Я повернулась лицом к окну и позволила себе отвлечься. Все это я уже успела продумать вчера после разговора с Сергеем Ивановичем и даже сегодня, когда просматривала свежий номер. Я ожидала визита с подобными претензиями. Вот и дождалась.
– Вы знаете, я ведь только исполнительный директор, – сказал неожиданно человеческим голосом Крючков, и я опять обратила на него внимание, – то есть я просто старший менеджер. Надо мной есть учредители. В салоне и так после вчерашнего происшествия нервозная обстановка, да еще ваша статья попортила боссам нервы. Вот они и прислали меня переговорить с вами. Вы же знаете, что есть всякие методы воздействия на прессу…
– Ага, – отозвалась я, – например, можно и пострелять немножко.
Крючков потерял свою приклеенную улыбку и посмотрел на меня с таким растерянным выражением, что мне сразу стало жалко его жену. Как же она сдерживается, чтобы не рассмеяться?
– И не попасть, – успокаивающе добавила я.
Крючков наконец очухался и постарался вернуть на прежнее место убежавший шарм.
– Вы не поняли меня, – сказал он, посматривая на меня как-то чересчур уж осторожно, словно я его чем-то напугала, – я имел в виду суд. Знаете ли, в кодексе есть статьи за клевету, например, или за это… – он наморщил лобик и, помолчав, уточнил у меня: – Как называется опубликование в печати сведений, оскорбляющих честь и достоинство?
– Диффамация, – любезно подсказала я.
– Вот-вот, есть статья и за диффамацию. Так что же будем делать, уважаемая Ольга Юрьевна?
– А ничего, – спокойно ответила я, – наша статья никого напрямую не обвиняет. Мы всего лишь высказываем предположение, а это – неотъемлемое право любого мыслящего человека. Я не вижу причины, чтобы начать процесс, но если вам так хочется, то… – я сделала жест в сторону двери, – действуйте, доказывайте свою правоту в любых инстанциях. Будет решение суда – я подчинюсь и принесу извинения. В печатном виде.
Крючков моего жеста не понял и продолжил переливание из пустого в порожнее. Давно прошли и пять минут, и десять, но Крючков настырно до неприличия, выполняя указание своих учредителей, все терзал меня и терзал, то прося, то требуя объяснить да рассказать про факты, якобы оказавшиеся в моем распоряжении…
Наконец я просто не выдержала и хлопнула ладонью по столешнице.
– Хватит, – сказала я и встала, – мне надоело. Я считаю наш разговор бессмысленным и напоминаю вам, что отведенные вам пять минут прошли полчаса назад. Мне нужно работать. Вам, наверное, тоже, и я вас больше не задерживаю.
В этот момент дверь моего кабинета распахнулась и влетела Маринка, держа обе руки на груди.
– Оля, – задыхаясь, произнесла она и замолчала, глядя на Крючкова.
– Мандарин убежал? – понадеялась я.
У Маринки глаза расширились еще больше, она молча замотала головой. Я растерянно переглянулась с Крючковым. Он пожал плечами. Я откашлялась, встала с кресла и быстро подошла к Маринке.
– Что происходит? – прошипела я недовольным тоном. Маринкины страдания, переживания и просто фокусы за последнее время мне настолько уже надоели, что я начинала раздражаться только от одного кислого выражения лица моей подруги. А тут уже был явный перебор.
– К тебе пришли из милиции! – страшным шепотом сообщила Маринка и всхлипнула, посмотрев на меня, как на готовую, дорогую покойницу.
Я обернулась к оставленному у стола Крючкову.
– Извините, пожалуйста, но мне кажется, наш разговор полностью исчерпан и мы выверили наши позиции, – холодно произнесла я.
Крючков встал, улыбнулся, развел руками и произнес:
– Давайте попробуем еще раз, Ольга Юрьевна, – наивно предложил он.
– Нет уж, – решительно заявила я, – я считаю, что мы были вправе написать то, что написали. Мы вправе проводить самостоятельное расследование и выдвигать собственные версии любого происшедшего события… И закончим на этом!
С этими словами я вышла из кабинета. Маринкино поведение разозлило меня, и я решила сама – и быстро! – разобраться в том, что происходит за моими дверями.
Я почему-то сразу же представила надутое багровое лицо моего вчерашнего знакомого майора, поэтому, столкнувшись за дверью с высоким молодым человеком, одетым в темный костюм, обошла его.
Майора я не увидела, зато передо мной стоял низенький сержант в обычной форме. Я приблизилась к нему.
– Вы ко мне? – спросила я у сержанта. – Я Бойкова, главный редактор «Свидетеля».
Сержант вытаращился, зашлепал губами и ничего мне не ответил.
