Сначала ничего не происходило, и я уже почти собрался выйти и отвезти его домой, но тут Джей схватился за стойки салона и, подтягиваясь на руках, с трудом выбрался из машины. Пошатываясь и перебирая кузов руками, он подошел к дверце багажного отделения. Открыв ее, он огляделся по сторонам, потом низко наклонился вперед. Я не мог разобрать, что он там делает, но видел, как шевелятся его руки. Потом мне показалось, что я вижу толстую пластиковую трубку, но она только мелькнула и исчезла, и я не был уверен, что не ошибся. Так, согнувшись в три погибели и засунув верхнюю часть туловища в багажный отсек, Джей стоял почти две минуты. Это было небезопасно, особенно в нашем районе, и я припомнил пуэрториканца, который как раз в это время рыскал по окрестностям после попойки, ища, с кем бы затеять драку.
Но вот наконец Джей выпрямился и — со второй попытки — захлопнул дверцу багажника и повернул обратно. На этот раз его движения были чуть более уверенными, и все равно один раз он едва не оступился. Добравшись до водительской дверцы, Джей замер, опершись обеими руками о крышу машины, словно выдохшийся бегун.
Я уже почти решил выйти, когда он наконец сел за руль. Дверца закрылась, и джип плавно покатился по улице. Когда он отъехал на порядочное расстояние, я вышел из подъезда и посмотрел ему вслед. Мне хотелось знать, свернет ли он налево на Восьмую авеню; если бы Джей направлялся к Элисон, он, скорее всего, именно так бы и поступил. Но Джей не стал никуда сворачивать. Вместо этого он поехал по Тридцать шестой улице дальше, и я подумал, что он, возможно, решил проехать через город — так тоже можно было попасть в район, где жила Элисон. Задние огни джипа виднелись уже в двух кварталах, и я вышел на мостовую, чтобы не потерять его из вида. На перекрестке с Седьмой авеню Джей повернул на юг, и я понял, что к Элисон он не поедет. Нет, Джей Рейни — кем бы он ни был и как бы скверно он себя ни чувствовал — направлялся куда-то совсем в другое место.
Вот краткая история объекта недвижимости под названием «остров Манхэттен». Его древний, как луна, каменный массив на протяжении двенадцати тысяч лет утюжили могучие ледники. Примерно в те времена, когда начиналась писаная история человечества, они отступили, оставив после себя скалистый остров, засыпанный толстым слоем гравия и песка. Широкая река бежала по острову и впадала в защищенную со всех сторон бухту, по берегам зеленели девственные дубовые леса, на взгорках клены и каштаны чередовались с вязами. В бухте водились устрицы и съедобные моллюски-разиньки; река и прибрежные воды изобиловали рыбой, в лесах водились кролики, бобры, лисы и благородные олени. Под сенью густой листвы прокладывали свои извилистые тропы индейцы-алгонкины.
Потом пришли времена Хенрика Гудзона и Голландской Ост-Индской компании, Питера Стайвесанта и его Новых Нидерландов. Улучшилась конструкция парусников; король Карл II и его братец герцог Йоркский захватили Новые Нидерланды; восстание чернокожих рабов в 1720 году ускорило сегрегацию цветного населения; Парижский договор 1763 года сделал Северную Америку английской. Самая большая и широкая алгонкинская тропа («брод вей») стала крупнейшим торговым путем, связавшим северную и южную часть острова. Под живописным платаном на Уолл-стрит мужчины в бобровых шапках начали совершать первые биржевые операции. Роберт Фултон изобрел колесный пароход, способный двигаться против течения и оказавший огромное влияние на развитие торговли внутри страны. Большой пожар 1835 года полностью уничтожил деловой район города. Был прорыт судоходный канал Эри, связавший Манхэттен с центральной частью страны, и в алчное чрево молодого города рекой потекли товары — дерево, скот, ржаное виски и другая фермерская продукция. Бродвей стал еще шире и еще длиннее. Неурожай картофеля 1846 года наводнил Манхэттен дешевой ирландской рабочей силой. Неудачная революций 1848-го наполнила город немцами, готовыми за нищенскую плату исполнять любую работу. В центре города появились трущобы, где процветали преступность, порок и болезни, и в конце концов отцы города распорядились снести их и разбить на их месте Центральный парк. Берега Гудзона покрылись грудами пустых устричных ракушек, старых башмаков и битых бутылок, костями павших лошадей, ржавыми пушечными ядрами и другим мусором. Отгремела война Севера и Юга, обогатившая торговцев и оружейников. Был изобретен более экономичный способ выплавки стали. Корнелиус Вандербилд основал Пенсильванскую железнодорожную компанию. К северу от Манхэттена был открыт богатый водосборный район, позволявший снабжать чистой питьевой водой многочисленное население города, а вдоль обоих побережий острова появились корабельные верфи. В западной Пенсильвании нашли нефть. Джон Пирпойнт Морган-младший, обладатель огромного красного носа (такого безобразного, что при виде его большинство конкурентов сдавались без боя), успешно продолжил дело отца. Томас Эдисон изобрел электрическую лампочку, оказавшуюся настолько удобной и экономичной, что весь город был немедленно электрифицирован. Поезда перешли с паровой на электрическую тягу. В Нижнем Ист-Сайде появились публичные дома, разжигавшие сексуальные аппетиты бесчисленных молодых людей. «Босс» Твид, укравший сто шестьдесят миллионов, упростил процедуру натурализации иммигрантов — в том числе сотен тысяч итальянцев и евреев из Восточной Европы, многие из которых поселились в Нижнем Ист-Сайде и стали клиентами вышеупомянутых публичных домов. Чтобы перевозить эту людскую массу, пришлось построить ветку электрической