Слишком много времени его картонная коробка служила ему верой и правдой. Слишком много мусорных баков он обчистил, считая их своей собственностью. Слишком много времени он добивался авторитета среди бездомных и бомжей. И слишком много звонких монет он получал от прохожих.
Он никогда не просил эти монеты. Да, его пластиковая тарелочка просто кричала о подаянии. Абсолютно все в Бродяге кричало о подаянии. А сам он был слишком занят, чтобы просить о паре лишних монеток. Он предпочитал рассматривать местные пейзажи, прохожих людей и изредка чистое голубое небо. Но монетки сыпались на пластиковую тарелку все снова и снова и, раз людям было от этого легче, кто он такой чтобы им мешать?
4
В один момент что-то в очередной раз упало на пластиковую тарелку бездомного. Оно упало весьма непривычно для слуха: без звона и какого-либо позвякивания. Опустив свой взгляд вниз, он разглядел на пластиковой тарелке лежащий конверт. Снова подняв голову, Бродяга принялся искать того, кто оставил, теперь уже принадлежащий Ему запечатанный конверт, с неким содержимым внутри, которое отныне так же принадлежало только Ему. И только одному ему. Но никого поблизости Бродяга не обнаружил.
Вскрывая содержимое конверта, он принялся изучать, как оказалось, письмо, таившееся внутри. С каждой новой строчкой выражение лица Бродяги менялось.
И тут он услышал звон.
Что-то очень маленькое и сияющее с характерным звуком упало в пластиковую тарелочку. Приглядевшись получше, Бродяга разглядел в этом пару звонких монеток и… наручную серебряную цепочку.
В горле Бродяги пересохло.
– Ой, извините, – раздался девичий голос над ним, – Видимо цепочка слетела с руки и угодила прямо к вам. Еще раз простите. Я только…
Бродяга не видел, как выглядит эта девушка. Он бы не описал ни ее внешность, ни ее характерные приметы, ни даже одежду, что была надета не ней в тот момент. Все что видел Бродяга, так это то, как чужая рука медленно тянется к серебряной наручной цепочке.
К его цепочке.
А в следующий момент раздался женский крик. Девушка кричала, как будто перед ее глазами весь мир обратился в огонь, а все люди превратились в обезображенные ходячие трупы. Она кричала прерывисто и очень громко, параллельно шатаясь из стороны в сторону, подальше от нищего. Шатаясь и хватаясь за свою руку. За свою окровавленную левую руку, на которой теперь не хватало среднего и безымянного пальцев.
Всю девичью ладонь украшал ряд отпечатков зубов.
– Господи! Боже мой! БОЖЕ МОЙ!!!
Девушка в ужасе смотрела на оторванные пальцы и сочившуюся до локтя кровь, параллельно переключаясь на Бродягу. Рука тряслась, как трясутся руки пропитого алкоголика. Девушка пыталась вглядываться в прохожих, ища поддержки. Она жадно глотала воздух и тяжело дышала, поскуливая на манер побитой собаки. В конечном итоге девушке стало не хватать воздуха, в глазах потемнело и теряя сознание, она просто упала у дороги, привалившись к фонарному столбу. Из кармана повалилась оставшаяся мелочь из монеток.
А бездомный зачарованно смотрел на серебряную цепочку. На его губах оставались капли крови, во рту прятались еще не пережеванные пальцы. Бродягу это совсем не волновало. Потому как все, что упало в пластиковую тарелочку отныне принадлежало ему.
И только ему.
Глава 9: Узы
Четверг. 24 ноября 2016 года. Утро
1
«Может быть Костя просто ревнует?»
Слова, сказанные Ольгой этим утром, неожиданно отозвались в голове Михаила громким и продолжительным эхом. Мужчина уже успел покинуть пределы загородной зоны и въехав на территорию каменных джунглей, рассекал по широким асфальтированным дорогам города. Приближаясь к обозначенному адресу все ближе, он попытался переварить весь разговор с Ольгой, как можно тщательнее и прийти к какому-то конкретному мнению на этот счет.
«Все же, должно быть, ее предположения не беспочвенны, – подумал мужчина и мысль эта совсем не внушала ничего оптимистического.»
Может ли Костя ревновать своего отца к другим женщинам? Пожалуй, что может. Возможно в глубине души подросток расценивал даже простой флирт со стороны отца, как самое настоящее предательство. Полноценной семьи в доме Громовых больше не было, однако ее призрак навсегда поселился в этих стенах. Он жил в виде совместных фото на комоде, в старых вещах, что хранились на чердаке и, конечно же, оставался в памяти отца и сына. Это были самые лучшие воспоминания в жизни двух мужчин, которые теперь были предоставлены лишь сами себе. Воспоминания о том, что когда-то в их общем загородном доме был слышен и женский смех.
Смех, который навсегда умолк в здешних стенах.
2
Анна умерла чуть больше трех лет назад, осенним днем две тысячи тринадцатого года, и не было ни единого дня, чтобы Михаил не вспоминал о своей супруге. Ее образ до сих пор сохранился в голосе совести, что преследовал мужчину все эти годы одиночества и боли. Смерть Анны произошла за год до того, как Костя стал инвалидом и сейчас, глядя на своего сына, мужчина поражался тому, как этот подросток смог вынести и потерю родной матери, и потерю контроля над собственным телом в столь короткий период времени.
Пережить и не сойти при этом с ума.
«И ведь все эти потрясения свалились на него за один короткий год – слышал порой Михаил из уст соседей, когда те думали, что их никто не слышит – Бедняга. Мальчик остался совсем один. Миша, конечно, хороший мужчина и прекрасный отец, но… материнскую любовь ведь ничем не заменишь. Боже, а ведь они только-только смерились с тем, что их дочь…»
И прочее в этом же духе.
Михаил любил Анну. Он полюбил ее восемнадцатилетней студенткой колледжа, когда она носила свою девичью фамилию. Это было знойное лето тысяча девятьсот девяносто шестого. Михаилу на тот момент было двадцать два года и все, о чем мог думать юный студент, помимо травки, алкоголя и девочек, умещалось в десятки страниц конспектов и лекций. Анна же предпочитала жить по
