После моего согласного кивка успокоенный Владислав вернулся к прерванному занятию, а я вновь вспомнил об утраченных джинсах. «Скорее всего, – решил я, – найденные Славиком серебряные вещицы выскочили из колодца уже в конце процесса слива – когда мы размывали дно пруда у плотины втроем, а мои штаны "утекли" по тому же маршруту гораздо раньше. Значит, могли уплыть достаточно далеко от внешней стороны стены. И если не зацепились по дороге за какой-нибудь куст, то шансы отыскать их близки к нулю».
Машинально взглянув на часы, я увидел, что пора отправляться на «работу», и окликнул Владислава, чтобы попрощаться. Тот, подскочив, сходу задал мне вопрос, который, видимо, давно уже крутился у него на языке:
– Александр Григорьевич, но как вам все-таки удалось узнать о наличии серебра в этой грязи?
– Да просто вчера, друг мой, я занимался как раз сливом воды из тамошнего пруда, – ткнул я пальцем в сторону монастырской стены. – Вот вместе с грязью и илом вода и вынесла сюда часть предметов, столетиями, видимо, покоившихся на его дне. Проверь, кстати, на всякий случай и там, – указал я на противоположный склон.
– Обязательно проверю! – радостно воскликнул Владислав, воинственно вскинув миноискатель. – Дождусь только, пока там подсохнет малость…
– Тогда сегодня здесь тебе больше делать нечего, – улыбнулся я, – поскольку уже в ближайшие полчаса оттуда вновь потечет вода.
– Так может, она еще что-нибудь из пруда вынесет? – оживился юноша.
– Вряд ли. Вчера у нас напор был приличный, а сегодня грязь тонкой струйкой польется – как из подтекающего крана. Так что отправляйся-ка ты лучше в Черногрудино – больше пользы выйдет. А сюда мы с тобой еще вернемся…
Глава 18. Первые тайны пруда
При виде меня, грязного с ног до головы, привратник явно удивился, но промолчал Просто приветливо осклабился и даже отвесил поклон. Я поприветствовал его молчаливым кивком и тут же заметил сидевшего на поленнице неподалеку от ворот Толика. Судя по согбенной позе, помощник маялся банальным недосыпом.
– Привет, Анатолий, – подошел я к нему, – ты чего сегодня такой квелый?
Бригадир поднял голову:
– Привет, командир. Да не выспался просто.
– Совсем, что ли, не спал?
– Да подремал чуток, – зевнул он. – По очереди с Лехой у помпы ночную вахту несли. А уж когда рассвело, сюда вот поперся, вас встречать… Как считаете, доберемся нынче до чего-нибудь?
– Непременно, – заверил я его.
Толик вяло поднялся, и мы двинулись к рабочему месту. Когда же достигли трапезной, из-за угла ее, словно чертик из табакерки, выскочил отец Аристарх.
– Никак, уже работаете? – окинул он пристальным взглядом мои заляпанные свежей глиной брюки.
– Как видите, – не стал возражать я. – Пашем уже.
Настоятель приблизился вплотную и, обдав меня густым запахом чеснока, зашептал на ухо, по-свойски перейдя на «ты»:
– Ты уж там, братец, того, поосторожнее! И сам, лично сам за всем приглядывай! А когда обнаружишь что-нибудь, сразу посылай за мной, я подойду… – с этими словами батюшка удалился столь же стремительно, как и появился.
Меж тем голова Толика мелькала уже на фоне усыпанных ягодами вишневых кустов, и я бросился вдогонку. Выйдя к пруду почти одновременно с ним, невольно застыл: на месте вчерашней водной глади зияла огромная грязная клякса, на которой поблескивало несколько небольших антрацитово-черных луж. Сообразив, что соваться на эту «строительную» площадку с лопатами опасно, велел помощникам подкатить помпу прямо к мосту: сначала следовало разворошить мертвое дно с помощью водной струи.
Пока Толик с Алексеем возились с помпой, я поднялся на мост и осмотрел поверхность дна сверху. Довольно скоро наткнулся взглядом на три едва заметных на относительно ровной плоскости бугорка, расположение которых полностью совпадало с планом, составленным мною некогда на основе первичной магнитограммы. Здесь бугорки тоже отстояли друг от друга примерно на четыре метра, образуя как бы равносторонний треугольник. «Все логично, – подумал я. – Ведь если спустить под лед пару кубометров тех же снарядов, вряд ли они расползутся по дну. Скорее всего примут, опустившись вниз, форму своеобразной горки-пирамидки, вершина которой, даже когда снаряды затянутся илом, все равно будет выпирать вверх».
