него из окна. Конечно, я бы развернулась в саду побольше, но у меня денег не хватит. Да и времени тоже.
Теперь, еле-еле отмыв руки и прихрамывая (прошлой ночью кто-то в клубе отдавил-таки мне ступню), я выволокла раскладное кресло под тень давно отцветшей мимозы и повалилась на него с кроссвордом и парой яблок. Кроссворды мне присылают родители, и я с их помощью освежаю русский язык. Слова на научные темы пока идут хорошо, а литература и кино — уже с натугой. Имена незнакомых звезд и телеведущих российских каналов я даже не пытаюсь угадать, так как спутниковое телевидение мне пока не по карману. Да и из старых артистов я уже мало кого помню. Только лица их кажутся немного знакомыми. Совсем другой мир для меня теперь — Россия. Многие спрашивают, не скучаю ли я. Скучаю. Но то, по чему я скучаю, уже не существует. Я не имею в виду политическую или экономическую систему. Я скучаю по людям, которые изменились, по городу, который стал другим, по рутине, которой больше нет, по ценностям, которые переоценились, по атмосфере, которой, возможно, и не было, а мне теперь кажется, что была. Может быть, они еще существуют, но я не хочу ничего этого проверять и портить. Пусть мои воспоминания не изменяются, и делать мне там больше нечего.
А пока я даже не думала об этом. Пора прервать труды садовые. На прошлой неделе я увлеклась так, что устала как шахтер, перегрелась на солнце и закончила страшной головной болью. Поэтому на сегодня хватит. Я устроилась поудобнее. Из гамака уже слышался храп. Это удобное место заняли кот с Катюшкой. Наушники от айпода свисли до самой земли. Под журчание воды, попискивание птиц и под постукивание бамбуковых палочек на висюльке (подарок Ланы, сувенир из Португалии) я не смогла разгадать и половины. Забытые слова русского языка перестали всплывать в памяти, и я задремала. В соседнем лесу шумел ветерок. Было тепло и томно. Счастье можно сотворить своими руками. Особенно если помнить, как мало нам на самом деле надо для счастья. Si Hortum In Bibliotheca Habes Deerit Nihil… Мне надо покоя, совсем чуть-чуть…
Телефон, конечно, зазвонил. Как же ему не зазвонить? Едрена мать! Если это Стив, обругаю по-черному. Если это кто-то из Катькиных приятелей, то больше они сюда никогда не позвонят. Ручаюсь. А если это Фил, то одним богмэном на свете станет больше.
— Алло!
— Привет.
Это был Том, но для него я еще не придумала кары, поэтому только поперхнулась застрявшим в горле снарядом.
— Не помешал?
— Ну что ты? Конечно нет.
— Есть время?
— Сейчас?
— К трем получится?
— Куда приехать?
— В Маргейт. В участок.
— Это же в Кенте! Не в Эссексе!
— Мы тут кое-кого арестовали.
— Да ну! Кого?
— Приедешь, увидишь.
Сон из меня вытопило волной адреналина. Неужели Свиридова арестовали? Нет. Не может быть. Мы всего несколько дней назад с Урмасом говорили. Фил вчера хвастался, что всю неделю угробил на проверку бродстерских адресных данных. Он лично прозванивал всех зарегистрированных в местном муниципалитете владельцев сдаваемых домов и квартир. Он вычислил всех квартиросъемщиков городка, кто был известен как приезжий из Восточной Европы, не рассчитывая на их подлинные имена. Оказалось, не так уж и много. Всего около сотни. Городок не самый популярный, хоть и на морском берегу. Рамсгейт рядом куда интереснее. По общему коллективному предположению, что Свиридов не семейный тип, Фил откинул для начала все пары с детьми и сократил этот список до тридцати двух. А сегодня утром, как я поняла, по этим адресам поехали четверо эссекских полицейских вместе с одним кентовским полисменом, а сам Филипп залег отсыпаться. Его друзья собирались стучаться в двери и спрашивать: во-первых, откуда дровишки? Во-вторых, (если приезжие из бывшего Союза) спросить у них, не знают ли они некую Ларису. Метод так и называется — «от двери к двери». Одеты полицейские были в штатское, чтобы никого не тревожить. Причем поехала в этой компании одна очень умная тетка, чье имя я, как ни странно, запомнила. Сандра Даррелл. С чего бы это?
Я посмотрела на часы. Полпервого. Путь не близкий. Нет времени даже принять душ и что-нибудь приготовить ребенку на обед и на ужин. Катя так и дрыхла в саду. Над головой у нее непонятно зачем порхала бело-оранжевая бабочка. Тень от зонтика медленно сползала с босой ноги, как одеяло. Сэмэн теперь молча сидел под забором и слушал, как по другую сторону сопит соседский пес, тыкаясь носом в щель. Как не хочется отсюда уезжать! Какая идиллия! Завтра опять занепогодит, и в саду не поваляешься. Я еще минуту постояла у беседки, втянула носом какой-то неземной запах свесившегося к самому лицу цветка и пошла в дом. Через два часа я подъезжала к полиции Маргейта.
Том пил кофе и, как только я вошла, предложил и мне.
— Прежде всего вот, — сказал он и протянул мне мобильный телефон. Я заметила, что возле него на столе лежало два мобильника, — просмотри телефонный справочник.
Я нажала на кнопку меню, нашла список номеров и начала открывать их один за другим. Все имена были внесены кириллицей в алфавитном порядке. Они были русскими и не русскими, а также английскими. Мне попались имена Сью, Билли и Седрик. Я взяла подложенный мне под руку карандаш и листок бумаги. Имена я стала записывать английскими буквами и столбиком: Андрей, Артурас, Брудас, Бутылка, Бухалыч, Вика, Виландас, Витек, Грихась, Дариус, Дядя Степа, Ингрида, Ирка, Леха, Лох, Мариус, Михал, Римма, Рихардас, Саша, Светка, Сергей, Серик, Урмантас, Шиська. Закончив, я повернула листок Тому.
— Скрипа здесь нет.
— Значит, любое из мужских имен им может быть. Это отремонтированный телефон Урмаса.
— Я так и подумала.
— Зачеркни все женские имена.
— Здесь есть клички, которые могут быть и мужскими, и женскими.
— У Свиридова кличка — Скрип. Так что ты их тоже вычеркни. Вернемся потом, если зайдем в тупик.
— Хорошо.
— А теперь зачеркни все имена, которые никак не могут быть русскими и украинскими.
А он не дурак. Список все равно был длинный: Андрей, Витек, Грихась, Дядя Степа, Леха, Михал, Саша, Сергей. Я подумала и заключила в скобки имена Грихась, Дядя Степа и Михал.
— Эти имена не похожи на настоящие, — объяснила я, — хотя могут быть. И Саша может быть женщиной.
— Пять лучше, чем восемь, — сказал Том и передал мне второй телефон, — а теперь вот этот.
— А этот чей?
— Потом скажу.
Этот тоже был «русскоязычным». Некоторые имена и номера совпадали