надземки. Фондовый рынок пережил небывалый расцвет. Фотограф Якоб Риис опубликовал свою книгу с фотографиями трущоб Нижнего Ист-Сайда, где процветали преступность, порок и болезни. Появились «патентованные» лекарственные средства, представлявшие собой самый обычный раствор опия с незначительными добавками и действовавшие настолько эффективно, что больные зачастую забывали, что умирают от дизентерии. Фондовый рынок пережил крах. Прекратилось строительство деревянных парусников. Была разработана технология строительства с использованием стального каркаса. Появился новый метод перегонки сырой нефти. Были изобретены двигатель внутреннего сгорания и телефон, завоевавший такую популярность, что весь город был немедленно телефонизирован. На заводах были получены улучшенные марки конструкционной стали. Началась Первая мировая война, обогатившая торговцев и наводнившая город неграми с Юга, готовыми работать за гроши. Европа оказалась на грани хаоса. Было изобретено всемогущее радио. Канул в небытие гужевой транспорт. Район Гарлем стал центром культуры выходцев из южных штатов. Началась эпоха «сухого закона» и подпольных магазинчиков по торговле спиртным. Геологи обследовали остров и нашли мощный слой коренных подстилающих пород, на которых отныне можно было возводить высотные офисные здания. Фондовый рынок пережил очередной взлет. Чванливые и самодовольные долларовые мешки потянулись к показному блеску, который успешно поставляли роскошные бары, отели люкс и закрытые клубы только для миллионеров. Открывались десятки низкопробных эстрадных театриков, разжигавших сексуальные аппетиты бесчисленных молодых людей. Сногсшибательные океанские лайнеры, сияя огнями, бороздили во всех направлениях Атлантику и Тихий океан. Разразился биржевой кризис 1929 года, началась Великая депрессия, за годы которой было завершено строительство «Крайслер-билдинг», «Эмпайр Стейт-билдинг», «Уолдорф-Астории» и Рокфеллеровского центра. Появились сногсшибательные кинофильмы. Началась Вторая мировая война, обогатившая торговцев. Коммерческие театры на Таймс-сквер были переоборудованы в кинотеатры, а в Гарлеме восстали негры. Европа в очередной раз оказалась ввергнута в хаос. Только что построенный комплекс зданий ООН сделался еще одной городской достопримечательностью. Иммигранты из Пуэрто-Рико, которых становилось все больше, заселили покинутый итальянцами и евреями Нижний Ист-Сайд. Новая технология очистки сырой нефти позволила получить новый продукт — так называемое реактивное топливо. Появилось всемогущее телевидение. Цены на внутренние авиарейсы упали до неприличия, а в Гарлеме опять начались негритянские волнения. Фондовый рынок пережил бум. Была создана система федеральных шоссе, связавших все штаты между собой. Обанкротились железные дороги. В 1966-м был разобран старый вокзал «Пенсильвания»; это массивное, величественное здание в неоклассическом стиле всегда считалось запечатленным в камне символом civitas [16] Нью-Йорка, и его перестройка не могла не вызвать волны протестов. В городе появился героин, даривший настолько приятные ощущения, что наркоманы готовы были ежедневно совершать по преступлению, лишь бы достать деньги на любимое зелье. Кинотеатры на Таймс-сквер были переоборудованы в порнотеатры, разжигавшие сексуальные аппетиты бесчисленных молодых людей. Закрылись и были снесены старые верфи на побережьях. Белое население начало мигрировать из города. Впал в стагнацию фондовый рынок. Вознеслись к небу стодесятиэтажные башни Центра международной торговли. Пригородные зоны превратились в желанную гавань, в страну обетованную для нервных, издерганных горожан. Отгремели Стоунволские демонстрации геев за свои права в Виллидж. Опустели пригородные зоны. В город прибыл король-кокаин высшей очистки — настолько приятный, что марафетчики даже не замечали, как белый порошок выжигает им мозги. Вновь расцвел фондовый рынок. На Гаити, в Индии и в Пакистане произошел демографический взрыв. Появились широкофюзеляжные авиалайнеры, и цены на международные перелеты поползли вниз. Кокаин уступил трон крэку — настолько приятному, что человек мог целый день сосать ножку от стула и чувствовать себя наверху блаженства. Развалился Советский Союз. Белое население снова ринулось в город, чтобы спекулировать недвижимостью и обмывать удачные сделки в шумных компаниях. Взошла звезда Дональда Трампа — градостроителя и владельца недвижимости. На фондовом рынке разразился жесточайший кризис, известный как «катастрофа 1987-го». Вышли из моды океанские лайнеры. Стали животрепещущей новостью — и вскоре были забыты — волнения чернокожих в Говард-бич. Порок, болезни и преступность в трущобах Томпкинс-сквер-парк достигли таких масштабов, что отцы города приняли решение об их сносе. Чванливые и самодовольные долларовые мешки потянулись к показному блеску, который обеспечивали известные бары, знаменитые отели и закрытые клубы. Из пост-коммунистического Китая повалили в страну многочисленные, словно на одном станке сработанные китайцы со своим женьшенем и каратэ. Стал популярен Интернет, разжигавший сексуальные аппетиты бесчисленных молодых людей, что привело к интернетизации всего города. Порнотеатры на Таймс-сквер были перестроены и превратились в отели для туристов. Толпы людей зачастили в кофе-бары, чтобы обсудить Интернет и новости фондового рынка. Ознаменовался сворачиванием фондового рынка приход третьего тысячелетия. Два реактивных лайнера врезались в башни Центра международной торговли, что — как утверждали многие — и стало настоящим началом двадцать первого века.
