Я начал дышать свободнее, потому что мне показалось, что Констанция искренна, и у нас появилась, кажется, возможность, правда, ничтожная, выйти живыми из этой страшной переделки.
— Это хорошо, — сказал я, — но прежде всего ты должна освободить мне руки и дать оружие, и только после этого я могу согласиться на твое предложение, но никак не раньше.
Она ничего не ответила, просто подошла ко мне, взяла из моего кармана перочинный ножик, перерезала веревки, стягивающие мои руки, а потом проделала такую же операцию с Мирандой и протянула мне револьвер.
— Я не могу играть более честно, правда, Лемми? Разве не так? — В ее голосе послышалось что — то вроде теплоты, а на ресницах дрожали слезы.
— Послушай, — продолжала она. — Сигелла сейчас отправится в одну из комнат нижнего этажа жечь бумаги, которые он не хочет оставлять фликам. Я достану себе другой револьвер, и когда он придет туда, я сведу с ним счеты. Кажется, для меня наступил момент, когда надо выбирать между вами двумя, Лемми. И я выбираю тебя.
— Это меня устраивает, Конни, — сказал я, — но существует одна вещь, в которой я должен быть уверен. Это то, что этот подонок получит свою порцию свинца. И без жульничества.
— Значит, у тебя нет доверия ко мне, Лемми? — спросила она.
— Ты говоришь, что у меня нет к тебе доверия. Мне лично платят за те небылицы, которые я сочинял, когда начал вертеться среди вас, чтобы получить нужные сведения. Пока это мало что принесло мне, так что пока я во всем сомневаюсь.
Я подошел к ней.
— Меня, моя красавица, больше всего интересует то, чтобы Сигелла сдох, и как можно скорее. Во-первых, потому, что избавило бы многих от больших неприятностей, и во-вторых, это исключит для него возможность снова ускользнуть от правосудия при помощи его обычных приемов: шантажа, подкупа, взяток, так как судить его должны в США. А у этого парня гораздо больше возможностей там, чем здесь. И он сумеет ими воспользоваться. Поэтому я голосую обеими руками за то, чтобы он был уничтожен здесь, на месте. И ни одного человека, кроме тебя, кто обладал бы нужной квалификацией для того, чтобы убрать Сигеллу, здесь нет. Когда ты выполнишь это, я поверю, что ведешь со мной честную игру.
Конни посмотрела на меня со странным выражением на лице.
— Я займусь им, Лемми. Я хочу заслужить твое доверие и постараюсь сделать это как можно лучше. Подожди одну минуту и ты сам убедишься, что с ним покончено.
— Согласен. Но, знаешь, это странно. Я никогда бы не подумал, что ты так легко можешь отделаться от Сигеллы. Ты слишком резко сменила курс…
Она дошла до двери, но неожиданно обернулась.
— Послушай, Лемми, не можешь же ты быть до такой степени бестолковым, чтобы не понять — флики окружают дом, к ним подходят все новые отряды. Они контролируют большую дорогу и захватят нас в течение часа. Почему бы мне в этом случае не попытаться спастись? А потом, что же такого сделал для меня Сигелла? В глубине души я всегда ненавидела этого итальянского выродка. Я сейчас же уберу его, тем более, что тебе это доставит удовольствие…
— Хорошо. Иди, сестренка, только будь осторожна, чтобы он не услышал, как ты подходишь, такой тип способен выстрелить первым. А что мы тогда будем делать без нашей дорогой Констанции?
Я услышал за дверью какое — то ворчание. Парень, который стоял на страже, получил пулю в голову и, свалившись на паркет, дергался от боли. Конни подошла к нему, вырвала револьвер, который он держал в руке, с заговорщицким видом посмотрела на меня и удалилась.
Миранду снова охватила надежда.
— О, Лемми! Это замечательно! Мы выйдем отсюда… Я уже перестала верить в такую возможность.
— Посмотрим. Не торопитесь считать цыплят…
Я повернулся к окну спиной к Миранде и вынул обойму из револьвера, который дала мне Конни. Обойма была пуста, ни одного патрона! Что же, такой поворот событий можно было предвидеть, зная нашу «спасительницу». Я клянусь вам, что это такая ведьма, что рядом с ней гиена показалась бы домашней кошечкой.
— Послушайте, Миранда, — сказал я девушке, которая все еще растирала себе руки. — Если вы воображаете, что вышли из этой переделки, то ошибаетесь. Это не так. Эта гнусная баба Конни дала мне не заряженный револьвер. Мне это совсем не нравится, и поскольку я хорошо знаю эту стерву, то полагаю, что через пару минут она сыграет с нами мерзкую шутку, так что будьте осторожны, Миранда. Вы рискуете оказаться на столе для разделки колбас, так же как и я.
Через минуту мы услышали шаги возвращающейся Конни. Она вошла с расстроенным лицом, вся в слезах.
