Звуки радио заглушали мои шаги, и я двинулся вдоль края узкой полоски света, падавшей через порог. Сквозь приоткрытую дверь были видны мужские ноги. Мое сердце при виде их пропустило один удар, и еще один, когда одна нога зашевелилась. Пинком распахнув дверь настежь, я вошел.
Грантленд стоял на коленях, держа в руках тряпку в красных потеках. На ковре, который он усердно тер, пятна были более густого оттенка. Он вскинулся, словно зверь, на которого нападают сзади, но тут же замер, увидев в моей руке пистолет.
Он широко открыл рот, будто собирался закричать в полный голос, но не издал ни звука. Он закрыл рот. На его скулах заходили желваки. Он сказал сквозь стиснутые зубы:
- Убирайтесь отсюда.
Я закрыл за собой дверь. Коридор был полон запаха бензина. У противоположной стены рядом с телефонным столиком стояла галлоновая канистра с открытой крышкой. Вдоль всего коридора тянулись невысохшие пятна бензина.
- Она много крови потеряла? - спросил я.
Грантленд медленно поднялся на ноги, не сводя глаз с пистолета. Я похлопал его по карманам. Он был невооружен. Он прислонился к стене, опустив голову и скрестив на груди руки, подобно человеку, вышедшему холодной ночью на улицу.
- Почему вы ее убили?
- Я не понимаю, о чем вы говорите?
- Вы чуть запоздали с этим гамбитом. Ваша подруга мертва. Да вы и сами мертвец. Впрочем, услуги хорошего уборщика в тюрьме им всегда пригодятся. Может, вам сделать скидку, если будете говорить.
- Кто вы, по-вашему, такой? Бог?
- По-моему, Грантленд, это вы о себе так думали. Теперь большая мечта растаяла. Самое большее, на что вы можете рассчитывать, - на некоторое снисхождение со стороны присяжных.
Он уставился себе под ноги на испачканный ковер. - К чему мне убивать Зинни? Я любил ее.
- Разумеется, любили. Влюбились в нее, как только между ней и искомыми пятью миллионами долларов осталась одна-единственная смерть. Только сейчас Зинни опоздала на одну смерть. Ни вам никакой пользы, ни кому другому.
- Вам обязательно надо тыкать меня носом в это? - Голос Грантленда звучал тускло от послешоковой усталости.
Во мне зародилась искра сочувствия, которую я погасил. - Кончайте прикидываться. Если вы не сами ее зарезали, то покрываете убийцу.
- Нет. Клянусь, я никого не покрываю. Я не знаю, кто убийца. Меня здесь не было, когда это случилось.
- Но Зинни была?
- Да. Она устала и плохо себя чувствовала, поэтому я уложил ее в постель в своей комнате. Меня срочно вызвали к больному, и я должен был уйти. - По мере того, как он говорил, лицо его оживлялось, словно он увидел щель, в которую надеялся проскочить. - Когда я вернулся, ее уже не было в живых. Я обезумел. Единственное, что пришло мне в голову, - избавиться от крови.
- Покажите спальню.
Он неохотно оторвался от стены, служившей ему опорой. Я последовал за ним через дверь в конце коридора и оказался в освещенной спальне. С постели все было снято. Окровавленное постельное белье, простыни и электрическое одеяло лежали на полу в центре комнаты, а на них - охапка женской одежды.
- Что вы собирались с ними сделать? Сжечь?
- Скорее всего, - сказал он, скосив на меня затравленный взгляд. Поймите, я ни в чем не виноват. Моя роль во всей этой истории была совершенно невинной. Но я понимал, что произойдет, если не избавлюсь от следов. Меня сочтут виновным.
- И вы, как всегда, захотели, чтобы виновным сочли кого-нибудь другого. Поэтому вы впихнули тело в автомобиль и оставили на окраине города, вблизи того места, где видели Карла Холлмана. Вы следили за его маршрутом, настроив приемник на полицейскую волну. А на тот случай, если он не попадется в ловушку, вы позвонили на ранчо и впутали слуг Зинни для собственного прикрытия.
Лицо Грантленда приняло свойственное ему желчное выражение. - Вы следили за каждым моим шагом, верно?
- Пора кому-нибудь этим заняться. Что за пациент, к которому вас срочно вызвали сегодня вечером?
- Не имеет значения. Вы его все равно не знаете.
- И опять вы не правы. Имеет значение, и Тома Рику я знаю не год и не два. Вы дали ему чрезмерную дозу героина и оставили умирать.
Грантленд ответил не сразу. - Я дал ему то, что он просил.
- Конечно. Вы очень щедры. Он хотел немножко отключиться. Вы же ему дали на полную катушку.
