с открытым плечом. — Даже если бы у меня огромная поддержка с вашей стороны, я не смогла бы это пережить. К сожалению, у меня нет такой силы воли. Я не такая сильная и смелая.
— Может быть, силы волы у тебя и нет, — мягко говорит Эдвард, приобняв Наталию за плечи. — Но зато ты добрая, милая, верная и очень интересная в общении. А еще ты умеешь подбадривать людей советами и прекрасными словами. Не всегда встретишь человека, который словами может успокоить и утешить тебя.
— Могу сказать то же самое, если меня попросят описать тебя, — скромно улыбается Наталия. — Ты и сам очень милый и интересный в общении.
Наталия и Эдвард с более широкой улыбкой смотрят друг на друга, сцепив свои руки. В этот момент Ракель со скромной улыбкой переглядывается с Терренсом, пока она смотрит на влюбленную парочку, сидящую напротив них. МакКлайф-старший с тихим смешком слабо качает головой, а девушка негромко прочищает горло, как бы давая своей подруге и брату ее возлюбленного понять, что они здесь не одни.
— Э-э-э, ребята… — мягко произносит Ракель. — Простите, конечно, но ничего, что вы здесь совсем не одни?
— Да, голубки, мы, конечно, понимаем, что вы не можете ни секунды прожить друг без друга, — с легкой улыбкой добавляет Терренс. — Но может, вы сдержите свои порывы нежности хотя бы на время ужина? А иначе я не смогу спокойно поесть! Ибо буду пялиться на вас с широкой улыбкой и открытым ртом.
Эдвард, тихонько прокашливаясь, отстраняется от Наталии, резко проводит рукой по своим волосам и поправляет воротник своей джинсовой куртки.
— Ну вот, даже за руки подержаться нельзя… — хмуро бросает Наталия.
— Ха, братец, да тебя ничто не может отвлечь от еды, — уверенно говорит Эдвард. — Даже если у тебя над ухом будут громыхать пушки, ты все равно не выпустишь из рук тарелку с едой.
— Очень смешно, — слабо качает головой Терренс.
— А учитывая, что ты ешь довольно большие порции, то у меня складывается впечатление, что ты всегда голоден. Сколько бы тебе ни положили в тарелку.
— Да, МакКлайф, мы уж точно не можем сказать, что ты ешь, как котенок, — шутливо соглашается Наталия, положив голову Эдварду на плечо.
— Ну да, я люблю вкусно поесть, — с невинной улыбкой признается Терренс. — Не отрицаю.
— Ты любишь не просто вкусно поесть, а любишь есть вообще, — с хитрой улыбкой говорит Эдвард.
— Слушай, я тут вспомнила, что Ракель говорила, что он всегда берет себе двойную порцию еды на завтрак, обед и ужин, — скромно хихикает Наталия. — А все его друзья подшучивают над ним и говорят, что если Терренс будет столько есть, то станет очень толстым, а моя подружка его разлюбит и найдет себе другого стройного красавчика.
— Не дождешься, подруга! — с гордо поднятой головой восклицает Терренс. — Я никогда был склонен к полноте и всегда был стройным. А в сочетании с занятиями спортом это дает потрясающий эффект. Я не только стройный, но еще и хорошо подкаченный.
— Вот я и проверю, говоришь ли ты правду, — уверенно говорит Эдвард. — Я обязательно спрошу у мамы, как часто ты опустошал холодильник. Как быстро твое обжорство привело к тому, что ты из неотразимого красавчика превратился в милого пухленького мальчика. И когда тебе пришлось буквально зашить себе рот, чтобы похудеть килограмм так на двадцать.
— Боюсь, ты разочаруешься, когда все узнаешь.
— Если у тебя раньше было большое мягкое пузико и пухленькие щечки, то я нисколько не разочаруюсь.
— Такой красавчик, как я, просто не может быть толстым или даже немножко пухленьким. Пузика у меня никогда не было. Так же, как и больших щек. Они у меня всегда были немножко впалые.
— Ну да, так я и поверил, — скромно хихикает Эдвард.
— Даже при великолепном аппетите я все равно останусь стройным и подтянутым. Уж что, а генетика у меня столь же потрясающая, как и я сам.
— А у меня ничуть не хуже! — взяв вилкой немного еды с тарелки и положив ее в рот, отмечает Эдвард. — У меня тоже никогда не было проблем с лишним весом. Всегда был стройным как кипарис.
— Ну да, может ты сейчас такой весь скромный и ешь понемногу. Но зато потом, когда окончательно привыкнешь к нам, отбросишь всю свою порядочность и будешь жрать как маленькая свинка.
— Я не такой прожорливый поросенок, как ты.
— Это мы еще посмотрим.
— Хоть я и ем все подряд, но никогда не переедаю.
— А я соблюдаю свою норму.
— Разве огромная кастрюля жратвы — это твоя норма за один прием пищи?
— Так, Эдвард, по-моему, ты что-то разговорился. Тебе так не кажется?
— Вообще-то, я молчал! Это у тебя рот не закрывается!
— Ох, ребята, да хватит вам уже… — устало стонет Наталия. — Сидите ешьте спокойно.
— Что будет дальше, когда Эдвард и правда привыкнет к нам? — задается вопросом Ракель. — Неужели эти двое устроят нам и друг другу сладкую жизнь и не смогут прожить день без взаимных подколов и глупых шуточек?
— Да уж… Так что советую тебе приготовиться. Скоро у нас начнутся веселые деньки…
— Это точно. Мы точно не будем скучать.
В воздухе воцаряется небольшая пауза, во время которой все просто скромно хихикают и продолжают есть то, что лежит у них тарелках и пить воду из фужеров.
— Эй, Ракель, а если не секрет, какую работу ты имела в виду, когда говорила, что тебе некогда будет скучать? — интересуется Наталия.
— Да, Ракель, не поделишься с нами? — задумчиво интересуется Эдвард.
— Точно, я как раз хотела сказать об этом! — щелкает пальцами Ракель. — Спасибо, что напомнили, ребята! Вы еще не знайте, а вот Терренс уже в курсе.
— Э-э-э, а о чем я в курсе? — слегка хмурится Терренс. — Ты ничего не говорила мне про работу на ближайшее время!
— Говорила раньше! — Ракель кладет салфетку, которой только что вытерла рот, на стол и переводит взгляд на Терренса. — Помнишь, как я тебе рассказывала о том, что одна женщина пригласила меня на свой показ, но позже все отменила и сказала, что ей нужно решить какие-то проблемы?
— Ну да, я помню, — с фужером воды в руке пожимает плечами Терренс.
— Так вот сегодня, пока я гуляла по городу, эта женщина снова позвонила мне и сказала, что она начала подготовку к нему.
— Значит, она решила свои проблемы?
— Решила. И сообщила, что показ состоится уже через две недели. Всю следующую неделю будет идти подготовка моделей и всего необходимого, а еще через неделю состоится само шоу.
— Ого, а я почему-то думал, что эта женщина
