Знахарь облегченно вздохнул. Подумав о том, что так и спятить недолго, он усмехнулся и повелительно махнул рукой в сторону балкона, откуда тотчас же ударил ярчайший сноп света, сделавший тело Алены почти розово-прозрачным, как мочка уха на солнце.
Знахарь смотрел на происходящее, улыбался залу, но в его душе разливалась едкая горечь утраты, поднявшаяся из самой глубины успокоившихся было воспоминаний о Насте. Знахарю страстно хотелось быть с этой юной девушкой, которая была почти что Настей, но…
Но теперь он, несмотря на свои всего лишь тридцать два года, чувствовал себя старым и усталым и сознавал, что тяжесть прожитых им бурных и страшных лет никогда не позволит ему легко и светло взлететь вместе с Аленой и устремиться к беззаботному счастью и обещающей вечность свободе.
Тогда, на сцене, наваждение пропало, но сразу же после конкурса проницательная и ревнивая Наташа заметила, что Знахарь стал подолгу задерживать на Алене взгляд, что на его лице временами стала появляться необычная мягкая задумчивость, которая прежде не была ему свойственна…
Жизнь изменила Наташу таким образом, что после всего, что ей довелось пережить и узнать, она могла бы просто убить соперницу, не моргнув глазом, но в случае с Аленой такие мысли даже не приходили ей в голову.
И вот теперь, сидя рядом со Знахарем за великолепно сервированным столом и потягивая понравившееся ей вино, которое оказалось совсем не английским, а вовсе даже французским, она с грустной улыбкой поглядывала то на Знахаря, то на Алену.
Алена держала в руке длинный стакан с брусничным соком и почти все время смотрела на Алешу. Но иногда ее взгляд отрывался от брата и обращался к твердому лицу Знахаря, которое совсем не портила черная пиратская повязка. И тогда в глазах Алены мелькало что-то другое, совсем не похожее на платоническую любовь к родному брату.
Возможно, мужчина и не смог бы разобраться в этих тончайших оттенках полутеней, которые переливались в глубине ее улыбающихся коричневых глаз, но для женского сердца Наташи все, происходившее с Аленой, было открытой книгой.
Наташа видела, что Знахарь интересует Алену как мужчина.
Первая боль от неожиданного удара зазубренного лезвия ревности давно прошла. Это было за кулисами «Альберт Холла», когда Наташа невольно подсмотрела, как Знахарь, бережно поддерживая Алену под локоток, уводил ее со сцены. На лице одноглазого убийцы была нежность и мягкость, которых Знахарь для Наташи не находил никогда. Удар был жесток, и в ней проснулась древняя волосатая самка, готовая вцепиться когтями в лицо соперницы и рвать его до тех пор, пока та не уползет с жалобными причитаниями. Но времена, когда от чувства до действия проходило всего лишь несколько ударов сердца, давно миновали, и сдержанность, привитая веками воспитания, взяла верх.
Наташа вздохнула, привычно подавляя неуместные и неподобающие цивилизованной женщине желания, и пошла к директору зала завершать деловые отношения.
