— Надо бежать.
Она сидела в красном кожаном кресле, скорчившаяся, испуганная.
— Янника, скорее.
Он бросился к куче наполовину разломанных поддонов, один за другим вытаскивал тяжелые деревянные блоки, потом подхватил неподвижную Яннику, посадил на пол, перетащил кресло. На полу возле очага нашлось полбутылки жидкости для розжига, он разбил ее ножом, вылил содержимое на кресло и доски. Потом поднял Яннику с пола, крикнул, чтобы она помогала, надо встать, надо бежать отсюда.
Собачий лай приближался.
Голоса охотников, он уже различал их.
Он спешил, но не боялся. Знал, что остальные тоже всё слышали и сейчас делают то же самое, вытаскивают поддоны, мебель, автопокрышки и опустошают бутылки с жидкостью для розжига.
Лео посмотрел на Яннику, она опомнилась и, похоже, все поняла. Он погладил ее по щеке, закрыл дверь в комнату, запер ее на замок.
Хватило трех спичек.
Он бросил их на кучу и отпрянул назад.
Пламя вспыхнуло мгновенно, жадное, агрессивное. Оно пожирало дерево, а когда добралось до кожаного кресла, дым потемнел, заполнил все пространство от пола до потолка и потянулся в ту сторону, откуда пришел Лео, сквозняк в туннеле всегда имел одно и то же направление.
Он взял ее за руку, показал в темноту, и оба побежали туда, где не было дыма, прочь от света, собачьего лая и возбужденных голосов.
Собака была где-то в тени впереди, длинный поводок натянут до предела, хотя проводник выпустил из карабина восемь-десять метров.
— Она что-то чует.
— Что?
— Не знаю. Что-то далеко впереди.
Свен Сундквист обернулся на громкий лай, в котором сквозила не злоба, но усердие, черная овчарка просто делала свое дело, стремилась выполнить задачу, поставленную проводником. Свен вспотел, он не привык ходить в форме, она душила его, плохо пропускала воздух, липла к телу. Он прислушивался, бежал, размышлял, но в конце концов пришел в замешательство, толком не понимая собственной реакции. Совсем недавно он чисто по-человечески протестовал, с резкостью, какую позволял себе редко, возражал начальнику, твердил, что эта операция — ошибка, равно как и попытка получить информацию от тех, кто тебе не доверяет, и что нельзя после столь короткого инструктажа действовать на территории, которой не знаешь. Но с другой стороны, он еще и полицейский, преследователь, а преследование иногда странным образом походило на азартную игру, как теперь, с собакой, которая чуяла то, что ему недоступно, — впереди них кто-то есть, кто-то бежит.
Вдруг собака остановилась, резко тряхнула головой и чихнула.
— Что случилось?
Кинолог покачал головой.
— Не знаю.
Овчарка чихнула еще раз, прямо как человек, у которого свербит в носу.
— Почему…
— Не знаю.
Несколько секунд.
И тут он почувствовал. Запах.
А потом увидел дым, густой, совсем близко.
Эверт Гренс высоко поднял рацию, чтобы прием был лучше, с силой, до упора, вдавил кнопку микрофона.
Голос его звучал резко, напряженно.
— Свен! Прием.
Слова растворились, звук заглох.
Глубоко под землей, в цементном туннеле, новейшее специальное оборудование, работающее на высоких частотах, действовало плоховато.
— Свен! Прием.
Черт бы побрал этот шум. Голос Свена Сундквиста доносился еле слышно, прием был скверный.
— Сундквист на связи.
Гренс стоял неподвижно, опасаясь потерять только что установленный контакт.
— Мы чувствуем сильный запах дыма.
— Эверт, я думаю…
Снова треск, связь прервалась. Эверт Гренс чертыхнулся, еще сильнее вдавил кнопку микрофона, заговорил громче, хотя понимал, что дело в электронике и звуковых волнах.
— Повтори!
— Эверт, кажется, я вижу, откуда дым.
— Мы в параллельных коридорах. Дым наверняка из разных источников.
— Тогда, значит, горит во многих местах.
Янника чувствовала, как ее трясет.
Она сидела на полу туннеля, глядя, как Лео разжигает новый костер.
Но матрасы, обычно лежавшие перед маленьким помещением у выхода на Мариебергсгатан, не разгорались, а только тлели, едкий дым стоял стеной, шибал в нос, как нашатырный спирт.
Он притащил резиновую покрышку, исчез, притащил еще одну.
Стена дыма стала плотнее, потемнела, заполнила коридор, по которому они пришли.
