чувствовать себя невероятно гордым. Если бы мои родители были живы, я бы уверенно пошел знакомить свою девушку с ними и сказал им, что люблю эту красавицу. Уверен, что Анна понравилась бы и отцу, и матери… Ведь нет причин, по которой ее нельзя невзлюбить. Она умная, красивая, воспитанная, заботливая… Мечта любого мужика!
— Ох, идите вы оба в задницу! — хмуро говорит Питер, скрещивает руки на груди, медленно встает с маленького стульчика, отходит от ударно установки и подходит к маленькому окошку. — Вечно вы двое любите напоминать мне о том, что вам повезло больше.
— Извини, Питер, но в своем одиночестве виноват только ты сам, — с невинной улыбкой слабо пожимает плечами Даниэль.
— Я же сказал, что сейчас не хочу ни с кем встречаться.
— Ты говоришь так, будто у тебя есть какие-то проблемы по этой части, но боишься признаться в этом.
— Если это так, то ты можешь смело рассказать нам об этом, — спокойно добавляет Терренс. — Мы же твои друзья. Всегда поможем, если сможем что-то сделать.
— Со мной все в порядке, — хмуро отрицает Питер, продолжая смотреть в окно. — И я абсолютно здоров, если вы так хотите это знать.
— Ну тогда ты просто придурок, раз отказываешься от шанса поразвлекаться с красивой девочкой, — разводит руками Даниэль.
— О, еще какой придурок! — поддакивает Терренс. — Ведь всегда есть выбор: не понравится одна — найдешь другую. И не обязательно же сию минуту жениться или запрыгивать с ней в койку. Хотя бы просто познакомься с девчонкой, сходи с ней куда-нибудь… Поговори, узнай ее поближе…
— Если я захочу, то я обязательно найду себе девушку, — немного фальшиво улыбается Питер, бросив Терренсу и Даниэлю короткий взгляд и снова уставившись в окно. — Или в крайнем случае попрошу вас поговорить с вашими красавицами и попросить их найти кого-нибудь.
Терренс и Даниэль ничего не говорят и просто вопросительно переглядываются между собой, слабо пожав плечами. А затем они немного в сторону, пока Питер продолжает стоять у окна и начинает нервно теребить одну из своих повязок на руках.
— Ох, Питер, Питер… — обреченно вздохнув, слабо качает головой Терренс. — Не понимаю я его… Не понимаю.
— Вот и я о том же, — соглашается Даниэль. — Сколько я знаю этого парня, он всегда был равнодушен даже к тем, кто пытался подкатить к нему. Хотя порой девчоночки были очень даже ничего. И красивые, и умные, и воспитанные. Да, были, конечно, какие-то проститутки, но их было не так много.
— Да, странно все это… Все парни проводят время с девчонками, и это абсолютно нормально. Я не знаю ни одного, кто так яро отказывался бы от шанса повеселиться с красоткой. Да, я знаю тех, кто наотрез отказывается жениться и заводить детей. Но нет никого, кто отказывался бы от знакомства с девчонками. Многие запросто могут заняться сексом с кем-то, кого едва знают. Есть либо те, кто просто готов к отношениям, как Эдвард, либо такие неисправимые бабники вроде моего другана Бенджамина.
— Типа того.
В воздухе на пару секунд воцаряется пауза.
— Кстати, я что-то уже очень давно не видел Эдварда… — расставив руки в бока, отмечает Даниэль. — Чем он там занимается? Укатил на свидание со своей красоткой?
— Не знаю, я еще не говорил с ним сегодня, — слабо пожимает плечами Терренс. — Но думаю, он не упустит такой шанс.
— Ты хоть предложил бы ему побыть с нами и послушать наши песни. Может, этот парень что-нибудь нам посоветует или просто поразвлекается в нашей компании.
— Я обязательно позову его на одну из наших репетиций. Уверен, что он посоветует нам что-нибудь, что поможет нашей группе станет намного лучше. Можем даже дать ему поиграть на гитаре и спеть с нами.
— Лично я бы послушал, как он поет и играет. Ведь мы с Питом ни разу не слышали поющего Эдварда и просто верим тебе. Хотя лично мне кажется, что твой братец играет и поет ничуть не хуже тебя.
— Уж поверь мне, поет он просто превосходно. А вот игру пока что не слышал. Все хочу уговорить его сыграть что-то на гитаре, но пока нет возможности.
— Вот давай зови его нашу ближайшую репетицию, и мы узнаем, насколько талантлив этот парень.
— Обязательно сделаю это, — уверенно кивает Терренс. — Сегодня вечером мы с Ракель как раз ждем Эдварда с Наталией у себя дома. У нас будет небольшой ужин, о котором мы договорились еще вчера. Ну… Мы же вроде как родственники. Нам надо поддерживать хорошие отношения. Вот мы с Ракель и предложили этой парочке поужинать с нами.
— Давай-давай, скажи ему, чтобы присоединился к нам. — с легкой улыбкой подбадривает Даниэль. — А то сейчас нам нужно как больше мнений людей, которые разбираются в музыке и могут указать нам на недостатки и подсказать, как нам стать еще лучше.
— Несомненно.
Даниэль и Терренс обмениваются легкими улыбками, пока Питер все еще выглядит каким-то хмурым и держит руки скрещенными на груди, что-то рассматривая в окне.
— Ладно, парни, хватит уже болтать обо всяких глупостях, — немного сухо говорит Питер. — Лучше давайте передохнем немного и пожрем чего-нибудь. А потом продолжим репетировать.
— Ты прав, два часа репетиций — это очень мало, — задумчиво отвечает Терренс. — Надо поработать хотя бы еще два, чтобы можно было сказать, что все было круто.
— Вот я о том же и говорю. Так что отдыхаем полчаса-час — и снова за работу.
— Э-э-э, все нормально, чувак? — слегка хмурится Даниэль. — Чего ты стал таким хмурым, как будто мы что-то не то сказали?
— Да нет, все в порядке, — с немного фальшивой улыбкой возражает Питер. — Просто подумал кое о чем не очень приятном… В голову внезапно полезли дурацкие мысли.
— Э-э-э, слушай, Питер… — неуверенно произносит Терренс. — Если тебе не нравятся разговоры о девушках, то так и скажи. Мы все прекрасно поймем, если ты скажешь, что нам не надо делать то или иное.
— Да все нормально, мужики, не парьтесь! — Питер разворачивается лицом к Даниэлю и Терренсу и слишком уж фальшиво улыбается, будто бы немного обидевшись на слова своих собственных друзей. — Все просто замечательно! Скоро мы с вами поедем в турне с «The Loser Syndrome», надерем всем задницы и будем работать еще больше, чтобы получить еще больше, чем у нас есть.
Пока Терренс слегка хмурится, Даниэль вопросительно смотрит на Питера, будучи несколько удивлен странному поведению блондина, настроение которого слишком часто меняется: то он веселый и бодрый, то хмурый и будто бы обиженный на что-то,
