– Пульт – слишком опасная штука для обычных человеческих рук… – сказал майор.
– Че-пу-ха! – Тесменецкая ударила его ладошкой по груди. – Чепуха! Это как раз в руках государства ГПУ – страшно опасная штука! Это государство запросто может стереть с лица земли миллионы людей, целые народы и другие государства! Так уже бывало! И не раз! Разве обычные люди по своему желанию взорвали атомную бомбу над Хиросимой? Разве простые маленькие люди начали обе мировые войны? Нет! Все это сделали государства! Что, скажешь, я не права?
Ефим молчал.
– А вот мы могли бы использовать ГПУ по-другому! С пользой для себя! – вплотную приблизив к Ефиму свое лицо, произнесла женщина.
– Это как?
– Мы бы всех конкурентов держали вот где! – она сжала маленький кулачок. – Тут, вот, например, двое бизнесменов из центра хотят в поселке ателье открыть, хотя моя-то «Мастерица» уже здесь есть! Место занято! А они – все равно прут, как танки! Дескать, кто ты такая? Через налоговую инспекцию прижмем – сама сбежишь! У нас – и деньги и связи в администрации губернатора, а ты – так, мошка, заводская девчонка, и все! Что я могу сделать? А будь у меня в руках Пульт, тогда – извини-подвинься! Считаю до десяти, первая цифра девять! Я не говорю, что мы их сразу на совсем уберем! Но на недельку-другую, куда-нибудь в тайгу, к комарам, для прояснения мозгов – почему нет? А, на совсем убирать, – только в крайнем случае! Только тех, кто этого заслуживает!
– Недорогина, например? – поинтересовался майор.
– Ой, вспомнил! – махнула лапкой Царевна-лягушка. – Да я про те обиды давно забыла! Эдуард Петрович пусть живет! Он мужик оказался-то не плохой!
– А кто пусть не живет? – спросил Мимикьянов.
– Ефим! – склонила к плечу аккуратную головку женщина. – Не надо только из себя изображать великого гуманиста! Если бы ты медбратом в больнице работал, я бы тебе поверила! А так, – не верю! Ты ведь не роды у женщин принимаешь, а в органах служишь! Вам, что пистолеты выдают перед бабами красоваться, или, чтобы вы из них иногда и в людей постреливали, а? Великие гуманисты в органах не работают! Так что, не надо! – погрозила Прекрасная Лягушка тонким прозрачным пальчиком. – Пусть все живут! Пусть все живут, кто нам не мешает!
– Ты уж, смотрю, все продумала… – заметил майор.
– Да! Я такая, – кивнула женщина. – И за себя продумала и за тебя! За нас! Так, что ты молчишь, Ефим?
– Соображаю… – ответил Мимикьянов.
– Ну, Ефим! Что тут соображать? Я тебе настоящую жизнь предлагаю, а ты еще чего-то там соображаешь! Нам выпал один шанс из тысячи! Даже не из тысячи, из миллиарда! Из шести миллиардов! Если считать по одному шансу на каждого жителя планеты. А ты еще раздумываешь! К тому же, ГПУ не только людей может из нашего мира удалять…
– А, что еще?
– Ну, как что? – подивилась непонятливости Ефима Царевна-лягушка. – Предметы! Вещи! Людей, как раз, не обязательно, если тебя это так волнует! Ну, скажем, кредитные договоры, что банк у себя держит, или, допустим, замок сейфа, где наличные деньги лежат, замок можно и вместе с дверцей, или… Да, что угодно! Для ГПУ – все равно! Все можно уничтожить в одно мгновение! И никто никогда никаких следов не найдет. Для ГПУ и предметы, и люди – просто пучок лучей! Стоит только перепрограммировать Большой Излучатель, то есть Вакуум, и – все исчезнет! Как будто никогда и не было! Или улетит куда-нибудь, к едрене-фене, где Макар телят не пас! Все возможно! Все!
Женщина тихонько, будто колдуя, дунула Ефиму в лицо:
– Так что, Ефим, начинаем?
– Что начинаем? – Ефим сделал вид, что не понимает.
– Настоящую жизнь! – ответила Царевна Лягушка, гипнотизируя майора своими огромными глазами. В их антрацитовых зрачках сверкали черные искры.
На подоконнике немного помялся и, набравшись смелости, влетел в комнату звук идущего мимо поселка поезда.
Не так – не так! Не так – не так! Не так – не так! – стучали на стыках рельс его колесные пары. Наверное, поезд торопился в столицу, или на приморские курорты, или еще куда-нибудь, но обязательно – к счастью, куда едут все идущие мимо поезда. Точно так же, как все прибывающие, – туда не идут.
27. Планы Вольтемира Миногина
Майор Мимикьянов шел по улице Машиностроителей.
Он размышлял над текстами древней «Книги тайн», над словами Гергелевича, сказанными на «философических вечерах» прошлым летом, над тем, что в течение многих лет варилось в специальном конструкторском бюро «Экран».
