– Ну тогда есть два варианта. Первый: каждый из стрелявших сделал всего по одному выстрелу, после чего они вступили в рукопашную схватку. Итог нам известен.
– Маловероятно.
– И я так считаю. Тогда второй вариант: они оба расстреляли по обойме, но победивший в перестрелке потом собрал все, что сумел отыскать. Неудивительно, что он пропустил пулю в стволе дерева, ну а гильза… гильза тоже могла запросто затеряться.
– Что ж, – пробормотал Захар, – это примерно то, что я и предполагал. Только вот теперь все еще больше запутывается!
– Ну извини меня – тут вряд ли можно чем-то помочь, – развел руками Тимур и вновь ловко захватил ролл палочками. Он виртуозно закинул его в рот и, зажмурившись, принялся медленно, со вкусом жевать.
* * *
Регина сидела в привокзальном кафе в ожидании своего рейса: до него оставался добрый час, и она коротала время за чашкой капучино. Вероника не могла составить ей компанию, но Регина этого и не ждала, намереваясь дозвониться до Захара и узнать новости.
– Ты сидишь, Маруся? – был его первый вопрос.
– И крепко держусь двумя руками, – ответила она. – Вываливай!
– Похоже на то, что Анна отстреливалась от того, кто преследовал ее машину!
– Что она делала, прости? – переспросила Регина, едва не лишившись дара речи.
– Во-во, что слышала! Либо Ольга, либо Анна – та из них, что находилась в машине, стреляла в ответ. Я все же склоняюсь к тому, что это была Анна, ведь именно ее нашли за рулем такси, а Ольга… Возможно, Ольга вышла раньше.
– То есть ты хочешь сказать, что таксистка по какой-то непонятной причине оставила свою «кормилицу» малознакомой Анне, которая, спасаясь от неизвестного преследователя, вступила с ним в перестрелку, в результате которой и оказалась в Ладоге?
– Да, как-то так. Конечно, выйти могла и Анна, а остаться – Ольга, но тогда непонятно, как Анна опять оказалась в машине, мертвая, а Ольга спаслась!
– Это же бред собачий, Захар!
– Сам понимаю, но ничего не поделаешь – это не только мои выводы, я Тимура подключал.
– Кикнадзе? – уточнила Регина. – Ну тогда… не знаю, что и сказать!
– Я, кстати, еще не закончил.
– Да ну?
– Тот, кто стрелял, использовал пистолет иностранного производства с очень занятными бельгийскими патронами.
– Бельгийскими? Они в России продаются?
– Я посмотрел в Интернете. Эти патроны – не самые популярные, но при желании достать можно все, что угодно. Но к нашим пушкам они в любом случае не подходят. Ты когда приедешь?
– Уже в пути – жду поезда. А как у Алены с Артурчиком?
– Пока я знаю лишь то, что Стрельникову действительно видели в Приозерске с мужчиной. А у тебя новости есть?
– Кое-что. Во-первых, мне пришло в голову, что мы, возможно, зря записали спутника Анны в ее любовники.
– Интересно, а кем же еще он мог ей приходиться – давно потерянным братом? – хмыкнул Захар.
– Шантажистом.
– Кем-кем?
– Этот человек мог требовать с Анны деньги за молчание.
– За молчание о чем?
– Димка заставил меня задуматься, что Анне, возможно, было что скрыва…
– Ты снова общаешься с этим потсом?! – рыкнул в трубку Захар. Вышло это у него так звучно, что Регине пришлось отстранить телефон от уха, дабы не лишиться слуха.
– Зря ты так, – сказала она. – Он, между прочим, в завязке…
– Ага, мели, Емеля!
– И он, хотя его об этом никто не просил, выяснил об Анне много интересного. В частности, то, что у нее совершенно отсутствует прошлое.
– Мы это уже обсуждали, – возразил Захар. – Мало ли, почему Анна не желала общаться с родичами и другими знакомыми из прошлой жизни! Она, похоже, вообще не слишком любила общество, предпочитая свою благотворительность, дом и семью…
– А как насчет частного сыщика, которого нанимал Стрельников для слежки за ней?
– А что с ним?
– Он мертв. Погиб, попав под поезд на станции в Приозерске.
– Вот это номер! И что теперь?
– Носов отправился в Мордовию.
– На малую родину Анны? Что он надеется там найти?
– Не знаю – может, каких-то ее знакомых? А я тем временем встречусь с Ольгой.
– Неужели Ставрогин…
– Ни в коем случае, это Стрельников добился разрешения, но не для меня, а для общественного защитника Ольги, поэтому я просто пойду пристяжной.
– Кот из дома – мыши в пляс?
– Ну да. Похоже, Стрельников придумал предлог, как задержать майора в Москве, поэтому у меня есть немного времени. А ты попроси Мамочку выяснить, зарегистрировано ли на Анну Стрельникову какое-нибудь оружие.
– Уже. На саму Анну – нет, а про Стрельникова, как ты понимаешь, нам не узнать. Может, поинтересуешься у министра лично?
– Обязательно.
– Ну, ждем тебя с нетерпением!
Не успела Регина спрятать телефон в сумочку, как к ее столику подошел незнакомый мужчина. Она уже приготовилась отшить его, сказав, что вокруг полно свободных мест, но он сунул ей под нос удостоверение. В глаза ей бросились три вещи – его фото в полковничьих погонах, фамилия «Мигулин» и большие буквы известной и когда-то даже пугающей аббревиатуры.
