Сан Саныч не верил в сообразительность Вероники. И все же год за годом подстегивал ее любопытство, посылая ей письма. Он ждал, когда она потеряет терпение и отважится взглянуть правде в лицо. Впрочем, «ждал» — это метафора. Тубис не следил за сестрой, оставаясь не в курсе ее телодвижений. Он всего лишь фантазировал о том, как поступит Вероника, сложив два и два и осознав очевидное. Попытается разыскать брата? Заявит на него в полицию? Скорее, второе. Десять лет — достаточный срок для генезиса. Возможно, сестра повзрослела и преисполнилась надежд отдать ненормального брата в руки правосудия. Она очень удивится, когда узнает, что ее брат давно уже мертв. Блестяще сыгранная партия. Шах и мат.
Венечку Волкова считали необщительным ребенком. Он не играл с ровесниками, не интересовался доступными для детворы развлечениями. Родителей немного беспокоила замкнутость сына, однако в глубине души они лелеяли мысль об избранности и уникальности своего ребенка. Он умел вести себя в обществе, был вежлив со взрослыми и не по годам сообразителен. Когда сын начал заниматься в шахматной секции, мать почти не сомневалась: его ждут грандиозные успехи, и всем рассказывала, что в семье подрастает будущий гроссмейстер.
Венечка действительно быстро освоил шахматы. Несмотря на свою очевидную одаренность, нос не задирал, хотя и держался особняком. И никто бы не подумал, что Венечка Волков способен на крепкую настоящую дружбу, если бы однажды в шахматную секцию не пришел новый мальчик — Сашка Тубис.
Они сблизились мгновенно. После первой же тренировки, сыграв друг с другом несколько партий, мальчишки ушли домой вместе. Впервые Венечка кем-то всерьез заинтересовался.
Сашка был на полгода старше и на полголовы выше. Играли они на равных, Веня предпочитал более осторожную манеру, а его товарищ любил агрессивный, рискованный стиль. Он мог пожертвовать несколько фигур, чтобы самым неожиданным образом отыграться. Эта способность выкручиваться из отчаянного положения восхищала Веню. Он старательно расставлял ловушки, противник попадался, и, казалось, итог шахматной партии предрешен, когда Сашка вдруг делал провокационный, почти нелепый ход и поворачивал ситуацию на сто восемьдесят градусов.
Они играли восторженно и самозабвенно, наслаждаясь процессом, изучая и удивляя друг друга. Они намного превосходили своих ровесников в мастерстве. Но мальчишек объединяли не только шахматы. Вне игры им было друг с другом не менее интересно.
Сашка жил с бабушкой. Ни родителей, ни других родственников у пацана не было. Сам он не вдавался в подробности и причины своего семейного неблагополучия, а Веня и не спрашивал, не желая смущать новоиспеченного друга. Единственное, что Сашка посчитал нужным уточнить, — родители его погибли много лет назад, когда он был еще совсем маленьким. Как погибли и где — об этом умолчал.
Бабушка Сашки имела характер боевой, но преимущественно на словах. В дела внука не вмешивалась, на путь истинный не наставляла, к домашней работе не привлекала — хотя и угрожала это сделать многократно.
Обычно после занятий пацаны прямиком отправлялись к Сашке — благо жил он рядом со школой, в десяти минутах ходьбы. Хватали со стола батон, переламывали его пополам и, жадно вгрызаясь в хлебную мякоть, убегали в комнату. Бабушка злилась и ворчала: мол, вечно нажрутся хлеба, потом от нормального обеда нос воротят. Обещала, что в следующий раз насильно усадит их за стол и вольет в глотки по две порции борща. Мальчишки на страшные бабушкины посылы не реагировали, знали, что на крайние меры она не способна.
Иногда, напустив на себя суровость, бабушка входила в комнату, намереваясь привлечь ребят к общественному труду. Но видя, как увлеченно мальчишки играют с солдатиками, разыгрывая эпические сражения, так и застывала в дверях.
Играли по очереди — то за русских, то за немцев. Сашка брал пленных, а Веня не великодушничал, врагов расстреливал на месте. Наблюдая, с какой холодной сосредоточенностью дружок внука палит из воображаемого пулемета, бабушка не сдерживалась и охала:
— Убивец ты, Венька. Всамделишный убивец! Что из тебя только вырастет! — Пожилая женщина сокрушенно качала головой и уходила на кухню, бормоча под нос. Ничего против Венечки она не имела. Мальчик он был неглупый, учился хорошо, за ним и раздолбай Сашка подтянулся, даже стал уроки делать. А раньше, бывало, не заставишь учебник открыть — за шахматами все время просиживал, о школьных предметах и не думал. Что ни говори, толк от дружбы есть.
