нежелания с кем-либо общаться, как в тот момент.
— Конечно нет, — кивнул я, пытаясь изобразить дружелюбие. — Думаю, это просто к лучшему… что ваши родственники уезжают.
— Мы на репетицию. Почему бы тебе не остаться дома? К пяти я вернусь.
— Как думаешь, никто не будет возражать, если я тоже пойду с вами? Хочется хоть немножко посидеть и посмотреть, что собой представляет новый балет, — голос Магды звучал тоскливо. — Остальные вещи я могу перенести потом.
— Неплохая мысль, — согласилась Джейн, и мне показалось, что предложение обрадовало ее больше, чем следовало бы. Поэтому я подхватил чемодан, откланялся, взял такси и отправился в свою квартиру на Девятой улице. Потом, навестив мисс Флин в моем собственном офисе, поехал в студию.
Большой балет Санкт-Петербурга снимал в Вест-сайде верхний этаж ужасного старого здания, которое давным-давно следовало бы снести. Однако само помещение было прекрасно отделано во вполне современном стиле, и там у них разместились четыре танцкласса и большой зал для репетиций. Это избавляло мистера Уошберна от дополнительных затрат.
Еще там была шикарно обставленная приемная, где нередко посиживали затянутые в трико танцовщики, дожидаясь своего выхода. Длинный холл украшали портреты актеров; в дальнем его конце за письменным столом во всем своем великолепии восседала мадам Алуан, когда-то служившая в Гранд-опера. Она принимала посетителей и отвечала на телефонные звонки.
Я поздоровался с мадам Алуан, величаво мне кивнувшей, потом заглянул в ближайшую классную комнату. Там множество печальных худеньких малышей выполняли какие-то нудные упражнения под руководством скучающей располневшей балерины, имя которой гремело до тех пор, пока не отказала щитовидка. Ряд мрачных мамаш, серых и невзрачных, взглянули на меня, тогда как фортепиано продолжало отбивать «раз-два-три, раз-два-три»…
Я закрыл дверь.
В двух следующих классах происходили вещи поинтереснее: симпатичные белокурые девушки в черных трико разучивали сложные вариации в компании мускулистых юношей. Несколько возбужденный, — вернее, я хотел быть возбужденным, так как был зол на Джейн за вынужденное воздержание, — я открыл дверь в четвертый класс, который оказался пустым. Это была большая квадратная комната, точно как все остальные, с зеркалами по одной стене, длинным поручнем на уровне пояса, возле которого выполнялись упражнения, и высокими окнами, доходившими почти до пола. В углу была дверь в репетиционный зал — укромный вход, которым часто пользовались ведущие актеры труппы, когда хотели быстро удалиться, минуя поджидавших у главного выхода надоевших поклонников.
Заглянув в зал, я обнаружил Джеда Уилбура, который как безумный гонял Джейн и большую часть труппы.
На репетиции царило смятение. Там была большая часть кордебалета и солисты; лица их давно покрылись потом, но фортепиано вновь и вновь повторяло музыкальную фразу из Пуленка, а Уилбур то и дело срывался на крик. Его тонкие светлые волосы растрепались, лицо раскраснелось.
— Слушайте музыку! Слушайте музыку… Это совсем не трудно. Слушайте… вот ваш фрагмент. Поднимайте девушек на второй такт, начинайте и заканчивайте на четвертый. Да-да-дум-да-да… Слышите? Да-да… поднимайте… да-да… поднимайте! А теперь попробуйте еще раз.
Я присел на длинную скамейку возле двери и стал смотреть, как страдает кордебалет. Все выглядели до смерти усталыми и измученными жарой. И я еще раз порадовался, что не состою в труппе.
Джейн, исполнявшая сольную партию перед рядами кордебалета, казалась расстроенной и чем-то обеспокоенной. Луи, который в этом эпизоде не участвовал, легкой походкой подошел ко мне со своей обычной усмешкой.
— Привет, малыш… давно не виделись.
Он сел рядом и крепко прижался ко мне коленом. Я отодвинулся.
— Не хочешь вечерком прогуляться со мной в Гарлем? Я знаю там парочку интересных местечек… думаю, тебе понравится, приятель.
— С меня хватает и того, что я сам вижу, приятель, — сказал я, невольно принимая его манеру разговора.
— А зря. Мы бы неплохо провели там время. Мы с тобой…
— Я представляю приятное времяпрепровождение иначе.
— Что ты за парень? Все вы, американцы… — он сделал неприличный жест.
Я нервно оглянулся, но на нас никто не смотрел. Музыка заглушала наши голоса, а Уилбур не давал танцорам разогнуться.
— Тогда я не американец, — хмыкнул я.
— Может быть, ты еще просто сосунок? Может быть, я слишком стар для тебя?
— Луи, вы просто идеал… Богом клянусь, это правда. Но с моей стороны слишком эгоистично посягать на вас, когда вся труппа в вас нуждается гораздо больше. Я просто не в состоянии по-настоящему вас оценить…
— Я очень быстро научу тебя.
Я опять отодвинулся, так как мускулистая нога снова прижалась к моей. Тут Уилбур заметил своего возлюбленного и с встревоженным лицом закричал:
— Луи, ваш выход!
Наш герой тут же вскочил и присоединился к Уилбуру и Джейн, стоявшим в центре зала.
— Адажио! — крикнул Уилбур пианисту, танцовщики и балерины расслабились и в самых живописных позах оперлись на перекладину, тихо переговариваясь между собой, пока Луи и Джейн исполняли па-де-де.
Я встал и размял ноги. В зал вошла Магда и вымученно мне улыбнулась.
— Как идут дела? — спросила она.
— Черт меня подери, если я могу это сказать. С того места, где я сижу, все выглядит сплошным бедламом.
— Ничего, в конце концов все образуется, — рассеянно заметила она, присаживаясь рядом. — А как смотрится Джейн?
— Она кажется чем-то обеспокоенной, — равнодушно бросил я, все еще сердитый на мисс Гарден.
— Это такая ответственность — танцевать в балете, поставленном специально на тебя.
— И на кое-кого еще.
Игланова с Алешей вошли в зал, как королевская чета, решившая увидеть в деле своих наследников. Они величественно кивнули Уилбуру и труппе, а потом присели на скамейку, очень прямо держа спины. Я присоединился к ним.
Пока Игланова с Магдой наблюдали, как работает Уилбур, мы с Алешей немного поболтали.
— Такая неприятность, — вздохнул Алеша. — Никто не может сказать, чем все кончится. Хотя боюсь, ничего хорошего ждать не приходится…
— Почему?
— В среду он должен ехать в Вашингтон, — Алеша даже не трудился скрыть свое удовольствие.
— На допрос?
— Совершенно верно… Абсолютно закрытое слушание, но мне сообщили… А теперь это и вовсе не секрет! — Алеша рассмеялся.
— Уилбур уже знает?
— Уверен, что знает. Так что я надеюсь, балет скоро будет готов… На тот случай, если он задержится в Вашингтоне на несколько дней.
«Или лет…» — я буквально услышал, как наш режиссер сказал это про себя. И понял, что старина Алеша опасался, что его отправят в отставку и заменят одним из ярких молодых дарований, вроде Джеда Уилбура.
— Похоже, ветераны не оставят нас в покое, — заметил я.
— Прекрасно! — вздохнула Игланова, когда Джейн исполнила несколько блестящих пируэтов.
— Лет через десять она будет готова занять ваше место, — галантно польстил Алеша.
— Ах, милый друг! —
