В этот миг Эдлард выпрямился, держа в одной руке мои шнурки, а в другой - раскрытый перочинный нож. Я растерянно посмотрел на отрезанные шнурки, потом метнул на малолетнего бандита испепеляющий взгляд - в ответ его змеиные глазки, не моргая, уставились на меня. С вызовом, как мне показалось. Я перевел взгляд на родителей, в ожидании справедливого вердикта. И я его удостоился.
Банкрофт Д. проквакал:
- Эдлард, осторожней с этим ножом - он очень острый. Не порежься. Мне же он сказал следующее: - Мы должны посмотреть на его комнату, прежде чем вселимся в этот номер. Мы платим только за самое лучшее.
- Ну, разумеется. - Я отобрал у Эдларда отрезанные шнурки, наградив его столь уничтожающим взглядом, что, как я вознадеялся, маленький мерзавец начнет заикаться от страха.
В ответ этот гаденыш пребольно кольнул меня в ногу ножиком.
- Ой!
- Отдай мне блокнот!
Банкрофт прохрюкал:
- Эдлард, не приставай к человеку, он работает.
- Я пить хочу.
- Слушай, парень, ты не можешь его напоить? - обратился ко мне Его Свинячество Банкрофт.
С удовольствием - где моя синильная кислота?
- Извините, сейчас мне очень некогда, но в любом туалете есть кран...
- О, нет, испанскую воду он пить не станет, - запротестовала Анжелика. - Ему нужна содовая.
Ему нужна порка, миссис. Эх, как бы я надрал задницу твоему ублюдку!
- Через полчаса мы приедем в Магалуф, - сказал я. - Там вдоволь содовой. Извините, я должен заняться остальными клиентами.
Я поспешно сбежал от них и согнал вместе все свое стадо. Слава Богу, все остальные клиенты оказались вполне нормальными и приличными людьми. Одна женщина средних лет, например, с тремя маленькими девочками, с сочувствием спросила:
- Досталось вам от этого несносного маленького американца, да?
- Немного, - улыбнулся я. - Ничего, справимся.
- 0н всю дорогу приставал к нам. Довел до слез моих девчурок - дергал их за волосы, щипал. Родители с ним совершенно не справляются. Жуткий хулиган. Счастье еще, что он не развалил самолет.
- Не беспокойтесь, миссис Ленни, мы его обуздаем.
- Я возмущена его родителями - почему они позволяют ему так себя вести? Он бегал по всему самолету, лазил по сиденьям, а однажды на полчаса заперся в туалете, не давая никому войти.
Я обошел всех клиентов, а потом, когда подали багаж, вернулся к Тони. Тот ждал меня с нескрываемым нетерпением.
- Ну, где они?
- Кто?
- Те шестеро девиц!
Я повернулся и указал.
- Вот, посмотри на эту женщину - у неё трое дочерей. Вон ещё две. А шестая, с косичками, держит в руках куклу. Видишь?
- Ах ты, мерзавец!
- Будь поосторожнее вон с тем маленьким американским негодяем. Он страшнее помеси гремучей змеи со скорпионом.
- Да, я видел. Когда он оттяпал твои шнурки, я думал, что ты сотрешь его в порошок.
- Дай время, я из него фарш сделаю. Я уже вынашиваю планы дьявольской мести. Этот подлец не уйдет от расплаты.
Из здания вышли первые клиенты, сопровождаемые носильщиками с багажом. Пока они усаживались в автобус, мы с Тони помогли Антонио запихнуть чемоданы и сумки в багажное отделение.
- Ну вот, вроде бы все, - удовлетворенно сказал я, пересчитав всех пассажиров. - Поехали, Антонио.
Войдя в автобус, мы увидели, что Эдлард С. Кайзингер, усевшись на место водителя, крутит руль, включает фары и запускает стеклоочистители. Я зашарил глазами по салону в поисках его родителей. Так и есть - сидят в самом хвосте.
- Эй, Эдлард, - процедил я, с трудом подавив в себе порыв схватить его за тоненькую шею и давить, пока он не посинеет. - Ступай к маме и папе.
- Нет, я буду рулить.
Я ухватил его за тонкую ручонку.
- Пойдем, малыш, будь паинькой...
- Отпусти мою руку, скотина!
- Эдлард! - Я встряхнул его за шиворот и, к моему вящему удивлению, он выпустил руль. Увы, мне следовало насторожиться заранее. Дождавшись, пока я поставил его перед собой, Эдлард пребольно лягнул меня по коленной чашечке.
- Ауу-ууу-ыыы-иии! - взвыл я. - Ну, блин, ты у меня сейчас попляшешь...
Я отшвырнул его на переднее сиденье. Эдлард ляпнулся на него так, что лязгнули зубы, но в следующий миг, разжавшись, как пружина, вихрем налетел на меня, беспорядочно молотя крохотными кулачками. Я крепко ухватил его за ручонки и присел, чтобы мое лицо оказалось вровень с его искаженной от ярости мордочкой.
