мать. Таков закон.
– Но она меня не любит! И тебя она не любит! Я это вижу! Никто не проводил меня сюда после нашей свадьбы, ни Валиде, ни твои сестры! Твоя мать за все эти дни не сказала мне ни слова! Не пришла нас поздравить! Она никак не выразила мне свое почтение! Анна говорит, что я теперь султанша и ровня твоей матери. А она мне даже подарок не прислала! Разве это справедливо?
Ибрагим помрачнел. На свадьбе его публично унизили. Валиде дала понять, что не одобряет этот брак. Радовался лишь Ахмед-паша, остальные визири были скупы на поздравления. И что делать? Ибрагим понял, что ему не хватает советов Исмаила и мудрости Шекер Пара. Вот уже больше месяца его хасеки, ссылаясь на беременность, почти не выходит из своих покоев. И никак о себе не напоминает.
Ибрагим посмотрел на Хюмашах, которая разрумянилась от поцелуев и была чудо как хороша. Его сердце расцветало по ночам от любви, словно роза, а поутру сжималось в упругий бутон от нежности, но он видел девочку, которая хочет лишь праздника, ни одно важное дело не по ней. Но Валиде надо проучить.
– Оставайся здесь, – сказал он своей жене. – А мне надо поговорить с матерью.
– Пусть позовут ко мне Анну, пока тебя не будет, – капризно надула губки Хюмашах.
– Почему ты так привязана к ней? – удивился Ибрагим.
Ему не нравилась эта женщина, хотя она старалась быть при нем незаметной. Но, как оказалось, Хюмашах поверяла ей все свои тайны. И повторяла вслед за Анной то, что она говорила. Ибрагим каким-то звериным чутьем угадал в Анне опасность, хотя не мог понять, в чем она заключается. Анна услужлива, почтительна, проворна, когда дело касается прихотей её госпожи. Не успеет Хюмашах что-нибудь пожелать – Анна спешит исполнить. В гареме ее уже побаиваются.
– Анна – моя подруга, – простодушно сказала Хюмашах. – Мы плыли вместе на корабле сюда, в Стамбул. Она меня развлекает, когда мне скучно. Лучше нее этого никто не умеет.
– Хорошо, пусть придет.
Когда султан вышел из своих покоев, Анна за его спиной неслышно скользнула за дверь. Ибрагим почувствовал холодок, будто змея заползла под рубашку. Но отогнал дурные мысли: почудилось.
Мать только что встала и пила утренний кофе.
– Раздели со мной трапезу, сынок, – жестом она указала Ибрагиму место рядом с собой.
– Я сыт, – он исподлобья посмотрел на Валиде.
Какой невинный у нее вид. И безмятежный. Будто ничего не происходит. И нет между ними никакой вражды.
– Что-то случилось? – Кёсем-султан не спеша допила кофе.
– Случилось уже на свадьбе. Просто я был занят.
– Понимаю: новая жена, – тонко улыбнулась Валиде.
– Хюмашах не новая, а одна! – вспылил Ибрагим. – Я заключил с ней никях! Она моя законная супруга! Почему вы нас не поздравили и не прислали подарок?!
– Не нашла достойный твоей невесты. Боюсь, мои украшения для нее слишком тяжелы. А дешевки для Телли у меня, уж извини, Ибрагим, нет. Я Кёсем-султан, – она гордо выпрямила спину.
– Вот как вы думаете о моей жене! – взревел он.
– Так думают все. И Хюмашах еще не сделала ничего, чтобы люди думали о ней иначе.
– Потому что вы велели так о ней думать! Но я положу этому конец! Завтра вы уедете в Старый дворец!
– Ты высылаешь меня из Топкапы?! Свою мать?!
– Вы мой враг! Сами так сказали! Я высылаю из своего дома заклятого врага!
– Что ж. – Кёсем-султан медленно встала. – Я уеду. У тебя еще есть время одуматься, пока я собираю вещи. Ты волен выбрать жизнь или смерть. Такая жена как Хюмашах быстро доведет тебя до могилы, помни это.
– Вы мне угрожаете?! Я султан! Правитель империи!
– Ты, прежде всего, глупец, – презрительно сказала Валиде. – Твой брат, султан Мурад тоже был не очень-то умен. Но он хотя бы был грозен. Мне не повезло с сыновьями, лучших забрала смерть, пока они были молоды. Мне остались лишь жалкие тени моего мужа, султана Ахмеда. Одна была огромная, черная, а другая оказалась карликом. Ты не способен править, Ибрагим. Власть – слишком уж тяжкое бремя для тебя. Я спасу тебе жизнь, если ты отречешься от власти. Подумай, пока я еще здесь, в Топкапы.
– Вон!!! – заорал он. – Убирайтесь! С этого дня в моем доме новые порядки! Моя жена отныне здесь главная! А все остальные будут ее слугами! Женщина не может править империей! А мои сыновья еще слишком малы! Пока они подрастут, я раздавлю вас, Валиде, как ядовитую змею! Либо вы склонитесь!
– Никогда! – Кёсем-султан была на голову ниже сына, но это султан вынужден был наклониться, чтобы заглянуть ей в глаза. Ибрагим увидел там ненависть и желание отомстить. Никакой любви к нему, хотя бы жалости.
– Вы не мать, – удивленно сказал он. – Вы чужая мне женщина… Если вы умрете, мне будет не жаль.
– Аллах покарает тебя за такие слова, Ибрагим. Нет никого дороже матери, ее почитают больше всех прочих, и сын, который желает своей матери смерти, хуже собаки. У тебя нет души. Ты потерял ее, еще будучи ребенком. Я уеду. Ты сам сделал выбор. Завтра же меня здесь не будет. Берегись! В Топкапы начнется хаос. Неужели ты думаешь, все будут слушаться какую-то девчонку? Телли? Да она читать-писать едва умеет. Где уж ей разобраться в цифрах.
– Я найду того, кто разберется, успокойся, – он повернулся к матери спиной.
В чем-то она права. Кто будет управлять гаремом? Смотреть расходные книги, раздавать рабам жалование? Хюмашах? Для нее это скука.
Поэтому от матери Ибрагим пошел к Шекер Пара. В ее покоях раскалились жаровни и было душно. Шекер Пара лежала, обложенная со всех сторон подушками, рядом сидели две рабыни и показывали ей украшения. Вокруг стояли открытые шкатулки.
– Для кого ты решила принарядиться? – ревниво спросил Ибрагим. – Для брата? Он далеко отсюда, в Дидимотике. Скажи спасибо, что жив.
– Мне просто скучно, повелитель. Я счастлива, что вы решили меня навестить.
Шекер Пара неторопливо встала, чтобы приветствовать супруга. Они давно уже не виделись.
– Я выгнал мать из дворца. – Ибрагим внимательно посмотрел на свою хасеки.
– Что ж. – Лицо Шекер Пара было спокойно. – И ты не знаешь, что будет теперь с гаремом?
– Я хотел бы, чтобы ты занялась расходными книгами. Не допустила бы воровства и чрезмерных трат.
– Я плохо себя чувствую, Ибрагим. – Шекер Пара опустилась обратно на кровать. – Ты знаешь, что я тяжело переношу беременность.
– Ты мне отказываешь?
– Нет, – сказала она, поколебавшись. – Но я не могу все взять на себя.
– У тебя будет помощница. – Он подумал
