— Здравствуйте, Танечка, — мило поздоровалась она. — А вы когда приехали? Кажись, вчера вас тут не было. А что, и Лена с вами?
— Нет, мы без нее. Вот на пару деньков заглянули.
Я показала Гале, где туалет, а сама еще некоторое время поболтала с соседкой об урожае, о погоде и о другой ерунде. По моим, конечно, меркам, огородные дела — ерунда, а для всех дачников, спорить не буду, эти темы наипервейшие.
Наконец-то я смогу принять душ. Галина вызвалась приготовить обед. Выглядела она спокойно, и я не стала особо за ней присматривать. Ну, убежит, а чего добьется? Думаю, она многое поняла за это утро.
Я нашла у Дементьевой чистое белье и пошла в сад, где в дальнем его углу был устроен душ. Вода в бочке нагрелась за день просто превосходно. Хоть купайся, хоть стирай в такой воде.
С большим удовольствием я вымылась душистым мылом. Сначала ссадины на ноге и руке защипало, но потом я забыла про них начисто.
— Так классно! — сказала я Галине, вернувшись на веранду. — Там еще полно воды осталось. Сходи ополоснись, не пожалеешь. Столько сил прибавилось. Да и вообще, чистота — залог здоровья.
— Тогда можешь есть, а я сейчас.
— Нет, я подожду тебя.
Я на самом деле дождалась, пока Галя искупается, а потом мы, чистые и бодрые, сели обедать. Точнее, завтракать.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — мы уже приступили к кофе, когда Галина произнесла эти слова.
— Что?
— Я знаю, где Олег спрятал вазу. Он велел мне идти в дом, но я не послушалась и видела, как он вынес сверток из машины, а потом понес его в сарай.
— Отлично, — обрадовалась было я. — Только мы все равно не успеем ее забрать, — сказала я уже не таким веселым тоном. — Наверняка Олег приехал и обнаружил наше исчезновение. Естественно, вазу он заберет.
— Нет, — со спокойным злорадством процедила молодая женщина. — Он не сможет забрать ее. Потому как я перепрятала вазу, как только он уехал. Я решила подстраховаться и теперь вижу, что сделала это не зря.
— Ну ты молодец! И куда же ты ее дела?
— Я повесила ее в колодце. Им уже никто не пользуется, он старый. Так вот, я привязала вазу к ведру и осторожно спустила вниз. Колодец глубокий, там внизу толком ничего не видно. Если он и потянет за веревку, то увидит ведро, а поднять повыше ему и в голову не придет.
— Но ведь он может ее разбить, если резко ведро отпустит!
— Значит, так тому и быть. Сам будет виноват.
Я призадумалась. В голове моей созрел план, и я даже уже посмеивалась над Быстряковым. Я придумала, как его наказать. Только надо сделать это побыстрее, потому как мне еще убийцу двух людей искать надо. Некоего Воронежского.
А Мельникову я ничего не скажу. Не дождется. Мое дело, так что и лавры мои. Конечно, бывало, что я иногда помогала ему в расследовании, но, как правило, я отдаю ему преступников уже после того, как моя миссия полностью окончена. А сейчас я придумала классную штучку. Следует проучить умника-Быстрякова. И я сделаю это!
— Галя, слушай, а ты не знаешь Воронежского? — решила спросить я.
— Кого? — напрягла слух женщина.
— Воронежского.
— Нет, не знаю. Но постой… Вроде что-то такое слышала… Или мне кажется?
Я навострила уши и напряглась.
— Попробуй вспомнить. Это очень важно. Потому как именно Воронежский и убил твоего Никиту и Глеба.
— Хм, ладно, я подумаю. Но сейчас ничего сказать не могу. Я вообще ничего не могу вспомнить, если на меня начинают давить, — обиженно процедила Галина.
— Я не давлю. Наверное, на тебя по-настоящему ни разу не давили, а то моя просьба не показалась бы тебе такой уж настойчивой.
Жаль, конечно, что она не помнит. Или делает вид? А я губы раскатала — думаю, вот мне сейчас самого Воронежского подадут. Ага, размечталась… Но надежда все же есть.
Галя по собственному желанию взялась мыть посуду, а я решила выйти в сад покурить.
Значит, ваза спрятана в колодце. Замечательно. Быстряков теперь ее обыщется и подумает, что мы ее с собой прихватили. Начнет нас разыскивать, а вот этого нам совсем не надо. Значит, нужно сделать так, чтобы он узнал, где она.
Но отдавать ему вазу тоже не хочется. А следовательно, план должен быть другим. И мне срочно надо ехать в Тарасов.
Возникла у меня одна почти сумасшедшая идея. А что, если вазу подменить? Правда, он специалист и разбирается в таких вещах, но если сделать хорошую копию, тогда все может получиться. Олег сейчас нервничает и может не заметить подмены хотя бы поэтому.
