Стараясь не падать духом, Брунетти повторил свой вопрос, на сей раз обращаясь непосредственно к графу:
– Может, вам все-таки было известно о ком-то, кто был как-то связан с мафией?
Граф решительно покачал головой:
– Нет. Нет. И еще раз нет.
Прежде чем Брунетти успел задать следующий вопрос, графиня вдруг прошелестела из своего угла:
– Это был мой мальчик. Я его так любила. – Когда Брунетти повернулся к ней лицом, она снова погрузилась в молчание и принялась перебирать четки.
Граф склонился над женой и нежно коснулся ее щеки. Она никак не отреагировала на его прикосновение; едва ли она вообще сознавала, что он рядом.
– По-моему, все это зашло слишком далеко, – сказал граф, выпрямляясь и выразительно глядя на Брунетти.
Но Брунетти интересовал еще один вопрос, и он не замедлил задать его:
– У вас есть его паспорт?
Граф снова замешкался с ответом, а Маурицио уточнил:
– Чей? Роберто?
Брунетти кивнул.
– Разумеется.
– Он сейчас здесь?
– Да, в его комнате. Я видел его там, когда мы… когда мы там прибирали.
– Вы не могли бы мне его принести?
Маурицио вопросительно посмотрел на графа; тот стоял неподвижно, как статуя, и хранил молчание.
Тогда Маурицио извинился и вышел; в течение добрых трех минут граф и Брунетти слушали монотонное «Аве Мария» графини и стук ударявшихся друг о друга бусинок четок.
Наконец Маурицио вернулся и протянул Брунетти паспорт.
– Может, желаете, чтобы я написал расписку?
Граф отверг его предложение нетерпеливым взмахом руки, и Брунетти сунул паспорт в карман брюк, даже не потрудившись в него заглянуть.
Из угла снова раздался голос графини, на этот раз прозвучавший неожиданно громко:
– Мы все ему отдали, все. Без него моя жизнь утратила всякий смысл, – произнесла она и снова забормотала «Аве Мария» под монотонный стук четок.
– Мне кажется, на сегодня для нее это более чем достаточно, – сказал граф, глядя на жену с нескрываемой болью. Брунетти подумал, что это было первое проявление чувств с его стороны за сегодняшний вечер.
– Да-да, – согласился Брунетти и поспешил к выходу.
– Я провожу вас, – вызвался граф. От Брунетти не укрылось, что Маурицио бросил на дядю многозначительный взгляд, однако тот, похоже, этого не заметил и заторопился к двери, чтобы придержать ее для Брунетти.
– Спасибо, – кивнул тот, обращаясь ко всем присутствующим в комнате, хотя, если честно, он сомневался, что кто-либо из них отдавал себе отчет, что он все еще здесь.
Граф провел его по коридору и распахнул входную дверь.
– Может, вы еще что-нибудь вспомнили, ваше сиятельство? Любая информация нам поможет.
– Нет. Нам уже ничего не поможет, – пробормотал граф, обращаясь скорее к самому себе.
– Если вы все же что-нибудь вспомните, будьте добры, позвоните мне, ладно?
– Не о чем тут больше вспоминать, – отрезал граф и захлопнул дверь, прежде чем Брунетти успел еще что-нибудь сказать.
Брунетти приступил к изучению паспорта Роберто Лоренцони только вечером, после ужина. Первое, что ему бросилось в глаза, была его толщина; в конце был вклеен дополнительный лист, сложенный гармошкой. Брунетти развернул его (лист оказался чуть ли не в руку длиной) и принялся изучать многочисленные визы. Перевернув лист, он увидел еще несколько штампов. Брунетти свернул лист и открыл паспорт на первой странице.
Документ был выдан шесть лет назад и ежегодно продлевался вплоть до исчезновения его хозяина. В паспорте были также указаны дата рождения Роберто, его рост, вес и адрес. Брунетти начал листать паспорт; естественно, визы стран – членов ЕС отсутствовали, но зато не было недостатка в других: США, Мексика, Колумбия, Аргентина. Далее в хронологическом порядке: Польша, Болгария и Румыния. Но потом хронологический порядок нарушался; создавалось впечатление, будто таможенные службы просто ставили штампы на первой попавшейся странице.
Брунетти сходил на кухню за бумагой и ручкой, а потом начал составлять список поездок Роберто, стараясь по возможности придерживаться хронологии. Через пятнадцать минут он исписал два листа: получилось две колонки с датами и названиями мест, которые посещал Роберто. Помимо всего прочего, ему пришлось сделать еще множество вставок, которые приходилось добавлять всякий раз, когда он натыкался на визу, проставленную наобум.
