— Ну, коппер? — сказал он хриплым голосом. — Как дела?..
Я посмотрел на него.
— Слушай, чертов ты сын, — сказал я ему. — Ты ведь отправляешься в лучший мир. Не так ли. И ты много нагрешил на нашей земле, «Хмельной». Почему бы тебе перед отходом не признаться чистосердечно. Да, это была действительно чистая работа, когда ты пристрелил Мираса Дункана.
Он опять улыбнулся.
— Откуда ты знаешь, что это сделал я, Лемми? — спросил он. — Я думал, что все было проделано так чисто, что никто не сможет догадаться. И вообще, я думал, что на сей раз ты проиграл. И знаешь, коппер, продолжал он, я начинаю верить, что ты действительно умный и ловкий парень! Как ты узнал, что я убил Дункана?
— Не задавай глупых вопросов, осел, — сказал я ему. — Башка у меня пока что работает нормально! Ты помнишь, в ту первую ночь у Джо Мадригала я послал тебя позвонить, нет ли для меня каких-нибудь поручений у Мокси? Помнишь? Ну так что же ты сделал? Ты прошел мимо двух пустых телефонных будок и направился в самый конец, к третьей будке. А зачем тебе понадобилось пойти, если на дверях висело объявление «Аппарат испорчен». — Я сейчас скажу тебе, зачем. Ты удивился, откуда взялось такое объявление в будке, в которой лежит труп? И ты хотел проверить, был ли кто в будке после тебя и там ли еще лежит труп. Если бы ты не знал, что в третьей будке лежит труп Дункана, ты бы сразу зашел в ближайшую. Нет, ты пошел посмотреть самую последнюю. И убил ты незадолго до того, как я пришел туда.
Сначала я об этом не догадался. Я понял это только потом, когда снова вернулся ночью к Джо Мадригалу удостовериться в том, что ВиллиПростофиля был убит Сальтьеррой. И тогда я понял, что ты в одной компании с Руди.
Но ты неопытный преступник, «Хмельной». Тебе бы нужно было оставаться простым судебным репортером. А в том, что ты работаешь на Руди, я убедился еще раз, когда его подручные пытались обстрелять меня из автомата после того, как я вышел от Скендала. Кроме тебя, кто знал, что я пошел к Скендалу? И этим самым ты себя выдал.
Твое дело кончено. И у тебя не хватило ума заранее предвидеть, что с тобой именно так разделаются. Разве ты не знаешь, как поступают гангстеры с такими парнями, как ты, после того как вас полностью используют.
Он судорожно вздохнул.
— А, заткнись, ты, коппер, — сказал он. — Ты ловкий парень, но ты тоже получишь свое. Я не единственный, кто заработал пулю в этом деле. Они убьют и тебя. Кошен.
— О'кей, парень, — сказал я. — Может быть, и убьют. Что ж, я к этому готов! А вот если не убьют, значит, таково мое счастье. Но могу сказать тебе одно: прежде чем я покончу с этим делом, как следует поцарапаю этих проклятых бандитов. Может быть, дело дойдет и до перестрелки, и я надеюсь, что счастье улыбнется мне и на сей раз я выстрелю первым.
Он застонал и открыл глаза.
— А, чепуха, коппер! Они выстрелят первыми. Ты ничего не знаешь!
— Ерунда. — Слушай, «Хмельной», — продолжал я. — У тебя не так много времени, почему бы нам не перейти к сути дела? Давай выкладывай все откровенно. Тебе так же, как и мне, отлично известно, что происходит. Только, может быть, тебе известно немного более, чем мне, и ты можешь мне помочь. Давай говори… только говори быстрее.
Он опять улыбнулся, на сей раз слабой улыбкой, чуть заметной.
— Не будь дураком, Лемми, — сказал он. Я не буду говорить. Ты меня поймал, но говорить я не буду. Валяй, узнавай все сам, — добавил он совсем заплетающимся языком.
Я наклонился к нему совсем близко.
— Слушай, ты, парень, — сказал я ему. — Кто это тебя угостил? Ну, давай, скорее говори, кто в тебя стрелял? Он открыл наполовину остекленевшие глаза.
— Она… — прошептал он. — Эта проклятая Карлотта… «Ядовитый плющ»… это…
Он умер.
Я закрыл ему глаза и встал. У меня было такое чувство, как будто меня мордой сунули в распоротую подушку. Ах, так значит, Карлотта была здесь, и это она убила парня…
Черт возьми! Меня буквально охватил столбняк. На несколько секунд, а потом я даже присвистнул от поразившей меня мысли. Я выбежал из гаража, включил машину, выгнал ее на шоссе и нажал на все педали, как будто за мной гнались все черти ада.
И я все время прислушивался, нет ли радиосообщения от полиции Саутгемптона. И, наконец, послышалось извещение, которое прозвучало для меня, как самая божественная на свете музыка.
