– Мирра! – Нет отзыва. – Мирра, у тебя дверь нараспашку!
Как будто никого в квартире нет. Наверное, подруга пошла провожать любовника до автомобиля, прощание может продлиться долго. Но не торчать же Софии на площадке в качестве сторожа! Уйти к себе, оставив все как есть, тоже нехорошо. А если Мирра подумала, что заперлась, и спит себе, не подозревая, что входная дверь открыта?
Поколебавшись, София вошла в прихожую и еще пару раз позвала Мирру. Не получив ответа, заглянула в комнату. Свет горел, в глаза бросился столик у дивана с фруктами и закусками. Однако не видно, чтоб здесь ужинали: тарелки чистые, вино не тронуто. Может, свидание не состоялось?
Захлопнулась входная дверь, вызвав у Софии чуть ли не шок. Ну, испугалась, глупая, даже вскрикнула, а чего? Вон форточка открыта, занавеска вздымается от сквозняка. София вспомнила, что и свою квартиру не заперла, надо бы домой вернуться. Но сначала она решила заглянуть во вторую комнату. Смелее подошла к двери, постучалась. Все понятно, Мирры там нет, но все же София взялась за ручку и открыла дверь. Свет в спальне был приглушен, горела только настольная лампа под абажуром, а на кровати лежала Мирра. Вот ведь беспечная – спит, как убитая, в открытой квартире! София перешагнула порог, громко сказав:
– Мирра, проснись! Ты тут разлеглась, а входная дверь…
Словно кто-то ударил ее в грудь, когда она заметила кровавое месиво. Крик просто застрял в горле, она им поперхнулась. Мирра… Это было ужасно, но она убита. Как будто некий монстр растерзал подругу, не оставив на ее теле живого места, все кругом было залито кровью: и простыня, и подушка, и волосы, и лицо…
Кто это сделал? И вдруг у Софии зашевелились волосы: минутой ранее захлопнулась входная дверь! Как в ресторане! Значит… он здесь? София в ловушке? И кричать бессмысленно – кто сюда прибежит…
Чувство самосохранения заставило на время забыть о Мирре и толкнуло захлопнуть дверь спальни, потом придвинуть к ней вплотную кресло. Но этого так мало! Софию трясло, она отступала, глядя на дверь, и ощупывала грудь в поисках телефона. А трубки нет! София в махровом халате, с полотенцем на голове – поленилась высушить волосы феном – так и пришла к Мирре на секундочку, а мобильный оставила в ванной. Оглядевшись, она собралась выпрыгнуть в окно (всего-то второй этаж!), но на глаза попался телефон, лежавший на тумбочке у изголовья убитой. Несмотря на ужас от вида крови, София кинулась к нему. Кому звонить? Номер Артема она не помнила наизусть… И все же есть выход!
– Милиция! – надрывно заговорила София, когда на другом конце подняли трубку. – Спасите, он убьет меня…
– Спокойно, – ответил женский голос. – Кто убьет?
– Маньяк. Его все ищут… Он… он в квартире. Здесь убийство… Убили мою подругу… Я закрылась… Но ненадежно. Помогите, прошу вас…
– Адрес назовите.
София выпалила адрес и попросила:
– Не бросайте трубку. Позвоните Артему Курасову из уголовного розыска, он знает обо мне. Скажите, я звонила… София… он поймет…
– К вам едет группа.
Сжимая трубку, София уставилась на дверь. Неужели так же страшно, как у Мирры, закончится ее жизнь? И ничего не будет как раз тогда, когда стало интересно жить не своей жизнью и не мужа, а той, которую она создает?
Неужели она не напишет свой роман?
«– Прошу вас, ваше сиятельство. – Ардальон поставил стул, приглашая Марго. – Троих отыскали-с из любителей театру. Я приглашу дам-с.
Она устроилась на скрипучем стуле, уперла зонтик кончиком в пол и сложила на нем руки, Суров стал рядом. Спустя минуту в сопровождении пристава вошли три мещанки, одна из них молодая, две другие того возраста, что нужно, – лет за сорок. Конечно, первую Марго отмела сразу, хотя вслух не сообщила, а поинтересовалась, в каких спектаклях им доводилось играть и где. Оказалось, все играли в одних и тех же спектаклях, которые раз в полгода устраивала жена начальника мужской гимназии. Женщины уверяли, будто спектакли пользовались успехом, их даже играли в дворянском собрании, чему способствовал градоначальник, большой любитель искусства.
– В имении Озеркино, – сказала Маро, – мы разыгрываем перед соседями любительские спектакли. Мне нужна одна из вас.
– Мы согласны-с, – поспешила заверить самая бойкая. – А чья пьеса, ваше сиятельство?
– О ней позже. Хочу попробовать вас прямо здесь же. Представьте себе купчиху, выжившую из ума, которая в тягость родным. Ночью она ходит по дому, как призрак, и пугает. Вот вы сейчас и попугаете нас с подполковником, а мы посмотрим, как у вас получится.
