Перейра вернулся в свой кабинет и запер его. Фернандес скрылся за потайной дверью. Я вышел в бар, осторожно прошел через танцплощадку и стал подниматься по лестнице, держа наготове свой револьвер.
Я действовал быстро и тихо, и Перейра впервые обнаружил мое присутствие только тогда, когда я уже стоял на пороге его кабинета, наставив на него револьвер. С этого места мне хорошо была видна дверь, за которой скрылся Фернандес, и в случае его появления я сразу заметил бы его.
Перейра страшно удивился моему появлению. Рот его широко раскрылся, а на лбу выступили капли пота.
— Ну, Перейра, — сказал я ему. — Кажется, плохи твои дела. Думаю, что тебе и твоему дружку предстоит расплатиться за все. А теперь послушай моего совета и делай все, что я тебе скажу, иначе тебе будет еще хуже. У тебя ключ от этой двери?
Он мотнул головой и достал ключ из своего кармана. Я взял его.
— О'кей! — сказал я. — Сейчас я тебя запру здесь, и ты сиди спокойно, пока я за тобой не приду, иначе я здорово рассержусь. Ну, пока, дорогой, скоро увидимся.
Я вышел из кабинета и запер за собой дверь. Я правильно сделал, что запер его там, так будет безопаснее. И он, безусловно, не будет пытаться что-то предпринять. Не такой он парень. Он и так до чертиков перепугался.
Я начал потихоньку подкрадываться к двери, за которой исчез Фернандес, все время держа наготове свой револьвер. Я пролез в эту дверь и очутился в маленькой комнатке. На полу стоял фонарь, и при свете его я увидел в углу налево винтовую лестницу, ведущую куда-то вниз.
Я спустился по этой лестнице и очутился в длинном каменном коридоре. Я решил, что этот коридор идет под землей из главной комнаты гасиенды прямо к задней стене гаража. Вероятно, раньше это был обыкновенный подвал для хранения продуктов и прочего хлама. Во всяком случае, это было удобное место для тайника.
Я пошел по коридору, в конце которого оказалась деревянная дверь. Снизу из-под нее пробивалась узкая полоска света. Я толкнул дверь. Это был каменный подвал. С потолка светят две лампочки. В противоположном углу Фернандес укладывает в чемодан какие-то бумаги. С левой стороны стоят два огромных печатных пресса, а с другой стороны, на полке, целое нагромождение всяких коробочек, бутылочек, кисточек, трафаретов и разных принадлежностей.
Что ж, и здесь я оказался прав.
— Ну, Фернандес, руки вверх! — крикнул я. Он резко повернулся ко мне. Я показал ему свой револьвер.
— Спокойней, старина, — продолжал я. — Излишнее волнение тебе нисколько не поможет. И ты сейчас поймешь, насколько легче была бы у вас с Перейрой жизнь, если бы вы более метко прицелились в меня в ту ночь, когда я возвращался в Палм Спрингс. Я все время знал, что это был ты, но на время мне захотелось создать у тебя впечатление, что я подозреваю в этом Генриетту. И, по-моему, я в этом преуспел.
А теперь подойди к той стенке, — приказал я. — Советую тебе не шевелиться. Малейшее твое движение, и я выдам тебе такую же порцию свинца, какую ты выдал Сэйджерсу, подлец ты этакий.
Он поднял руки вверх и пошел к стене, на которую я ему указал, искоса поглядывая на меня.
— Слушай, какого черта ты тут все это затеял, Кошен? — пробурчал он. — Тебе этот номер так не пройдет. Ты не можешь…
— А заткнись ты и делай то, что тебе приказывают. Иначе я пристрелю тебя на месте. Мне бы не очень хотелось делать это, потому что не стоит лишать электрического стула такого отличного клиента. И в тот час, когда тебя будут поджаривать на нем, я на радостях выпью огромный стакан виски. Повернись лицом к стене, держи руки над головой и стой спокойно, иначе я превращу твою спину в решето.
Он сделал все так, как я ему приказал.
Я заглянул в чемодан, который он укладывал. Вы, ребята, никогда не видели в жизни столько денег. Там были акции, тысячедолларовые ассигнации, сертификаты, государственные облигации и вообще все, чего хочешь. Я взял несколько штук, подошел к свету и внимательно рассмотрел их.
Отличная работа!
— Значит, дела обстоят так, Фернандес, как я и думал, — сказал я ему. — Надо сказать, что вы с Перейрой самые настоящие ослы. Я нарочно сказал вам сегодня ночью, что собираюсь завтра забрать вас с собой в Нью-Йорк в качестве свидетелей. Поэтому я был уверен, что вы обязательно будете прятать всю эту канцелярию, чтобы в ваше отсутствие никто ничего не мог найти. Я рассчитал, что если через определенное время вернусь, то поймаю вас на месте преступления. Что ж, как видишь, так и получилось.