Грантленд стал говорить быстро, отгораживаясь защитной ширмой слов:
- Должно быть, я ошибся дозой. Я не знал, какова его обычная норма. Он находился в плохом состоянии, и я должен был дать ему что-нибудь для временного облегчения. Я собирался договориться с клиникой, чтобы его забрали. Теперь я вижу, что не стоило оставлять его без присмотра. Очевидно, ему стало хуже, чем я предполагал. Эти наркоманы непредсказуемы.
- На вашу удачу так оно и есть.
- Удачу?
- Рика не умер. Он был даже в состоянии разговаривать до того, как потерял сознание.
- Не верьте ему. Он патологический лгун, и у него зуб на меня. Я бы не стал снабжать его наркотиками...
- Ах не стали бы? А я думал, что вы как раз это и делаете, и все ломал голову, почему. Я также пытался представить, что произошло в вашем кабинете три года тому назад.
- Когда? - Он тянул время, чтобы выдать историю с лазейками, потайными ходами, укромными местечками - лишь бы спрятаться.
- Вы знаете, когда. Как умерла Алисия Холлман?
Он сделал глубокий вздох. - Для вас это будет неожиданностью. Алисия умерла в результате несчастного случая. Если кто и был виноват, так это ее сын Джерри. Он попросил меня принять миссис Холлман в виде исключения поздно вечером и сам привез ее ко мне. Она была страшно расстроена из-за чего-то и хотела получить таблетки, чтобы успокоить нервы. Я отказался выписать ей рецепт. Она выхватила из сумочки револьвер и попыталась застрелить меня. Джерри услышал выстрел. Он ворвался в кабинет и сцепился с ней. Она упала, ударившись головой о радиатор. Удар оказался смертельным. Джерри умолял меня не разглашать случившегося, защитить его и доброе имя матери и спасти семью от скандала. Я сделал, что мог, чтобы оградить их от неприятностей. Они были для меня не только пациентами, но и друзьями.
Грантленд опустил голову - услужливый мученик.
- Неплохой рассказ, впечатляет. Вы уверены, что он неотрепетирован?
Грантленд резко вскинул голову. На мгновение его глаза встретились с моими. В его зрачках вспыхнули красные огненные точки. Они скользнули мимо меня к окну, и я оглянулся через плечо. За окном виднелось лишь небо с отблесками городских огней.
- Это тот рассказ, что вы поведали Карлу сегодня утром?
- В общем, да. Карл требовал правды. Я почувствовал, что не имею права от него больше скрывать. Три года я носил в душе этот груз.
- Мне известно, какой вы совестливый доктор. Вы подцепили на крючок больного человека, рассказали ему лживую историю о смерти матери, всучили револьвер, науськали на брата и отпустили на все четыре стороны.
- Это было не так. Он попросил меня показать револьвер. Револьвер подтверждал правдивость моих слов. Мне кажется, я хранил его именно с этой целью. Я вынул револьвер из сейфа и показал.
- Вы хранили револьвер с мыслью об убийстве. Зарядили, держали наготове. Для Карла, не правда ли?
- Нет и еще раз нет. Но даже если и так, вы никогда не сможете доказать этого. Никогда. Он выхватил у меня револьвер и убежал. Я не сумел остановить его.
- Почему вы солгали о смерти матери?
- Это не ложь.
- Не отпирайтесь. - Я помахал пистолетом, напоминая Грантленду о его существовании. - Джерри не отвозил мать в город. Это сделал Сэм Йоган. Джерри не избивал ее до смерти. Он находился вместе с отцом в Беркли. И потом вы бы не стали рисковать ради Джерри. Мне на ум приходят только два человека, из-за которых вы стали бы рисковать - вы сами и Зинни. Зинни приезжала к вам вместе с Алисией?
Он посмотрел на меня ярко пылающими глазами, словно в его черепной коробке загорелся мозг. - Продолжайте. Это очень интересно.
- Том Рика видел, как из кабинета вышла женщина, вся в крови. Выстрел Алисии ранил Зинни?
- Это ваша версия, - сказал он.
- Ладно. Я думаю, что это была Зинни. Она запаниковала и убежала. Вы остались, чтобы избавиться от тела ее свекрови. Вашим единственным мотивом была самозащита, но Зинни, испытывавшая в душе страх и вину, не думала об этом. Она даже не задумалась о том, что когда вы бросили тело в океан, вы тем самым превратили оправданное непредумышленное убийство в настоящее убийство, а свою возлюбленную - в убийцу. Без сомнения, она была вам благодарна.
Конечно, в то время она еще не была вышей возлюбленной. Она не была еще достаточно богата. Без денег вы бы на нее не позарились, как и на любую другую женщину. Впрочем, рано или поздно, после смерти сенатора Зинни и ее мужу досталось бы много денег. Но шли годы, а сердце старика продолжало биться, и тогда вы потеряли терпение, устав трудиться в поте лица, устав жить на скромные доходы от лекарств, в то время как иные владели миллионами.