Выписав необходимую информацию со всех штампов, Брунетти переписал список набело: на этот раз у него получилось три листа. В последний раз, за десять дней до похищения, Роберто побывал в Польше, прилетев в Варшаву на самолете. Выездная виза свидетельствовала о том, что он пробыл там всего один день. Кроме того, за три недели до похищения он побывал в двух странах, названия которых были указаны на кириллице: по его представлению, в Белоруссии и Таджикистане.
Он прошел по коридору и остановился у дверей кабинета Паолы. Она бросила на него вопросительный взгляд поверх очков:
– Да?
– Как у тебя с русским?
– Ты имеешь в виду моего любовника или уровень языка? – осведомилась она, снимая очки и кладя ручку на стол.
– Твои шуры-муры с русским любовником меня не касаются, – улыбнулся Брунетти. – Я имел в виду твой уровень языка.
– Я бы сказала, нечто среднее между Пушкиным и дорожными указателями.
– А как у тебя с географическими названиями?
Она протянула руку за паспортом, который Брунетти держал в руке; подойдя к столу, он отдал ей паспорт, а сам встал позади нее и стал с рассеянным видом снимать шерстяную нитку с ее свитера.
– Что конкретно? – спросила Паола, беря в руки паспорт.
– На самой последней странице, на дополнительном листе.
Открыв паспорт, Паола развернула гармошку.
– Брест.
– Где это?
– В Белоруссии.
– У нас есть географический атлас? – поинтересовался Брунетти.
– По-моему, где-то был. В комнате Кьяры, если я не ошибаюсь.
Когда Брунетти вернулся с атласом, она уже переписала названия городов и стран на листок бумаги. Когда он положил атлас на стол, она сказала:
– Прежде чем мы его откроем, надо посмотреть, в каком году он был выпущен.
– А что, это важно?
– Многие названия изменились. И не только стран, но и городов.
Паола открыла атлас на титульной странице.
– Что ж, посмотрим, может, этот еще подойдет. Издан в прошлом году. – Она открыла алфавитный указатель, нашла Белоруссию, и снова перелистала атлас.
Некоторое время оба молча изучали маленькую страну, приютившуюся между Польшей и Россией.
– Это одна из бывших союзных республик, которые недавно заявили о прекращении существования СССР и провозгласили суверенитет.
– Жаль, что только русские способны провозгласить суверенитет, – вздохнул Брунетти, подумав о том, с какой радостью Северная Италия, провозгласив суверенитет, отделилась бы от Рима.
Паола уже привыкла к подобным замечаниям мужа и ничего не сказала; надев очки, она снова склонилась над картой. Наконец ткнула пальцем в искомый пункт:
– Вот он, твой Брест. Прямо на границе с Польшей. – Удерживая палец на Бресте, она продолжала искать. Через несколько секунд она снова ткнула пальцем в атлас. – А вот и второй город. Похоже, он всего в ста километрах от Бреста.
Брунетти положил открытый паспорт рядом с атласом и внимательно посмотрел на визы. Номера и даты были проставлены, в соответствии с западным стандартом, римскими цифрами.
– Всего за один день, – сказал он.
– В смысле?
– Он выехал из Польши в Белоруссию и пробыл там всего один день, а может, и еще меньше, а потом вернулся.
– По-твоему, это странно? Ты же сам говорил, что он был у отца кем-то вроде мальчика на побегушках. Может, ему поручили доставить какой-нибудь контракт или забрать посылку.
– М-м, – согласился Брунетти.
Он взял атлас и принялся листать страницы.
– Что ты ищешь?
– Хочу понять, каким путем он попал вот сюда, – ответил он, изучая карту Западной Европы и проводя пальцем по предполагаемому маршруту, – по всей вероятности, сначала через Польшу, а потом – через Румынию, если предположить, что ему пришлось добираться на машине.
– Сомневаюсь, что Роберто был из числа тех, кто станет трястись в автобусе, – прервала его Паола.
Держа палец на карте, Брунетти хмыкнул:
– …А потом минуя Австрию, и дальше – через Тарвизио и Удине.
– По-твоему, это принципиально?
Брунетти пожал плечами.
Паола, которой уже надоело возиться с атласом, сложила дополнительный лист, закрыла паспорт и протянула его Брунетти.
– Если это и в самом деле так для тебя важно, то все равно теперь ты уже не узнаешь. Он-то уж точно ничего тебе не скажет. – И снова погрузилась в книгу, которую читала до его прихода.