Пацаны хоть и были еще малышня малышней, а смекнули быстро: такое совпадение душ и умов меж людьми встречается нечасто. Оба понимали свое везение, оба держались за нежданную дружбу. И хотя характеры у мальчишек отличались, серьезных споров никогда не возникало. Сашка был пошумнее и порезвее, Венечка потише и повдумчивей. Первый обычно сыпал идеями и предлагал различные игры, второй отбирал лучшие и совершенствовал правила. Сашка развивал отношения и вносил в них свежее дыхание, а Венечка сохранял и уравновешивал. Каждый понимал и принимал свою роль и никогда не тянул одеяло на себя, интуитивно чувствуя, что только так возможен удивительно редкий и драгоценный баланс.
Несмотря на различие характеров, мальчишки все же во многом походили друг на друга. Оба не любили выпячиваться и попадать в центр внимания, оба имели довольно узкий круг интересов и находились на своей собственной, непонятной для остальных волне. Даже внешне они имели некоторое сходство: оба крепенькие, темно-русые, с крупными чертами лица, близорукие. Разве что Сашка носил очки в дешевой толстой пластмассовой оправе, а Венечка ходил франтом — мама лично подобрала ему стильную тонкую оправу.
Про своего закадычного товарища Венечка Волков ни родителям, ни сестре не рассказывал — те сразу бы полезли с расспросами, в гости бы стали звать. К чему такая суета? Куда спокойнее существовать обособленно, не посвящая остальных в подробности своей жизни. Так они дружили, тихо и мирно, никого не впуская в свой круг.
После окончания школы видеться стали реже — учеба в институте, потом работа. Кроме того, появилась у Сашки одна нехорошая слабость — выпивать начал. Сперва оправдывался тем, что после смерти бабушки остался совсем один, потом божился, что бросит пить в любой момент без проблем. Вениамин с недоверием слушал пьяные излияния приятеля, но насильственных спасательных операций не инициировал. Сашка был человеком взрослым и самодостаточным, имел право идти по собственному пути. Жаль, конечно, что алкоголь мешал нормальному общению, даже в шахматы Тубис стал частенько проигрывать — а ведь раньше Волкову приходилось изрядно потеть, чтобы идти с ним вровень. Но тут уж ничего не поделаешь. Кто-то однажды останавливается, а кто-то развивается дальше.
С годами пристрастие к спиртному усугубилось. Толковой работы Сашка не имел и, чтобы выгадать денег на выпивку, разменял большую бабушкину квартиру на скромную однушку. Разменял неудачно. Предполагалась солидная доплата — этих денег хватило бы надолго. Но риелторы-проходимцы так провернули сделку, что Тубису достались сущие крохи. Вениамин узнал об этой несправедливости слишком поздно — аферистов давно и след простыл.
Пару раз в месяц Волков проведывал товарища. Иногда Сашка встречал его абсолютно трезвым, и Вениамин с радостью узнавал прежнего друга — бойкого, остроумного. Они садились за шахматную доску, и Тубис выигрывал партию за партией, проникшись внезапным озарением. Впрочем, длилось это благословение недолго. Тем же вечером Тубис напивался, обмывая победу, и не просыхал неделями.
Однажды поздней дождливой осенью Волков приехал к товарищу. Они не виделись уже месяца полтора, а то и два — после расставания с Тамарой Вениамин решил покинуть родной городок и обосновался в райцентре в пяти часах езды на электричке. На звонок в квартиру Тубис не отреагировал, поэтому Волков открыл своим ключом — товарищ сам дал ему запасной.
В помещении было темно и пыльно. Вениамин прошел в комнату, но ничего не увидел. Занавески намертво закрывали окно и казались продолжением стены. Волков нащупал включатель и зажег лампу. На продавленном диване в дальнему углу комнаты лежал Сашка. На полу валялось несколько пустых бутылок, стеклянная кружка была наполовину заполнена окурками. Вениамин двинулся вперед, намереваясь растолкать товарища и привести его в чувство. Приблизившись к дивану, Волков остановился. Несколько минут он стоял, разглядывая неподвижную фигуру Тубиса, а затем осторожно коснулся его плеча, подтверждая внезапные подозрения.
Сашка был мертв.
Вениамин отдернул занавески, впуская в помещение тусклый пасмурный день. Опустился на подлокотник дивана и долго сидел, оцепенело глядя в одну точку. Резко поднялся, подошел к комоду и стал выдвигать ящик за ящиком в поисках документов. Спустя полчаса позвонил в «Скорую». Прежде чем впустить врачей в квартиру, снял с Тубиса старомодные квадратные очки и надел на него свои — аккуратные, с прямоугольными линзами.