— Я это сделала, Лемми, — сказала она. — Я убила его. Он стоял в глубине комнаты и после выстрела упал лицом на письменный стол, мне показалось, что он смотрел на меня уже из другого мира. Это производит ужасное впечатление. Быстрее идите! Надо уходить отсюда!
Она провела нас по коридору, потом мы спустились по лестнице, вошли в другую комнату на нижнем этаже, прошли через какие — то антресоли, а оттуда спустились в гараж.
Конни шла впереди, держа сумочка подмышкой. У двери гаража я вырвал у нее сумочку и открыл ее.
— Не нервничай, малышка. Там, наверху, ты дала мне не заряженный револьвер. Я, когда пользуюсь оружием, предпочитаю, чтобы из него можно было стрелять.
Я вынул револьвер, который был в сумочке, а на его место положил свой. Она ничего не ответила, просто вывела нас из гаража и повела по тропинке, ведущей к дороге.
С правой стороны в отделении слышна частая пальба. Вероятно, именно с той стороны флики решили атаковать дом.
Мы прошли сотню метров по тропинке. Потом Конни повернула налево в узенькую аллею, которая заканчивалась небольшой полянкой. На полянке стояла сверкающая в лунном свете машина.
Мой нюх подсказал, что здесь что — то не так, что должно произойти что — то… И как раз, когда мы приблизились к полянке, это и произошло…
Из — за машины появился Сигелла, ухмыляясь, как целая стая гиен. В руке его был револьвер, а то, что оружие было и у меня, его, видимо, совсем не беспокоило.
Конни неожиданно прыгнула вперед и оказалась рядом с Сигеллой позади машины. Я поднял свой револьвер, а она рассмеялась.
— Не будь ребенком, Лемми, этот тоже не заряжен. Я же знала, что ты проверишь первый револьвер, а потом возьмешь у меня мой. Поэтому я тоже разрядила его. Итак, что ты скажешь теперь?
— Хорошо сыграно, Конни. Но в один их ближайших дней кто-нибудь все — таки получит твою кожу, и тогда тебе придется смеяться желтым смехом.
Сигелла в свою очередь тоже засмеялся. Он навел на меня револьвер, и его гнусная морда так и сияла от злорадства.
— Итак, пижон, я заставлю вас обоих оставить здесь ваши кости, а потом мы начнем действовать. Ну, что, ловко Конни усыпила тебя своей песенкой, а? Может быть, нам, Конни и мне, удастся скрыться отсюда, а может быть и нет, но одна вещь совершенно очевидна, это то, что вы оба останетесь здесь. Итак, если ты веришь в деда Мороза, читай молитвы, я сейчас размозжу тебе голову.
Миранда в этот момент стояла позади меня. Я почувствовал, как она шевельнулась, потом сделала шаг вперед встала сбоку от меня.
— Одну секунду, мистер Сигелла, — сказала она. — Мне кажется, вы кое — что забыли. — Она сделала два или три шага вперед с самым естественным видом, так что он даже не пошевелился, а потом неожиданно бросила свою туфлю прямо ему в лицо. Она успела снять ее, когда стояла позади меня.
Он выстрелил, но удар туфли заставил дрогнуть его руку. Я получил пулю в плечо. Это была вторая рана за сегодняшний вечер. Я решил, что остается только одно, и бросился на него. И в этот момент мне страшно повезло, потому что его револьвер дал осечку. И это для меня оказалось приятным сюрпризом, потому что я бросился прямо на пулю.
Налетая на Сигеллу, мне удалось со всей силой нанести ему удар головой — старый прием, который я изучил на Филииппинах.
Это пока не особенно продвинуло дело, так как итальянец очень силен и умеет пользоваться приемами. Он ударил меня коленкой в низ живота, что создало у меня впечатление, что я дерусь с полудюжиной лошадей. Но я быстро очнулся. "Мы сцепились и покатились на дно небольшой канавы. Мы нанесли друг другу немало ударов. Он дрался со страшной яростью. Я чувствовал себя не блестяще, так как боль в плече заставляла меня страдать. Но, в конце концов, мне удалось прижать оба моих больших пальца к его горлу, нажимая одновременно коленом на впадинку у горла. При этом я ударял его по лицу каждый раз, как бы пытаясь поднять голову. После этого он стал выглядеть тоже не блестяще.
Но я чувствовал, что слабею все больше и больше, потому что из моего плеча лилась кровь, а эта падаль была в отличном физическом состоянии. Необходимо было попробовать последний прием, иначе со мной будет кончено…
Я внезапно весь как бы обмяк, сделав вид, что силы полностью меня оставили. Я опустил руки и со стоном вытянулся. Он попался на удочку и на какую-то долю секунды выпустил меня. И тогда я выбросил обе ноги, взял его в ножницы, распластал и обвил ногами вокруг шеи. Это был японский ключ. Превосходная вещь!