– А слова надо говорить? – осведомилась молодая женщина.
– Безусловно. Например… «берегись». Эдак с чувством надо произнести раза три, словно вы угрожаете родственникам. С вас и начнем.
Молодая женщина откашлялась, сцепила руки в замок и пискнула:
– Берегись. Берегись. Берегись.
– Благодарю вас, – сказала Марго и обратилась к следующей: – А теперь вы. Только прошу вас, не так скромно.
Вторая оказалась более способной. Подняв руки вверх и растопырив пальцы, завопила истошно, испугав пристава:
– Берегись! Берегись!
– Прекрасно, – наградила ее Марго бесшумными аплодисментами, так как руки ее были в перчатках, да и не слишком она усердствовала. – А теперь вы.
Третья, ростом ниже первых двух, слегка располневшая, с лукавыми ямочками на щеках, справилась с заданием более успешно.
– Как по-вашему, подполковник, чего недостает? – спросила Марго.
– Охриплости, – подсказал Суров.
– Вот-вот, – подхватила она. – Прибавьте голосу охриплости. Наша купчиха пьет водку, курит трубку, оттого голос ее потерял гибкость.
Третья повторила «берегись» с хрипотцой и смелее, чем первый раз. Марго едва не подпрыгнула на стуле – нищенка!
– Чудесно, – одобрила. – Я затрудняюсь остановить выбор, но кого б мы ни избрали, остальных прошу не огорчаться. Мы часто даем спектакли, ваша помощь понадобится. Напишите свои адреса, дабы вас легко нашли, а не отрывали Ардальона Гавриловича от дел.
Пристав положил бумагу на стол, актерки по очереди записали адреса, поклонились и ушли. Суров поспешил за ними, а Марго рассыпалась в благодарностях перед хмурым приставом.
– Я отправил денщика за нею, – встретил Марго на улице Суров, – а то как бы не обманула с адресом. Вас же я приглашаю в офицерский клуб, там и дождемся Степана.
– С удовольствием, – садясь на лошадь, сказала Марго. – Знаете, Александр Иванович, о чем я подумала? Почему убийца рискнул взять на роль нищенки эту женщину?
– Думаю, он хорошо платит ей за представления, а она даже не понимает, во что ввязалась.
– Платит? – переспросила Марго. – Хм, никакая плата не способна уберечь от предательства. Представьте: полиция догадывается, что она притворствует, следовательно, ее кто-то заставил. Она же так очевидно настраивает народ против герцогини…
– Очевидность, Маргарита Аристарховна, видна только при условии, что полиция знает о герцогине. Хотя бы о ее пристрастии ходить в черном. А мне кажется, пристав не догадывается, на кого указывает нищенка.
– В нем самомнения больше, нежели массы тела. Полагаете, он слушает блаженных? Что вы! До них пристав не опустится. Когда б слышал ту нищенку, узнал бы ее сегодня в Евлампии. Но вы меня сбили.
– Мы говорили о договоре Евлампии с убийцей.
– Ах да. Так вот, коль убийца всего лишь платит ей, то не может рассчитывать на молчание. Чем-то он оправдывает риск. Вы мужчина, поставьте себя на его место и подумайте, на что бы вы уповали?
– Мне затруднительно представить себя убийцей, но я попробую.
Но попробовать ему сразу не удалось – возле офицерского клуба они встретили полковника Игумцева. Глаза бравого вояки загорелись, он засыпал Марго комплиментами, к которым она не осталась равнодушной и щедро награждала его ответными любезностями. Суров диву давался ее умению обольщать, притом не подозревал, что в ней есть задатки кокетки. Поскольку Марго и полковник быстро нашли общий язык, то и отправились в буфет, она держала Игумцева под руку. Сев за стол, полковник гаркнул во все горло:
– Половой! Живо!
– Чего изволите-с? – подлетел официант.
– Ты что, не видишь, кто осветил своим сиянием сей буфет? Ее сиятельство графиня Ростовцева! – осерчал полковник. – Шампанское неси. Постой! Признавайся, каналья, шампанское откуда? Небось местный винокур изобрел?
– Как можно-с! – обиделся тот. – Привезено из Хранции.
– Ну, гляди: коль соврал, выпьешь десять бутылок. Подряд. Пшел вон…
Официант убежал, Марго слегка пожурила Игумцева:
– Не слишком ли вы строги, полковник?
– А без строгости с ними нельзя, – маслено заулыбался тот. – Ах, Маргарита Аристарховна, знали б вы, что это за город… Здесь два маршрута: общедоступный парк и офицерский клуб. Днем офицерский клуб, вечером парк, потом опять клуб. Да здесь мухи дохнут от скуки! А люди ленивы и пасмурны, вон как Суров. Друг Суров, отчего ты сегодня как ненастная погода?