Вероятно, ты сейчас будешь говорить, что здесь не было никакого печатания фальшивых бумаг, а если было, тебе об этом ничего не известно. Никто тебе не поверит. А между прочим, вы остроумно придумали с этими фальшивками. Вам очень легко было сбывать их вашим клиентам, которые напивались до такой степени, что не могли отличить настоящие ассигнации от фальшивых. Неплохая идея. Но теперь всему пришел конец. Ну, давай, пошли.
Я повел Фернандеса наверх и протолкнул его сквозь дверцу на балкон. Затем отпер дверь в кабинет Перейры и завел его туда. После этого я снова запер дверь за собой, а ключ положил себе в карман.
Перейра сидел за столом в той же позе. Бедняга, видимо, насмерть был перепуган. Я обыскал Фернандеса, забрал у него револьвер и велел ему сесть рядом с Перейрой. В ответ он облил меня потоком отборной брани.
— Я должен был бы раньше сообразить, — сказал он. — Я должен был догадаться, что все, что ты наговорил нам насчет нашей поездки в Нью-Йорк в качестве свидетелей, все это сплошная липа.
— Ты чертовски прав, Фернандес, — посочувствовал я ему. — Котелок у тебя действительно на сей раз не сварил. Как же легко вы попались на мою удочку, ребята. Сегодня ночью я отлично разыграл сцену ареста Генриетты по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса и в распространении фальшивых облигаций. И вы попались, ребятки. Вам ужасно понравилась эта идея: оклеветать бедную женщину, свалить на нее все ваши преступления. Каким же простаком вы меня считали!
Вы считали, что вам удастся вывернуться? Нет, братишки, шалишь, не удалось! Вы совершили роковую ошибку, и теперь поплатитесь за это.
Перейра обхватил голову руками. Парень он явно конченый. А Фернандес засунул руки в карманы и с нахальной улыбкой откинулся со стулом назад.
— Вы — самые низкие подлецы, которых мне когда-либо приходилось встречать, — продолжал я. — Но я хочу вас кое в чем просветить. Я еще не встречал на свете ни одного мошенника, который не считал бы себя слишком умным. И именно поэтому они всегда попадаются. То же самое произошло и с вами. А ваши подельники Лэнгтон Бэрдль, Мэри Дубинэ, горничная Генриетты, и ночной сторож Джеймс Фаргал такие же ослы, как и вы сами. Собственно, они-то и выдали вас. Может быть, вы хотите знать, каким образом? Пожалуйста, сейчас я вам все расскажу.
Вы помните, как я вызывал вас в полицейское управление Палм Спрингс в тот вечер, когда допрашивал Генриетту относительно того, в какой одежде она была вечером 12 января? Ты, очевидно, помнишь, Фернандес, что я показал тебе описание одежды и сказал, что я собираюсь послать его в Нью-Йорк. Если Мария Дубинэ и Джон Фаргал опознают эту одежду, то это явится для меня доказательством того, что женщина, сидевшая в машине Грэнворта Эймса, была Генриетта. Ты помнишь это?
Ну так вот, я тогда не сказал вам, ребята, одной небольшой детали. Я не сказал вам, что изменил кое-что в этом списке, так сказать, внес в него некоторые поправки. Это была уже не та одежда, о которой говорила мне Генриетта. В тот вечер на ней было пальто из черного персидского каракуля и такая же шапочка, а в списке, который я показал тебе и послал в Нью-Йорк, было написано, что на ней была коричневая кожаная шляпка и шубка из ондатры.
И эти сопляки — Мэри Дубинэ и ночной сторож — попали в мою ловушку. Оба подтвердили, что именно так была одета Генриетта вечером 12 января, когда был убит Грэнворт Эймс. И этого для меня было вполне достаточно. Этим они все сказали. Значит, в тот вечер в машине была не Генриетта, а другая женщина, а именно ваша очаровательная подружка Полетта Бенито! И мне стало ясно, что все вы — одна шайка. Именно ты сообщил своим нью-йоркским дружкам, что им следует говорить насчет одежды Генриетты. Ну, как вам это нравится?
Они ничего не ответили.
Перейра застонал и начал рыдать. Он почему-то буквально обливался потом. Кажется, он вполне созрел и можно было приниматься за него. Я подошел к столу, налил большой стакан виски и подал его Перейре.
— Ну-ка, выпей это, старина, — сказал я. — Пока у тебя еще есть возможность выпить. Думаю, что перед тем, как поджарить тебя на электрическом стуле, тебе вряд ли поднесут стаканчик.
Он умоляюще взглянул на меня.
— Сеньор, меня не за что поджаривать. Я ничего не сделал. Я никого не убивал.
— Слушай, парень, — сказал я ему. — По-моему, ты достаточно умен, чтобы понять, в какое неприятное положение ты попал. И если ты действительно неглуп, то можешь максимально облегчить свою судьбу. Сейчас меня не интересуют фальшивые облигации. Я знаю, что они были напечатаны здесь, и вообще мне о них все известно. В настоящий момент меня интересует другое.
