- Да, вот змееныш! - прошипела Элинор, гневно кривясь. - В тюрьме ему место, мерзавцу такому! Я сказала Фрэнку, что ему следует подать в суд, и... Впрочем, не булу вас утомлять, вам это неинтересно.
Она вымученно улыбнулась и пригласила меня следовать за ней.
Проходя мимо гостиной, я почувствовал, как растет во мне уважение к обитателям этой квартиры. Просторная, футов тридцати в длину, гостиная так и напрашивалась на глянцевую обложку журнала "Образцовый дом". Не стану останавливаться на подробном описании, но скажу лишь, что обстановка напомнила мне роскошные парижские хоромы одного из давних приятелей Лили Роуэн, в которых мы с ней побывали несколько лет назад.
Проведя меня по коридору, увешанному фотографиями писателей, Элинор Отт жестом указала на распахнутую дверь обшитого деревом кабинета. Войдя, я тут же увидел Франклина Отта; облаченный в рубашку с расстегнутым воротничком и желтый кардиган, он сидел за изящным ореховым столом, просматривая какую-то рукопись. Как и в его офисе, стол был завален бумагами.
- О... Гудвин, входите, входите. Извините за мою наружность, пробормотал он, легонько прикасаясь к повязке, закрывавшей левую часть лица. - Позавчера вот слегка пострадал. Вы, видимо, уже знаете про эту историю?
Да, потому я и здесь, - сказал я, усаживаясь напротив. - Я хотел бы услышать от вас, как это все приключилось.
Отт пригнулся вперед, воинственно выставив подбородок.
- Только не делайте из мухи слона, - предупредил он, погрозив мне пальцем. - То, что произошло между мной и Кейтом Биллингсом, к смерти Чарльза Чайлдресса не имеет ни малейшего отношения. Понятно?
Голос его угрожающе зазвенел.
- Хорошо, но я буду признателен, если вы удовлетворите мое любопытство.
- Понимаю, вы от своего не отступитесь, - вздохнул Отт. - Что ж, будь по-вашему. Не могу сказать, что мне приятно об этом вспоминать, но, раз вы настаиваете, расскажу обо всем без утайки. - Отодвинув рукопись, он оперся обоими локтями на стол.
- Мы с женой сидели в баре ресторана "Каули" на Пятьдесят четвертой улице - возможно, вы его знаете. Изумительные свиные ребрышки, рыба, но особенно - "кокиль Сен-Жак". Гребешки, иначе говоря. Это чуть ли не единственный ресторан, куда мы ходим с моей супругой. Так вот, сидим мы в баре, ждем, пока освободится столик, как вдруг в бар, пошатываясь, вваливается Кейт Биллингс. Едва на ногах держится. Должен сразу сказать особой любви мы с ним друг к другу не питаем. Не скажу, что именно я приложил руку к тому, чтобы Винсон уволил Биллингса, но и возражать, узнав об этом, я не стал. Биллингс же до сих пор убежден, что его увольнение результат моих интриг. Он упрям, заносчив, а как редактор себя сильно переоценивает. Вдобавок он жуткий наглец. Всякий раз, когда бы мы с ним не встретились, - а это. по счастью, бывает не слишком часто, - он пытается меня поддеть. Ну вот, а на это раз я решил его опередить.
- И у вас это вышло?
Отт болезненно поморщился, словно отгоняя от себя неприятные воспоминания.
- Да. Понимаете, я уже довольно прилично выпил. Хотя и не нализался, как этот чертов Биллингс. Словом, я боронил какую-то фразочку насчет того, что, мол, у него совесть нечиста, раз он так надрался. Ну и проехался еще, что он переживает по поводу своего позорного изгнания из "Монарха". Глупо, конечно, я понимаю. Ну вот, Биллингс тут же подлетел к нам и принялся поливать меня бранью. Обозвал меня в частности лизоблюдом и "задрипанным агентишкой задрипанных авторов" - это в промежутке между непечатными выражениями, разумеется.
Я сказал, что подобные выражения свидетельствуют о его скудоумии, и лишний раз доказывают его полную профессиональную непригодность. Тогда он выкрикнул: "Вставай, вонючка!".
- И вы встали?
- Да. Нельзя же было допустить, чтобы меня так унижали перед моей женой! - гневно добавил Отт. - Однако, не успел я встать, как он меня ударил, и я очутился на полу. Помню только, как Элинор кричала. Не самый приятный эпизод в моей биографии.
- Согласен, - кивнул я. - Хотя мне показалось, что вы здорово рисковали, провоцируя Биллингса.
- Mea culрa[16], - вздохнул Отт. - Что было, то было. Говорю же вам перебрал я в тот вечер. И все равно - до сих пор не перестаю удивляться, что так вышло.
- А как вы можете истолковать его действия?
Отт легонько прикоснулся к забинтованной щеке и неожиданно хихикнул.