– Мы к вам, – ответил мне обойденный мной молодой человек.
Я повернулась к нему.
– Слушаю вас, – сказала я, – может быть, пройдем в мой кабинет?
В дверях кабинета вырос Крючков с газетой в руках. Молодой человек стрельнул на него глазами, потом задумчиво посмотрел на меня.
– Нет, Ольга Юрьевна, это я вас попрошу сейчас поехать с нами, – грустно сказал молодой человек и достал из кармана удостоверение, – Трахалин Петр Иванович, старший следователь Волжского РОВД.
Я не стала внимательно разглядывать раскрытый передо мной документ и сличать фотографию с оригиналом. У этого парня на лбу было написано, что он действительно следователь, причем, как мне показалось, из очень нудных. То есть я хотела сказать, из скрупулезных.
Из-за спины Крючкова выскочила Маринка.
– Я сейчас уезжаю в Волжский РОВД, – сухим тоном сказала я ей, – позвони, пожалуйста, адвокату Резовскому Ефиму Григорьевичу, скажи, что я попросила его взять меня под крыло. Его телефон найдешь в визитницах, в столе. Я так понимаю, что это мне может понадобиться? – обратилась я к Трахалину.
Тот пожал плечами и скупо ответил:
– Это ваше законное право, Ольга Юрьевна.
Слова следователя отнюдь не прибавили мне оптимизма в жизни, я еще раз посмотрела на Маринку. Она быстро-быстро закивала головой.
– Пойдемте, – сказала я своим новым милицейским знакомым и пошла первой.
– Ольга Юрьевна! – остановил меня дрогнувший Маринкин голос.
Я обернулась. Маринка протягивала мне мою сумочку.
– Спасибо, – достойно ответила я, подмигнула ей и вышла из комнаты.
Из кабинета Трахалина, расположенного на третьем этаже обшарпанного здания Волжского РОВД, открывалась великолепная панорама Волги. Больше ничем кабинет примечателен не был. Такой же маленький, как и у Здоренко, только, пожалуй, накурено было меньше и дышать легче. «Ну да это ненадолго, – резонно подумала я, ощупывая в сумочке пачку сигарет «Русский стиль», – если наше свидание затянется, то задымим здесь все, что можно».
– Присаживайтесь, Ольга Юрьевна, – предложил мне Трахалин, сам усаживаясь напротив и доставая из ящика своего стола серую папку.
– Вы кабинет выбирали с учетом вида из окна? – спросила я, постаравшись устроиться поудобнее на неудобном деревянном стуле, подозрительно качнувшемся подо мною.
– Что? – Трахалин оторвал голову от бумаг, добытых им из папки. – А, какой дали, в том и работаем, – скороговоркой ответил он и опять склонил голову. Я не удержалась и зевнула. Можно быть даже не старшим следователем, а самым младшим ассенизатором, но пренебрегать эстетической стороной любого дела просто непростительно.
– Вы мне разрешите закурить? – спросила я, доставая сигареты.
– Что? – снова переспросил Трахалин. – А, да, курите, конечно.
Он запустил руку под крышку стола и извлек оттуда псевдобронзовую легонькую и тоненькую пепельницу с профилем Нефертити на краю. Я оценивающе рассмотрела ее, закурила и задумалась о своем.
– Вам знакома Черемисина Ирина Валерьевна? – спросил наконец Трахалин тихим голосом, внезапно устремив на меня пристальный взгляд.
– Что? – переспросила я. – А, да, конечно, мы учились вместе, – ответила я и посмотрела в потолок.
Похоже, история Ирки о том, как перед ограблением я вела разговоры с водителем «Москвича», стала хитом в здешних коридорах. Нужно будет при встрече предложить ей сменить амплуа, а то губит свое дарование в косметических джунглях.
– Когда вы ее видели в последний раз? – продолжал задавать свои жутко интересные вопросы Трахалин.
– Вчера, – терпеливо ответила я, – я пришла к ней за несколько минут до ограбления, наверное, минут за пять-десять, если быть точной.
– А потом? – совсем уже тихим голосом спросил меня мой следователь, и я почувствовала приближающийся приступ раздражения.
– Что – потом? – спросила я. – Вы имеете в виду, что было потом, или еще что-то? Потом случилось сами знаете что. Ну, а затем уже началось самое интересное. Ваш майор Здоренко захватил всех присутствующих в магазине в заложники и – раз уж ему не удалось поймать бандитов – стал развлекать тех, кто попался ему в руки. У меня, например, сохранились самые радужные воспоминания от знакомства с ним.
– Здоренко? – переспросил Трахалин. – Я не знаю такого, он откуда?