Интересно, реально это или нет? Ведь надо сделать копию за короткий срок. Ой, боюсь, не получится. Но попытать счастья можно.
Я вернулась в дом.
— Галя, мне надо поехать в Тарасов. Ты останешься здесь. Никуда носа не показывай! Я предупрежу Дементьеву, что на даче ты живешь. Если не успею и она приедет, то объяснишь ей, что тебя привезла Таня Иванова и велела тут ее дожидаться. Ленка — девка умная. Она лишних вопросов задавать не станет. Тебе нечего волноваться.
Я проинструктировала Галину и стала собираться. Кстати, неплохо бы мне еще и на конспиративную квартиру заглянуть. Очень интересно, кто там вчера ночью хозяйничал. Хорошо, что мы раньше, чем эти визитеры, не приехали. А то взяли бы нас под белы рученьки и…
— Я надеюсь на тебя, — напоследок я снова обратилась к Гале.
— Мне бежать некуда.
— Если хочешь, я позвоню Артему и скажу, что у тебя все в порядке. Что ты приедешь через несколько дней.
— Смотри сама.
— Разве тебе все равно?
— Я уже ничего не знаю и не понимаю. Быстрее бы все это кончилось. Устала я очень, — равнодушно произнесла Галина.
На нее жалко было смотреть. Буквально за последний день она как-то постарела, осунулась, и глаза ее потухли. Но ничего. Со всеми бывает. Думаю, и она переживет.
Я пошла к электричке. Мне повезло — ждать долго не пришлось. Уже вечер, духота немного спала, но воздух все равно был теплым, а здесь, среди садов и клумб, еще и душистым.
Свободные места в вагоне были, я села и так задумалась, что не заметила, как доехала до Тарасова. Решила — на квартиру я отправлюсь ночью, а пока наведаюсь к Гольдфельду.
Я долго думала, ехать мне на «шестерке», спокойно дожидавшейся меня в соседнем дворе, или все же лучше на своих двоих? Олег эту машину видел, вот что плохо. Но пользоваться общественным транспортом — хуже и придумать нельзя. Мне же надо будет в разные месте кататься. Что же делать?
Пока я решила позвонить Марку Гиршевичу. Но тут вспомнила, что у меня нет сотового. Без него я как без рук! Значит, сначала отправляюсь на квартиру, у меня там есть заначка, куплю новый сотовый. Вот уж ситуация — ни машины, ни телефона!
Ладно, придется все же воспользоваться «шестеркой». И домой поеду сейчас. Нечего ждать. Авось повезет.
Во дворе я нашла нетронутую машину и поехала к своей конспиративной квартире. Конечно, оставалась вероятность, что там меня до сих пор поджидают, но что-то делать все равно надо, не сидеть же сложа руки. И даже не в деньгах дело. Мне хотелось посмотреть на свои родные стены. Не натворили ли там чего?
Я подъехала к самому подъезду, выскользнула из «шестерки «и осторожно пошла по ступенькам вверх. Все как обычно. И у Клюевых опять скандал. Даже через дверь слышно, как они орут.
А за моей дверью никакого шума. Я приложила ухо и послушала еще немного. Ничего. Открыв дверь так осторожно, как только можно было, я прошла внутрь и, не включая свет, осмотрела квартиру. Никого. Ну и отлично!
Я нашла свою спрятанную заначку, взяла все деньги. Еще раз прошлась по дому — ничего не сломано, все вроде на месте. Чужих вещей тоже не наблюдалось. Кто же тут был вчера и что делал?
Довольная результатом своей вылазки, я спустилась по лестнице и тенью проскользнула в машину.
Думаю, на проспекте есть салоны связи, которые работают и по вечерам. Мне вот, например, приспичило купить сотовый именно сейчас. И я своего добьюсь.
Добиваться ничего не пришлось. Работающий салон нашелся сразу, милая девушка подобрала мне телефон, рассказала о выгодных тарифах, хотя мне, честно говоря, сейчас было абсолютно не до них. Заплатив деньги, я вышла на улицу и вздохнула с облегчением. Села в машину и, прежде чем закурить, набрала номер Гольдфельда.
— Марк Гиршевич, добрый вечер. Это Татьяна Иванова. Извините, что так поздно, но мне срочно надо с вами встретиться и поговорить.
— Так срочно? — услышала я его голос.
— Очень срочно. У вас была моя бабушка? Она сказала, какая у меня профессия? — вспомнила я свой визит в переодетом виде.
— Ваш разговор имеет отношение ко мне?
— А вы думаете, я с вами о бабушке говорить стану? Позвольте, Марк Гиршевич, мы же с вами взрослые люди. Если в столь поздний час я набираюсь смелости побеспокоить вас, то только потому, что забочусь не о своих, а именно о ваших интересах. Так что вы мне ответите? Я могу к вам сейчас подъехать?