Поэтому как только бригадир завел двигатель помпы, я подхватил напорный шланг и направил водную струю прямо на один из бугорков. Слегка подсохшая за ночь грязь вскипела, точно перегретый суп, но я полосовал подозрительную выпуклость до тех пор, пока не смыл бóльшую часть ее верхушки. Отложив шланг и выключив помпу, подождал, пока сойдет взбаламученная жижа, и снова свесил голову с моста. Глазам предстала картинка, напомнившая мне в первый момент кладку гигантской гусеницы-шелкопряда. Рядом свесилась голова Толика.
– И что это, интересно? – спросил он.
– Пока не знаю, – отозвался я, – но уж точно не артиллерийские снаряды.
– Согласен, на снаряды не похоже. Уж я-то на них на срочной службе вдоволь насмотрелся. Чай, два года на артиллерийском складе оттарабанил.
– По форме напоминают баллоны, – задумчиво проговорил я. И распорядился: – Тащите сюда тот плот, который вы с Митяней смастерили. Проверю с его помощью, что это за штуковины мы тут обнаружили.
Когда плот был доставлен, мы втроем скинули его с моста так, чтобы он оказался как можно ближе к обнажившимся на дне пруда предметам. На лицах обоих помощников читалось нетерпение, смешанное с желанием лично спрыгнуть вниз и первым прикоснуться к странным цилиндрам, но я, вспомнив просьбу настоятеля, скомандовал:
– Алексей, бери ноги в руки и дуй за отцом Аристархом! Скажи, чтобы шел сюда.
Молодой человек беспрекословно умчался в сторону монастыря, а Толик бойко подскочил к хлипким перилам моста:
– Позвольте мне!
– Ну уж нет, – решительно оттеснил я его, – я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать.
Предварительно рассчитав в уме траекторию прыжка, я удачно приземлился прямо на плот, встал на колени и дотянулся до ближайшего из предметов, которые мысленно успел окрестить «бидонами». Первый бидон оказался чересчур скользким, и лишь с помощью куска арматуры, поданного по моей просьбе Толиком, мне удалось вначале поддеть, а потом и подтащить его к себе. Взяв находку в руки, рассмотрел округлое дно и суживающуюся кверху горловину с навинченной на нее плоской рифленой пластиной-пробкой. Сгоряча попробовал открутить, но когда пальцы лишь беспомощно скользнули по хорошо отполированному металлу, отложил затею до лучших времен. Передал увесистый бидончик Толику и попросил отнести его на берег.
Довольно скоро, выудив полтора десятка металлических емкостей, я ближайшее к плоту пространство расчистил, а тянуться за остальными стало опасно: можно было запросто свалиться в противную липкую трясину. Чтобы переместиться ближе к бидонам, я улегся на плот спиной и начал отталкиваться от опорного бревна ногами. В этот момент надо мной и навис, словно грозный ангел над падшим грешником, отец Аристарх.
– Сколько там еще осталось? – жадно просипел он.
– Не знаю, но думаю, что много, – развел я руками. – Я ведь пока только верхушку первой кучи раскидал. Скиньте мне, кстати, лопату, а то эти штуки слиплись все, да вдобавок тяжелые и скользкие.
– Нет, нет, нет, – отрицательно зачастил настоятель, – никакого железа! Только руками брать и как можно ласковее!
– Так у меня руки тиной уже как мылом намазаны – скользят!
– Сейчас вернусь, жди! – крикнул он и исчез из поля зрения.
Мне тем временем удалось-таки подгрести к оставшимся бидонам, и от нечего делать я с помощью все того же куска арматуры вытащил на плот еще один сосуд. Машинально перекатил с руки на руку и только теперь понял, что он чем-то наполнен. Причем явно не жидкостью, а скорее сжиженным газом. В голову тотчас вкрались, словно ночные воры, нехорошие подозрения: «А ведь Данилыч, похоже, с самого начала знал, что именно на дне его пруда покоится. Не зря же увещевал меня утром как можно осторожнее обращаться с находками. Это во что же я, интересно, влип? В какую такую авантюру втянул меня ряженый "батюшка"? И что все-таки плещется внутри этих металлических бутылок?…»
Обеспокоившись вдруг собственной безопасностью, я спешно ретировался с плота на мост, и тут в нагрудном кармане затрепыхался мобильник. Я подбежал к работавшей на холостом ходу помпе, быстро сполоснул руки и нажал кнопку соединения.
– Привет, путешественник, – пробасил в трубку Воркунов. – Ты чего…
– Миша, говори по делу, – перебил я его, – мне сейчас не до досужих разговоров!
– Хорошо, – добродушно согласился он. – Тогда слушай информацию по маузеру. Твой музейный приятель выяснил, что данный пистолет имел всего двух официальных владельцев. Последним за его получение расписался комиссар второго ранга Лукавец Геннадий Константинович. А выдан был пистолет 3 декабря 1942 года со склада Четвертого управления НКВД СССР, о чем в реестре № 43 имеется соответствующая запись. Оружие это значится как «специальное», и калибр у него не 7,62 миллиметра, как у большинства моделей подобного рода, а 9 миллиметров. Проверь на досуге.