- Слушай, парень, - прорычал я. - Если ты не сядешь и не утихомиришься, я оторву тебе руки и ноги и запихаю в уши. Понял? Я не шучу!
Это тебя угомонит, маленький поганец, подумал я...
Как бы не так. Ха! Дитятко разжало пасть и пропищало:
- Если ты меня не отпустишь, мой папаня тебе яйца оторвет! Понял?
Я беспомощно покосился на Тони. Тот ржал так, что слезы на глазах выступили. Я усадил Эдларда рядом с ним и грубо процедил уголком рта, как Хэмфри Богарт в роли неустрашимого Сэма Спейда из "Мальтийского сокола":
- О'кей, хмырь, это легавый. Он настоящий зверь. Только пикни - он тебя мигом скрутит в бараний рог и закует в наручники. Усек?
Эдлард метнул на Тони презрительный взгляд и фыркнул:
- Это не легавый, а дерьмо собачье. Нашел, чем испугать.
Я повернулся к Антонио, который слушал наш диалог с разинутым ртом.
- Езжай, Антонио, а то я его прикончу.
Когда Антонио запустил двигатель, я встал в проходе и стал проверять по списку своих клиентов. Некоторые из них, например, миссис Ленни, а также престарелая американская чета Фармеров, удостоили меня сочувственными взглядами. Я, между тем, строил догадки, что означает средний инициал в имени Эдларда С. Кайзингера - Смутьян, Свинохрящард, Скотинильям, Срандер...
Убедившись, что все на месте, я кивнул Антонио, и автобус снялся с места. Затем я включил микрофон, чтобы поприветствовать публику и дать вводную про паспорта, обмен денег и тому подобное.
- Леди и джентльмены! От имени компании "Ардмонт холидейз" рад приветствовать вас на Мальорке. Надеюсь, что долетели вы благо...
Я запнулся - Эдлард взрезал своим тесаком сиденье, уже ухитрившись откромсать добрых три дюйма обшивки. Я быстро выключил микрофон.
- Тони - отними у него нож!
Я быстро включил микрофон.
- Надеюсь, что долетели вы благополучно...
- Отдай нож, паразит!
- ... и, уверен, что здесь вы замечательно отдохнете.
- Дай сюда нож, мерзавец!
Щелчок - микрофон вновь замолчал.
- Тони, брось нож мне!
Тони послушался. Эдлард молнией соскочил с сиденья и кинулся ко мне.
- Отдай мой нож, гнида!
Я отпихивал Эдларда одной рукой, пряча вторую за спиной.
- Ну, ладно, тогда я заберу вот это! - проревел он, выхватил у меня микрофон и рванул с ним по проходу. Шнур развернулся во всю длину, а в следующую секунду с громким треском лопнул. Эдлард полетел вперед, потом споткнулся и шлепнулся мордой в проход. Я ожидал, что автобус разразится аплодисментами, но зрители испуганно затихли.
Маленький вредитель хотел было зареветь, но передумал и, испустив воинственный клич, рванулся ко мне, явно намереваясь содрать с меня скальп и скормить стервятникам.
Однако добраться до меня ему было не суждено. Престарелый Фармер остановил его на бегу, цепко ухватив за шиворот.
- О'кей, малыш, - миролюбиво произнес он. - Хорошего понемножку. Ты уже всех нас достал.
С этими словами он круто развернул упирающегося и брыкающегося Эдларда Сукина-сына Кайзингера на сто восемьдесят градусов и поволок его в самый хвост автобуса, сидя в котором, родители негодника только сейчас впервые заметили, что в автобусе царит бедлам. Там, дружелюбно улыбаясь, Фармер вручил им взъерошенного сына и произнес следующую речь:
- Мистер и миссис Кайзингер! За сорок два года, что я проработал школьным учителем, мне впервые довелось иметь дело с таким скверным, невоспитанным, дрянным и разболтанным ребенком, каковым, к несчастью, является ваш сын. Он допек нас всех ещё по пути сюда, в самолете. Говоря "всех", я абсолютно убежден, что выражаю всеобщее мнение, и что все меня поддержат. С нас хватит. Если вы не примете самых строгих мер по его обузданию, то я не смогу поручиться за его дальнейшее благополучие.
Кайзингер-старший, который слушал этот монолог с отвисшей челюстью, вышел из оцепения и перешел в контратаку; его расплывчатая жабья физиономия угрожающе побагровела.
- Что вы хотите этим сказать, Фармер?
- Если ваш маэстро Эдлард хоть раз ещё нарушит наш покой и помешает нашему отдыху, я лично задам ему изрядную порку.
Эдлард заревел, как растревоженный носорог, и кинулся на колени к мамаше, которая, прижав сотрясавшееся в рыданиях дитятко к необъятной груди, заворковала:
- Ну, ничего, ничего...
- Вы об этом пожалеете, Фармер, - прорычал Кайзингер Великий. - Любой, кто хоть пальцем тронет...
- И ещё я добавлю, - перебил его старик, воинственно вскинув голову и повысив голос, чтобы слышали остальные, - что как коренной американец искренне стыжусь того, что являюсь вашим соотечественником.