Небо постепенно темнело. А в воздухе запахло тиной недалекого болотца, пряными степными травами и, словно бы, – колдовством.
Майор так глубоко погрузился в свои размышления, что не сразу заметил стоящий на пути тяжелый грузовик армейского типа.
На мощном шасси с четырьмя задними колесами был установлен кунг – высокий железный фургон защитного цвета. Вместо окон под крышей у него были пробиты узкие смотровые щели. Обычно, в таких кунгах помещаются управляющие пульты радиолокационных станций или командные пункты управления войсками.
Когда майор поравнялся с автомашиной, дверь кунга распахнулась и, не обращая внимания на укрепленную снизу короткую лесенку, на асфальт спрыгнул Вольтемир Николаевич Миногин. Он стоял в трех шагах от Ефима и улыбался круглым загорелым лицом.
– Ефим Алексеевич! – весело произнес он. – Хорошо, что я вас встретил. Можно вас попросить на пару минут в мою машину, а? Обещаю, тесно не будет! – хохотнул начальник службы безопасности холдинга «Спецприбор».
Ефим для вида поколебался, но потом кивнул.
– Только не долго! – с занятым выражением лица предупредил он.
– Разве я не понимаю! – как будто даже немного обиделся Миногин. – Конечно, не долго!
Внутри кунг показался Ефиму больше, чем снаружи. Его корпус был разделен на несколько частей. В той, что располагалась у самой двери, находилось нечто вроде кабинета – стол с полированной крышкой и двумя удобными кожаными диванчиками. Над столом висела забранная решеткой мощная лампа. Из кабинета вглубь фургона вели две двери. Одна из них была наполовину открыта и за ней виднелась стенка с аппаратурой. Там мигали разноцветные индикаторы, и мерцал синим светом компьютерный дисплей. По его экрану медленно ползла желтая гиперболическая кривая.
В аппаратном отделении находились, судя по торчащим из-за переборки ботинкам, по крайней мере, двое. Кто-то был и в третьем отделении: его двери бесшумно затворилась, когда они с Миногиным влезали в кунг.
– Чайку? – спросил Миногин, когда они уселись на диваны друг против друга.
Не дожидаясь ответа, Вольтемир Николаевич щелкнул клавишей на переборке. Ефим поднял взгляд: рядом с Миногиным в переборке располагалась глубокая ниша. В ней удобно, как в гнезде, устроился электрический чайник. После щелчка чайник вздрогнул и довольно заурчал.
– Ефим Алексеевич, а ведь мы с вами, оказывается, в одной «Альма матер» преподавателей мучили. Только на разных факультетах. Я – в Новосибирском политехническом на факультете микрокриогенных машин учился, а вы – электрических приборов, правильно?
Мимикьянов кивнул с выражением: и чего только в жизни не бывает!
– Мы ведь, Ефим Алексеевич, – люди одного круга! – с доверительной интонацией произнес Миногин. – Представляю, как вам здесь в провинции среди ваших серых топтунов жить приходится… Тоска!
Чайник отчаянно зашумел, даже слегка подпрыгнул, будто собираясь выпрыгнуть из своей тесной ниши на пол. Но делать этого все-таки не стал, а только громко щелкнул, выключаясь. Вольтемир Николаевич разлил дымящийся кипяток в толстые керамические чашки и опустил в них чайные пакетики.
– С мятным вкусом. Бодрит, – заметил он и продолжил: – Но вы, Ефим Алексеевич, знайте: если все у нас кончится хорошо, я в вашем департаменте в Москве словечко скажу, и прощай, Сибирь! Другую для вас работу подберут! Поинтересней, да поденежней! Разные могут быть варианты! Да, и у нас в холдинге очень нужны умные люди с образованием, с головой, с кругозором … Зарплата… ну, думаю, на порядок больше вашей.
«Это он меня покупает, что ли? Или так, для поддержания разговора щебечет?» – подумал майор.
– Вы идете сейчас к Гергелевичу? ГПУ изымать? – неожиданно перебил себя Миногин, вскинув на Ефима глаза.
Майор обратил внимание, какие они у него бездонные, как отверстия, ведущие неизвестно куда.
– К Гергелевичу? ГПУ изымать? – переспросил майор, – Не совсем понимаю вас. У меня вообще-то совсем другие планы.
Он взял пахнущую ментолом чашку и сделал глоток.
– Ну, Ефи-и-им Алексе-е-евич! – упрекающим тоном протянул Миногин. – Мы же с вами договорились сотрудничать! Помогать друг другу! А вы?
– А причем тут Гергелевич? – делая вид, что занят мятным чаем, спросил майор.
– Как причем? Как причем? – приподнял брови и развел ладони Миногин. – В подъезд, где живет Гергелевич, Юрий Федорович зашел. Но не вышел.