Она оперлась на бетонный выступ, тянувшийся вдоль коридора словно узкий тротуар, такие выступы встречались кое-где в туннелях, всегда сухие, даже при высоком уровне воды. Ей было страшно. Теперь она поняла, что на них идет охота, слышала собак и голоса, на бегу видела огонь во многих местах, костров было много, они вспыхнули одновременно, на время все обитатели туннелей объединились — те, что внизу, против тех, кто наверху.
Сначала она решила, что Лео бредит, видит и слышит то, чего нет. Но теперь поняла. Им вправду надо бежать.
Она не знала, от кого и зачем, и не спрашивала, пока не спрашивала.
Эверт Гренс стоял с безмолвной рацией в руке.
Смотрел на дым, заполнявший туннель впереди, понимая, что ситуация изменилась. Черный дым — угроза и опасность, в закрытой системе туннелей огонь быстро съедает кислород, а когда он прорвется вверх, свободного пространства не останется.
Еще немного — и они не смогут отсюда выйти.
Янника встала.
Лео закончил, матрасы и резиновые покрышки тлели, дымили вовсю. Он повернулся к ней, велел надеть шахтерскую лампу и бежать что есть духу.
Она спешила за ним следом по коридорам, которых никогда не видела, проходы сужались, потолок опускался все ниже. Когда Лео остановился, оба они не могли выпрямиться во весь рост, и она не сразу разглядела дверь в стене. Он перебрал ключи на связке, попробовал один, другой — подошел только третий. Такого узкого соединительного коридора она до сих пор не видела и сначала отказалась идти, но, когда Лео, раздраженно жестикулируя, хлопнул по стене, подчинилась, поползла, царапая колени о шероховатый пол и плача, когда он подталкивал ее вперед. Тесно, не более полуметра в ширину и столько же в высоту, она легла и ползком одолела последний участок, локти кровоточили, грудь упиралась в твердый бетон, но она уже ничего не чувствовала.
Выход закрывала серая плита. Она прижалась к стене, Лео подполз и лег рядом, в руке у него был ключ.
По ту сторону оказалась обыкновенная комната.
Она встала, огляделась. Свет лампы скользнул по стенам, по полу.
Школьные столы. Стулья штабелями, друг на друге. Пустые пыльные книжные стеллажи.
Они выбрались из туннелей.
Свен Сундквист держал в руках два одеяла, которые не успели загореться. Он лег на землю, старался потушить огонь, этот костер был невелик, и они погасили его, раскидав горящие поддоны и картонные коробки. Дым, напротив, набирал силу, не давал дышать, Свену было страшно, и, бросив короткий взгляд на четверых полицейских, он убедился, что в этом не одинок.
— Внимание всем! — Рация толчками выплевывала голос Гренса. — Внимание всем! Прекратить операцию!
Тот, кто не знал Эверта Гренса, истолковал бы его тон как злость. Но Свен слышал другое — страх, только выраженный иначе.
— Отходим наверх. Повторяю. Прекратить операцию, все наверх. Немедленно.
Страх.
У Эверта тоже.
Он вернулся назад, туда, где было что-то вроде подземного перекрестка. Коридоры, которые сходились и расходились в четырех направлениях.
Дым наступал со всех четырех сторон.
Эверт Гренс всем телом прижимался к земле. Нога болела, когда он подтягивал ее под себя. Четверо полицейских были где-то позади, он не видел их, но слышал, как они ползут по полу туннеля.
Им надо наверх, во что бы то ни стало.
Через несколько метров обнаружился боковой коридор. Они подползли туда, стали на ноги и побежали, не тратя времени на соблюдение требований безопасности, согласованных на инструктаже.
Бежали, пока вновь не наткнулись на дымовую стену.
Они подождали несколько минут, пока не убедились, что в узком соединительном коридоре никого нет. Янника быстро поняла то, что Лео давно знал: столы, стулья и стеллажи в этой комнате принадлежали школе. Стоило пошевелиться, как вокруг поднимались тучи пыли, и оба они не один раз чихнули, раздвигая преграды и пробираясь к двери. В коридоре было темно, хотя гораздо светлее, чем в туннелях, так что они погасили свои лампы и шмыгнули к видневшейся поодаль лестнице.
Лео двигался очень уверенно, он бывал здесь много раз.
Она следовала за ним, дрожь вмиг прекратилась, она чувствовала себя защищенной, полагалась на него, всегда могла за ним спрятаться.
Они бродили по большому, пустому, темному зданию, тихонько поднялись на два этажа вверх, из нижнего подвала на первый этаж.
Лео взял ее за плечо, осторожно повел к двум окнам с видом на школьный двор и небольшой переулок и показал на дым, поднимавшийся от асфальта.
