- Все просто, - он пожал плечами и торопливо поправился. - Точнее, мне кажется, что просто. "Лион" твой с ходом моих мыслей совпал. Ну и вот...
- Ну и что - "вот"?
- Ну и ничего... Ты, кстати, как любит говорить наш Груздев, был ближе всех к правильному ответу. Помнишь, как ты к "болезни Рено" придирался? Еще "Вольво" и "Мерсы" вспоминал? Помнишь?
- Допустим?
- А Володька что на это сказал? Заумничал, что у тебя ассоциации плебейские: типа того, что интеллигентный человек не автопарк бы начал вспоминать, а хотя бы французского актера Жана Рено. Правильно?
Красовский, сощурив один глаз, кивнул. Похоже, он уже начал кое-что понимать. Андрей хотел съязвить, что слышит натужный скрип мозгов, но сдержался.
Резко тормознул перед переходом: бегать на красный свет он не любил. Подождал ещё пару секунд, заглянул Сереге в лицо:
- Не допер? Ну, ладно... На вскидку, ассоциации со словом "лион"! Теперь! Сразу после того, о чем мы только что с тобой говорили. Ну! Только на слух. Не по написанию, слишком грамотного из себя не строй.
- Ну, кино, - проговорил Красовский не очень уверено. - "Леон" Бессоновский. Там Рено как раз играл. Киллера.
- Ну, вот и у меня та же логическая цепочка замкнулась. Рено - "лион" - "Леон".
- А киллер при чем?
- Киллер ни при чем. Лион... Олеся была переводчицей. Английский, французский, немецкий... Шоколадку свою вспомни: "лион" - "лев"! Она и подписала "лев" под рисунком поэтому. Не "львенок", а лев! И ещё телевизор... Сюжет фильма воспроизведи. Ребенок рядом с убийцей! Ребенка воспитывает убийца... Она просто дочку свою спасала перед смертью, надеялась, что расшифруют её картинку. На Муратову намекала... Прямым текстом написать фамилию или что-нибудь в этом духе нельзя. Увидела бы наша Лилия Владимировна, конечно, стерла бы все к чертовой матери. А так картинка, безобидный львенок. Лев...
На светофоре зажегся зеленый. Они быстро перебежали дорогу. Дел на сегодня было ещё очень много: выяснить, что там с анализом волос, получить санкцию на задержание Муратовой, начать разбираться со Слюсаревой. И прежде всего, проверить её на болезнь Рено. Потому что, кто знает, было ли покушение?
Если оно, на самом деле, имело место, то выходит, что худенькая, похожая на милую белочку Лиля действовала согласно программе-максимум: убрать не только мать ребенка, но и вторую претендентку на наследство, бывшую жену Райдера. В результате, получить все, потому что других наследников первой очереди не остается... А если покушения все-таки не было, а?..
Кто была та, вторая, женщина в кафе, пока оставалось неясным. По крайней мере, Наташа Слюсарева тоже имела ого-го-го какую заинтересованность в том, чтобы Тим Райдер умер, оставив ей причитающуюся по закону долю...
А ещё был Киселев. Простой парень с автобазы Валера Киселев. То ли, вправду, ничего не знавший и игравший постыдную роль пешки, которую передвигали по доске маленькие бледные пальчики Лили, то ли?..
А ещё Вадим Бокарев, то ли переживающий по поводу смерти Олеси, на самом деле, то ли довольно убедительно играющий роль страдальца...
- Что там с волосами? - с порога заорал Красовский, когда они влетели в лабораторию.
- Волос с тела Кузнецовой и волосы, взятые на экспертизу, принадлежат одной и той же женщине, - скучно сообщил Груздев, пряча свой вечный полуторалитровый "Спрайт" под стол.
Серега нехорошо ухмыльнулся, потер ладони и, повернувшись к Андрею, полуутвердительно проговорил:
- Ну что? Конец дамочке, а?.. Конец, это ещё мягко сказано! Да, Дюха?
С санкцией на арест как всегда проваландались. Она была благополучно подписана у прокурора только к вечеру, а на следующий день пришло сообщение: Лилия Владимировна Бокарева скрылась из квартиры, в которой постоянно проживала, в неизвестном направлении, прихватив с собой деньги, документы и полуторогодовалого ребенка...
Часть вторая. Лиля.
Маленькие черные мушки заполнили комнату. Противные черные мушки, выписывающие немыслимые, хаотичные круги. Мушки молчаливые, они не жужжат. Зато противно звенит в ушах, и голова, кажется, готова лопнуть, как слишком сильно надутый воздушный шар.
Лиля осторожно сжала голову руками - так, словно это, и в самом деле, был воздушный шарик, заполненный изнутри мушками и болью. Села на кровати. Рядом, на стуле, стоял стакан с водой и белая пластиковая баночка с таблетками. Она выпила сразу три и снова опустилась на подушку. Теперь уже лицом вниз.
Оленьки не было слышно. Скорее всего, она спала или возилась с игрушками на специально расстеленном для неё шерстяном одеяле.