- Вы хотите услышать от меня, что фингал под глазом доказывает виновность Биллингса в смерти Чарльза? Нет, это я не скажу, как бы не омерзителен мне был этот тип. Мерзавец - да, но он не убийца.
- Это правда, что вы отказались выдвинуть против него обвинение?
- Да, - кивнул Отт, небрежно отмахиваясь. - Элинор на этом настаивала, но я не считаю, что понес слишком уж существенный урон. К тому же моя вина в случившемся ничуть не меньше его.
- Вы очень великодушны, - прокомментировал я.
- Вот уж нет! - усмехнулся Отт. - Тем более, что для меня история закончилась вполне счастливо. Ведь Кейт Биллингс, как и я, был завсегдатаем "Каули", едва ли не каждый день туда захаживал. Ресторан был его вторым домом. Так вот, я ещё валялся на полу, когда Пьер - метрдотель - подскочил к нему и со своей французской обходительностью поставил в известность, что отныне двери ресторана будут для него закрыты. И поделом бузотеру.
Отт продолжал хихикать и после того, как я, распрощавшись, покинул его кабинет.
В половине двенадцатого я уже был на Восемьдесят второй улице возле дома Биллингса. Серое монолитное девятиэтажное здание разительно отличалось от изящного дома Отта. Консьержа, как и рассказывал Биллингс, не было. Найдя фамилию редактора на табличке в вестибюле, я нажал кнопку его звонка. Ничего не случилось. Я позвонил ещё раз, не отнимая пальца с кнопки почти полминуты.
Я уже повернулся было, чтобы уйти, когда в переговорном устройстве что-то затрещало и свирепый голос пролаял:
- Да?
- Это Арчи Гудвин, - весело прощебетал я.
- Тшэваувуы? - прорычал динамик.
Я истолковал это как "Чего вам" и вежливо произнес:
- Я бы хотел потолковать с вами минутку-другую.
В ответ послышался душераздирующий стон, затем - непечатная ругань, и наконец:
- Ладно, хрен с вами, заваливайте.
На площадке шестого этажа перегорели две лампочки, придавая и без того серому подъезду совсем мрачный вид. Дверь квартиры Биллингса была приоткрыта и я, осторожно постучав, вошел. Редактор сидел, скрестив на груди руки, на проваленной софе в крохотной гостиной; помятая физиономия выражала крайнее недовольство.
- Почему бы вам не внять призыву телереклам и не научиться сперва звонить, а уж потом приходить? - проворчал он, не удосужившись даже встать.
- Виноват, совсем этикет позабыл, - легко согласился я и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в ближайшее кресло. - Вы уж извините.
Не потеплевшим ни на градус голосом Биллингс проскрипел:
- Хочу сэкономить ваше время и признаться сразу. Да, позавчера в баре "Каули" я навесил Фрэнку Отту пару тумаков. Нет, о содеянном я не жалею и ничуть не раскаиваюсь. Да, перед этим я выпил и был навеселе. Нет, наша ссора никак не связана со смертью Чайлдресса. Удовлетворены? Теперь можете спрашивать.
- Спасибо за подмогу. Вам часто приходится дубасить кого-то в общественных местах?
- О, я вижу, мы сегодня агрессивно настроены, да? Вообще-то, мистер Гудвин, чем я занимаюсь в общественных местах - это мое личное дело. Ясно? Но так и быть, отвечу. Нет, я редко даю волю кулакам. Однако для Фрэнка Отта я готов в любое время сделать исключение.
- А чем заслужил мистер Отт такой почет?
На губах редактора появилась мстительная улыбка.
- Мы уже, кажется, обсуждали эту тему в моем кабинете. Помните? Так вот, повторю ещё разок: Отт убедил Винсона выставить меня из "Монарха" или, по меньшей мере, отстранить от работы над книгами Чайлдресса. Однако это я бы ещё стерпел, но когда, войдя в "Каули", я услышал его оскорбительный возглас, прозвучавший на весь бар, я уже не сдержался. Это паразит заявил, что я пытаюсь утопить в вине свою нечистую совесть. А потом недвусмысленно намекнул, что я убил Чайлдресса в отместку за свой... скажем, вынужденный уход из "Монарха". Я прошагал к нему, потребовал, чтобы он встал, и от души вмазал по его сальной роже, так что шлепнулся на пол как мешок дерьма. Тут его жена принялась вопить как недорезанная свинья, а меня попросили уйти и больше туда не возвращаться. Вот и все, на этом веселье закончилось.
Биллингс для вящей убедительности хлопнул в ладоши и, откинувшись на подушки, зевнул во всю пасть.
- Во время нашей прошлой встречи вы, по вашим словам, не верили, что Чайлдресса убили. Вы по-прежнему не изменили своего мнения? - спросил я.
Его взгляд скользнул по книжным полкам, двухфутовой кипе сложенных в углу газет, телевизору с запыленным экраном и лишь потом остановился на мне.