— Вызывает полиция Саутгемптона, — услышал я. — Серый кадиллак прошел вниз по Ботлей Род десять минут тому назад. Машина движется в крайне странной манере. Сначала миль пять на полной скорости, потом, на протяжении двух-трех миль со скоростью не больше 15 миль в час, потом снова скорость увеличивается до 50 и т.д.
Сейчас машина идет ровным ходом со скоростью 25 миль в час .
Я поднажал на акселератор и свистнул. Я все понял! Наконец-то я все понял. Все это время ходил вокруг да около, а теперь все понял. И также понял, что я самый безнадежный олух, который когда-либо подписывал контракт на работу в качестве детектива.
Я давал все время не меньше семидесяти миль, и поскольку дорога мне была совсем не знакома, я раза два чуть не перевернулся, учитывая, что в Англии левостороннее движение, к которому я совсем не привык.
И вскоре я начал догонять. Вдали показались задние сигнальные огоньки машины, за которой я так бешено гнался, огоньки серого кадиллака. Я догнал машину и пошел вслед за ней, с одинаковой с нею скоростью. Серый кадиллак примерно в полмили от меня сделал левый поворот, и тут с одной из боковых дорог выехала полицейская машина.
Я затормозил. Это был Херрик.
— Ну как, бэби? — спросил я его. — Кажется, я прав? Ну-ка, держись за мной, только не подъезжай слишком близко, и если я куда-нибудь заверну, держись спокойно. Вообще никуда не вылезай до тех пор, пока я тебя не попрошу.
Он улыбнулся.
— Что ж, хорошо, Лемми, — сказал он. — Командуй. Это ведь твой парад.
Я снова нажал. Повернув налево, я увидел впереди себя на том же расстоянии серый кадиллак. Он замедлил ход. Я тоже. Затем кадиллак сошел с дороги и поехал между деревьями к какому-то дому, стоявшему в парке, примерно в четверти мили от главного шоссе.
Я проехал по шоссе еще с четверть мили, потом свернул на траву и постарался, осторожно пробираясь между деревьями, приблизиться к дому. Я вылез из машины. В 20 — 30 ярдах от меня за поворотом стоял серый кадиллак с потушенными фарами. Я подошел к кадиллаку. В машине никого нет, только на заднем сиденье лежит дамская перчатка. Я взял ее и сразу узнал запах духов. Это перчатка Карлотты, точно такой же запах был в уборной Карлотты, когда я искал там смокинг Руди в заведении Джо Мадригала.
Я улыбнулся.
— На сей раз я тебя поймал, «Ядовитый плющ», — сказал я.
Я обыскал машину, насколько это было возможно в темноте, обшарил все, что можно, но больше ничего не нашел. Вернулся я к своей машине, устроил совещание сам с собой и решил, что сейчас нужно действовать как можно быстрее.
Но я очень беспокоился, потому что затеял сразу два или три дела одновременно.
Прежде всего мне нужно найти золото, потому что именно за эту работу мне платят жалованье, и в то же время мне хочется как можно скорее распутаться в деле Карлотты.
Я страшно досадовал на себя, что не обыскал «Хмельного» перед тем, как уйти из гаража, и не потому, что кто-то после меня мог это сделать, а просто потому, что теперь мне придется для этой цели вернуться туда, а это значит потерять какое-то время, а время сейчас так дорого.
Я сел в машину, развернулся и поехал обратно к гаражу. Луна своим волшебным светом освещала роскошный английский пейзаж. Как только я выехал на шоссе, я погнал, как сумасшедший. И пока я гнал, я все время думал о Карлотте и о том, как она ловко придумала, выбежав из гаража, заставить парня Руди, сидевшего в машине за рулем, особым способом вести машину. Я думаю, она это проделывала для того, чтобы привлечь мое внимание к какому-то определенному дому, где меня, вероятно, ожидает жаркая встреча с неким комитетом, который с радостью наполнит меня свинцом до такой степени, что я утону в любом водоеме, даже если буду при этом одет в пробковый костюм.
Надо отдать справедливость Карлотте, у дамочки железные нервы!
Но я пока что там у них не покажусь. Я не поеду туда до тех пор, пока не закончу два-три дела, потому что уже заключил пари сам с собой.
Я вернулся в гараж, поставил машину у входа и вошел в помещение. Сначала я посветил немного, чтобы посмотреть, не болтается ли там ктонибудь в ожидании меня с целью тут на месте пристрелить, — и только потом вошел.
Я пошел прямо к тому месту, где оставил «Хмельного». Лунный свет к этому времени несколько переместился, и «Хмельной» был теперь в темноте.
Я снова включил фонарик. «Хмельной» все еще полулежал, привалившись к стене у спуска сверху, где я его оставил, и мне показалось, что он все еще улыбается несколько загадочной улыбкой, предоставляя мне возможность самому распутывать все дело.