– ГРУ? – не веря своим глазам, переспросила Регина, поднимая взгляд на незнакомца. – Вы шутите!
– Нисколько, Регина Савельевна, – бесстрастным голосом ответил тот. – Могу я присесть?
Она мельком взглянула на часы.
– У меня всего…
– Тридцать семь минут, – закончил за нее мужчина. – Уверяю вас, мы успеем.
– Успеем сделать что?
– Поговорить, естественно.
– Честно говоря, я не вполне понимаю, о чем, – пожала плечами Регина. – Вроде бы ваше ведомство занимается внешней разведкой…
– Наше ведомство, Регина Савельевна, занимается всем, что угрожает безопасности страны.
– А ей что-то угрожает?
– Каждый божий день.
– И какое же я имею ко всему этому отношение? Надеюсь, вы не собираетесь обвинить меня…
– Бог с вами, я же не самоубийца – обвинять в чем-то адвоката, да еще и такого, как вы! – перебил полковник.
– Пожалуй, сочту это за комплимент, – пробормотала она. – Простите, я не заметила ваше…
– Анатолий Кузьмич.
– Так о чем же вы хотели со мной побеседовать, Анатолий Кузьмич?
– Для начала я хочу показать вам несколько фотографий.
Он аккуратно положил на столик небольшой кожаный портфель. Очень простой, из кожзама. Интересно, это рисовка или в ГРУ так мало платят? Хотя оставался и еще один, наименее вероятный, вариант – полковник просто-напросто скромен и не любит выпендриваться. Открыв портфель, он извлек пластиковую папку и выложил перед Региной шесть снимков. Она внимательно вгляделась в лица, честно пытаясь понять, что от нее требуется.
– Узнаете кого-нибудь?
– Н-нет… боюсь, что нет. А должна?
– Посмотрите внимательнее, Регина Савельевна, это очень важно.
Мужчины на фото выглядели как-то странно. Усы, бороды, длинные волосы…
– Погодите, вы меня разыгрываете?
– Почему вы так решили?
– Это ведь один и тот же человек, верно?
– У вас верный глаз, Регина Савельевна! – с некоторым удивлением воскликнул полковник. – Не хотите поработать у нас?
– Нет, спасибо – участь Маты Хари меня никогда не привлекала! Так кто это на снимках?
– Вам повезло, что вы не встречались. Одно могу сказать: если увидите этого парня – бегите! А вот еще взгляните, – и Мигулин подвинул к ней очередное фото. На этот раз мужчина явно был другой – рыжеватый, с аккуратной венецианской бородкой.
– Ну а это кто еще такой? – поинтересовалась Регина, подняв глаза на полковника ГРУ.
* * *
Село Чукалы оказалось именно таким, как и предполагал Дмитрий, – настоящим медвежьим углом. Он понял это, едва сойдя с поезда на обшарпанной платформе (вообще удивительно, что эту электричку еще не сняли!). Из Саранска пришлось добираться на двух поездах, и сейчас, в конце пути, у Дмитрия не было сил даже порадоваться тому, что он наконец на месте. Глубочайшая провинция, центром которой, очевидно, являлась недавно отремонтированная церковь – единственное здание в селе, которое выглядело новым. Покосившиеся заборы, сельский лабаз – длинное здание под крышей, покрытой подопревшим толем, и множество домов барачного типа. Тем не менее во всем этом запустении была какая-то прелесть, объяснить которую Дмитрий ни за что бы не сумел. Адреса, по которому когда-то проживала семья Анны Стрельниковой (в девичестве Уваровой), у него не было, однако он все равно навряд ли пригодился бы, ведь родичи ее давно умерли, и в их доме, скорее всего, живут другие люди. Зато школа в поселке всего одна, и именно там Дмитрий надеялся получить хоть какую-то информацию.
Страшно хотелось выпить. Дмитрий понимал, что в этой дыре вряд ли отыщется что-то, способное удовлетворить его изысканный вкус – несмотря на то что отцовские деньги пропали, привычку к красивой жизни он, к несчастью, не растерял. Оставалось признаться самому себе, что в своем теперешнем состоянии он согласился бы даже на денатурат… Интересно, что сказала бы Регинка, застань она его присосавшимся к бутылке этого химического средства? Дмитрий точно знал, что тогда произойдет: на ее лице появится гримаса отвращения, и она уйдет, не оглядываясь. И правильно! Пока с ним возились, пытаясь лечить, уговаривая и заклиная, Носов продолжал в том же духе, считая, что все идет хорошо. Уход Регины стал первым ощутимым ударом. Он до сих пор не знал, что было между ними – любовь, страсть или просто увлечение, порожденное молодостью, азартом и общими интересами, однако то, что она испытывала к нему отвращение в то время, когда он пил, не просыхая, задело его за живое. Регина ушла не сразу – сперва она попыталась выяснить, готов ли Дмитрий изменить свою жизнь. Только поняв, что не готов, она повернулась к нему спиной. Позже она несколько раз помогала ему, подряжая помогать в своих делах, и однажды буквально спасла ему жизнь, не говоря уже о том, что помогла не загреметь на нары. А он в благодарность едва не лишил ее главной свидетельницы по важному делу. Да что там – он чуть не стал причиной гибели человека, согласившегося помочь правосудию и полностью положившегося на его порядочность.