Скрипнула дверца старого кухонного шкафчика, что-то с грохотом посыпалось в мойку. Наверное, как и четыре года назад, все те же крышки от алюминиевых кастрюль. Запахло блинами. Кира Петровна готовила обещанный праздничный ужин.
При мысли о еде её ещё сильнее затошнило. Боль словно поднялась в голову из позвоночника. Теперь казалось, что в черепной коробке болтается туда-сюда блестящий шарик раскаленной ртути. Сильно потерлась лбом о подушку - легче не стало. Перевернулась на спину.
Белый потолок, зеленые, в мелкий цветочек, обои, две полки с книгами. Двухтомник рассказов Чехова, Лесков, "Сестра Керри", справочник фельдшера и медицинской сестры, маленькая иконка в металлическом окладе, перевязанные марлей неоплывающие церковные свечи из Иерусалима...
Солнце уже клонилось к закату, тюль на окне подсвечивался розовым. Лиля потихоньку встала, запахнула на груди халат и, придерживаясь рукой за стенку, побрела на кухню.
Кира Петровна, и в самом деле, пекла блины на двух чугунных сковородках сразу. Смазывала готовые растопленным сливочным маслом и складывала аккуратной стопкой. Оленька возилась здесь же, на полу. На одеяле перед ней лежали китайская меховая собачка и розовый кривоногий пупс в шелковых трусах.
- Кира Петровна, - негромко позвала Лиля, не отлепляясь от косяка. Та поспешно обернулась - немолодая, но все ещё статная, с выкрашенными в каштановый цвет волосами и аккуратными, наманикюренными ногтями. - Кира Петровна, мне поговорить с вами надо..
Та только тяжко вздохнула и свела брови домиком, отчего на лбу залегли две глубокие вертикальные складки:
- Горюшко-то ты мое, горе! Разговоры разговаривать собралась! В зеркало на себя смотрела? Бледная, как... ну, прям, как не знаю кто!.. В комнату сейчас пойдем, давление мерить.
- Кира Петровна, подождите...
- Никаких "подождите"! Я тебе как бывшая медсестра говорю: отлеживаться, пить лекарства и ещё раз отлеживаться! У тебя ребенок вон! Тебе о ней заботиться надо.
Оленька с силой ударила себя розовым пупсом по носу и немедленно скуксилась.
Лиля поморщилась. Сверкающая ртуть теперь словно вытекала из головы и разливалась по всему телу горячей, отвратительной слабостью:
- Нет, Кира Петровна, это нельзя откладывать. Сначала я вам все скажу, а потом уже вы сами решите, что с нами делать... Можно, я сяду лучше?
Шагнула к табуретке, тяжело опустилась на нее, придерживаясь рукой за край стола, отвела от лица липкую от пота прядь и выдохнула:
- Мы... То есть, я... Получается, что я втягиваю вас в очень нехорошее дело.
- Знаю я все ваши девчоночьи нехорошие дела! - Та выдвинула из-под стола ещё одну табуретку и тоже села, потянувшись к плите и на время отключив обе конфорки. - С мужем поссорилась, ребенка увезла... Отлежись, подлечись. Успеете, помиритесь. Ну, куда вы, скажи на милость, денетесь? А я что? Мне только хорошо от того, что ты приехала... Думаешь, мне, старой, твой муж синяков наставит за то, что я тебя прятала? Так он же у тебя, поди, не алкоголик и не уголовник?.. Чего молчишь?
Она почувствовала, что не может заплакать. Просто не может - и все. Глаза сухие, в голове сухо и горячо. Горло сжимает корявыми и шершавыми пальцами.
- Кира Петровна, вы мне верите?
- Слушай, что ты за вопросы задаешь? Верю, конечно! Отчего не верить?.. Сколько мы с тобой знакомы уже?.. Молчишь? Забыла?
- Четыре... Четыре с половиной года.
- Ну, вот! А спрашиваешь: верите - не верите... Да, если хочешь знать, я ещё когда эти четыре с половиной года назад жиличку себе во вторую комнату искала, сразу на тебя внимание обратила! Все! Всем остальным девчонкам тут же отказала. Ты мне с первого взгляда понравилась. И потому что симпатичная, и потому что скромная, и глаза у тебя не хитрые были. Терпеть не могу людей, у кого глаза лисьи... Разве плохо мы с тобой жили в ранешние-то времена?
Лиля через силу улыбнулась:
- Хорошо... Хорошо жили.
Больше всего на свете ей хотелось просто сидеть сейчас за столом, пить чай без сахара, но с блинами и вспоминать. Вспоминать, как Кира Петровна учила её заводить тесто на пирожки, как вместе ходили на Пасху в церковь с пакетом крашеных яичек, как подобрали в подъезде котенка, а он оказался вшивым...
- Да-а-а... Если бы не племянница моя тогда, ты и до сих пор бы у меня жила. И от меня бы в свой замуж пошла, и я бы тебе свадебное платье готовила. И Оленька, внученька.., - Кира Петровна наклонилась и потрепала девочку по жидким светлым волосенкам. - И Оленька, говорю, внученька, ближе бы ко мне была. А то ведь первый раз твоего ребенка в полтора года увидела! А?! Ну, куда это годно?
